Мигель Сервантес Сааведра - Дон Кихот

то есть Росинанту, ибо так зовут моего коня, благородные сеньоры, а мое имя — Дон Кихот Ламанчский. Правда, мне не хотелось открывать мое имя, пока великие подвиги не прославят его по всему миру. Но утаить его было бы невежливо по отношению к вам, мои сеньоры. Впрочем, скоро наступит время, когда доблесть моей руки покажет, как горячо я хочу вам служить.

Смущенные служанки не знали, что ответить на такие речи, и потому скромно молчали.

Между тем вернувшийся из конюшни хозяин спросил Дон Кихота, не угодно ли ему чего-нибудь.

— Я бы охотно закусил, — ответил идальго, — ибо мне необходимо подкрепить свои силы.

Как нарочно, была пятница, и во всей гостинице не нашлось ничего другого, кроме соленой рыбы.

Хозяин принес Дон Кихоту вареной трески и кусок хлеба, такого же черного и заплесневевшего, как и доспехи рыцаря. Трудно было не расхохотаться, видя, с каким мучением ел Дон Кихот: дурацкий шлем мешал ему добраться до рта ложкой. Сам он не мог поднести куска к губам, нужно было, чтобы кто-нибудь клал ему пищу прямо в рот. Но напоить его было совсем невозможно, если бы хозяин не принес тростинку; один конец тростинки он вставил в рот Дон Кихоту, а через другой лил вино. Дон Кихот переносил все это с большим терпением, лишь бы только не разрезать завязок шлема. В это время случайно зашедший на постоялый двор крестьянин заиграл на своей камышовой дудке. Этого было довольно, чтобы Дон Кихот окончательно поверил, что попал в какой-то великолепный замок, что на пиру играет музыка, что соленая треска — самая свежая форель, что серый хлеб — белая булка, а хозяин постоялого двора — владелец замка. Поэтому он был в восторге от своего первого выезда. Беспокоило его только одно — что он не был еще посвящен в рыцари и его в любое время могли объявить самозванцем.

Удрученный этими мыслями, Дон Кихот поспешил закончить свой скудный ужин. Встав из-за стола, он отозвал хозяина в сторону, повел его в конюшню и, бросившись там перед ним на колени, начал так:

— О доблестный рыцарь, я не встану с места, пока ваша любезность не соблаговолит исполнить мою просьбу. То, о чем я вас собираюсь просить, послужит на славу вам и на благо человеческому роду.

Увидев, что гость стоит на коленях, и услышав странные речи, хозяин в первую минуту совсем растерялся и, разинув рот, смотрел на Дон Кихота, не зная, что делать и что говорить. Оправившись от изумления, он принялся упрашивать Дон Кихота подняться, но тот ни за что не хотел встать, пока, наконец, хозяин не обещал исполнить его просьбу.

— Я был уверен, сеньор, что по безграничному благородству вашему вы не откажетесь исполнить мою просьбу, — сказал Дон Кихот. — Я прошу у вас как милости, чтобы завтра на рассвете вы посвятили меня в рыцари. Всю эту ночь я буду бодрствовать над оружием в часовне вашего замка, а на рассвете вы свершите надо мной обряд посвящения [14] Посвящение в рыцари. Сервантес пародирует действительный обряд посвящения в рыцари. Посвящаемый проводил ночь перед посвящением в церкви на страже оружия. Утром это оружие освящалось, и новый рыцарь приносил над ним торжественное обещание соблюдать законы и правила рыцарства. Затем какой-нибудь знатный и искушенный в боевом деле рыцарь, взяв меч, трижды ударял посвящаемого по левому плечу, произнося: «Посвящаю тебя в рыцари». Посвященного опоясывали мечом, пристегивали ему золотые шпоры, и все присутствовавшие отправлялись на пир в честь нового рыцаря. . Тогда я получу, наконец, все права странствующего рыцаря и пущусь в поиски приключений. Мое оружие будет служить делу утверждения правды и справедливости на земле, ибо таково назначение того великого рыцарского ордена, к которому я и принадлежу и подвиги которого прославляются по всему миру.

Тут хозяин, который и раньше подозревал, что Дон Кихот рехнулся, окончательно убедился в этом и, чтобы хорошенько позабавиться, решил потакать его сумасбродству. Поэтому он ответил Дон Кихоту, что желание и просьба его вполне разумны, что, судя по его гордому виду и манерам, он, должно быть, благородный рыцарь и что подобное намерение вполне достойно его звания. «Я и сам, — прибавил хозяин, — занимался в молодости этим почетным ремеслом. В поисках приключений шатался я по всей Испании, побывал в Севилье, Гренаде, Кордове, Толедо [15] Все эти места были известны в то время как притоны воров и разбойников. и многих других городах: я ввязывался в различные проказы, скандалы и драки, так что прославился по всем судам и тюрьмам Испании. Но на склоне дней я угомонился: живу спокойно в этом замке и принимаю у себя всех странствующих рыцарей, какого бы звания и состояния они ни были. Я делаю это единственно по моей великой любви к ним, но, конечно, с условием, чтобы в награду за мое доброе отношение они делились со мной своим достоянием». Затем хозяин сказал, что в замке нет часовни, где можно было бы провести ночь, бодрствуя над оружием. Но ему известно, что в случае необходимости рыцарские законы разрешают провести ночь перед посвящением где угодно. Поэтому Дон Кихот может стать на стражу оружия во дворе замка, а завтра, если соизволит бог, он со всеми должными церемониями будет посвящен в рыцари, да еще в такие, каких никогда не видывали на свете.

Под конец трактирщик осведомился, есть ли у Дон Кихота при себе деньги. Тот ответил, что у него нет ни гроша, так как ни в одном романе ему не приходилось читать, чтобы странствующие рыцари возили с собой деньги. На это хозяин возразил, что Дон Кихот ошибается. В романах об этом не пишут только потому, что это ясно само собой. Ему же из достоверных источников известно, что странствующие рыцари обязаны иметь при себе на всякий случай не только туго набитый кошелек, но и чистые рубашки и баночку с целебной мазью для ран. Ведь не всегда можно рассчитывать на помощь доброго волшебника, который пришлет раненому с каким-нибудь карликом или девицей склянку чудодейственного бальзама. Гораздо лучше полагаться на самого себя. И хозяин посоветовал Дон Кихоту никогда не пускаться в путь без денег и необходимых запасов. Рыцарь сам увидит, как все это пригодится ему в странствиях.