Мигель Сервантес Сааведра - Дон Кихот

— Не беспокойтесь, сеньор, — вмешался тут Санчо. — Бубен в руках хорошего музыканта, он с ним отлично управится.

Когда все приготовления были окончены, Дон Кихот сказал:

— Как неблагоразумно мы поступили, позабыв запастись колокольчиком: я бы привязал его к веревке и время от времени звонил, тогда бы вы знали, что я все еще жив и продолжаю спускаться. Но теперь уж поздно думать об этом. Да поможет мне бог, в руки которого я предаю себя.

Тут Дон Кихот опустился на колени и вполголоса прочитал молитву, прося господина помочь ему и увенчать благополучным концом это опасное и необычное приключение. Затем он громко сказал:

— О моя повелительница, славнейшая и несравненная Дульсинея Тобосская! Если просьбы и мольбы твоего счастливого поклонника могут достигнуть твоего слуха, то заклинаю тебя твоей неслыханной красотой: услышь меня. Прошу тебя об одном: не откажи мне в твоей благосклонности и защите в минуту, когда я так в них нуждаюсь. Сейчас я брошусь в пропасть, зияющую предо мной. Я делаю это единственно для того, чтобы всему миру стало известно, что нет такого подвига, которого бы я не предпринял и не завершил, если ты окажешь мне покровительство.

С этими словами Дон Кихот приблизился к провалу. Тут он увидел, что дорогу ко входу в пещеру ему придется проложить себе силой руки и меча. Он выхватил меч и принялся рубить разросшийся кустарник. Шум встревожил стаи галок и ворон, гнездившихся в пещере. Их было такое множество и они поднялись с такой стремительностью, что сбили с ног нашего рыцаря. Но Дон Кихота не могли смутить такие пустяки. Дождавшись, когда все птицы улетели, он схватил веревку, конец которой держали студент с Санчо, и приготовился спуститься на дно страшной пещеры. Расставаясь с ним, Санчо дал ему благословение, перекрестил его тысячу раз и сказал:

— Да поможет тебе господь бог и святая троица, о цвет, сливки и пена всех странствующих рыцарей! Иди же, первый смельчак в мире, стальное сердце и бронзовая рука! Да ведет тебя господь, повторяю я, и да выведет он тебя свободным, здравым и невредимым на свет божий, который ты ныне покидаешь, добровольно погружаясь в эту мрачную бездну.

В таком же роде напутствовал Дон Кихота и студент. Затем Дон Кихот начал спускаться, подавая время от времени голос своим спутникам, а те понемногу разматывали веревку. Постепенно возгласы Дон Кихота делались все глуше и глуше и наконец совсем замерли в глубине пещеры. Когда веревка была размотана до конца, Санчо и студент решили подождать немного и потом тащить Дон Кихота обратно. Через полчаса они принялись тянуть веревку наверх. Она шла так легко, словно на ней не было никакого груза. Им пришло в голову, что Дон Кихот остался в пещере, и Санчо, торопливо подбирая веревку, принялся горько плакать. Однако, когда веревка была вытащена больше чем наполовину, они почувствовали, что на ней висит какой-то груз, и очень этому обрадовались. Наконец в глубине провала показался Дон Кихот, и Санчо громко закричал:

— Добро пожаловать, ваша милость сеньор мой. А мы уж боялись, что вы останетесь там навсегда.

Но Дон Кихот не отвечал ни слова. Поспешно вытащив его на край спуска, они увидели, что глаза его закрыты и что по всем признакам он спит. Его положили на землю, развязали, а он все не просыпался. Тогда студент и Санчо принялись всячески вертеть и встряхивать его. Наконец Дон Кихот пришел в себя, потянулся, будто просыпаясь от глубокого и крепкого сна, с ужасом поглядел по сторонам и сказал:

— Да простит вас бог, друзья мои, за то, что вы лишили меня самого приятного зрелища, которое когда-либо выпадало на долю смертного! Поистине, только теперь я вполне понял, что все наслаждения жизни проходят, как тень и сон. О несчастный Монтесинос! О тяжко раненный Дурандарте! О злосчастная Белерма! О слезообильная Гвадиана и вы, злополучные дочери Руидеры!

Студент и Санчо с глубоким вниманием слушали Дон Кихота, который, по-видимому, говорил с мучительным трудом. Они попросили его подробно рассказать им, что он видел в этом аду.

— Вы называете эту пещеру адом? — воскликнул Дон Кихот. — Не называйте ее так, она этого не заслуживает, как вы сами сейчас убедитесь.

Он попросил дать ему чего-нибудь поесть, так как был голоден. Они разостлали на зеленой траве плащ студента, вытащили из сумок съестные припасы и сразу пообедали и поужинали. Когда все было убрано, Дон Кихот заявил:

— Ну, теперь, друзья мои, слушайте меня внимательно. На глубине двенадцати или четырнадцати саженей, по правую руку в этом подземелье находится впадина такой величины, что в ней могла бы поместиться повозка с мулами. Я заметил ее в то время, когда вы спускали меня вниз на веревке. Утомленный этим спуском, я решил забраться туда и немного отдохнуть. Я закричал вам, чтобы вы перестали отпускать веревку, но вы, должно быть, меня не слышали. Я собрал веревку, которую вы продолжали мне спускать и, сложив ее в кружок, уселся на нее, погруженный в глубокое раздумье. Я недоумевал, как же я стану спускаться дальше, ибо, пока я отдыхал, вы отпустили всю веревку. Пока я размышлял об этом, меня внезапно охватил глубокий сон; не знаю, что случилось, пока я спал, но, проснувшись, я оказался на таком очаровательном лугу, какого самое пылкое воображение не может себе представить. Охваченный крайним удивлением, я стал протирать себе глаза, чтобы убедиться, не сон ли это. Тут взорам моим представился пышный королевский замок; стены и башни замка казались сделанными из светлого и прозрачного хрусталя; внезапно огромные ворота растворились; в них показался почтенный старец, в длинном фиолетовом плаще. Поверх плаща на нем была короткая накидка из зеленого атласа, какие носят наставники коллегий. На голове у него была черная шапочка; белоснежная борода спадала до пояса; он держал в руке четки с зернами побольше лесного ореха. Его осанка, поступь, величественный вид внушили мне удивление и благоговение. Он подошел ко мне, обнял и сказал: «Уже долгие годы, доблестный рыцарь Дон Кихот Ламанчский, мы ждем тебя в этой заколдованной пустыне, так как ты должен оповестить мир о том, что таится в глубокой пещере, называемой Монтесинос. Этот подвиг предназначался для тебя, ибо только ты один с твоим непобедимым мужеством и изумительной отвагой мог на него решиться. Следуй за мной, славнейший сеньор, я покажу тебе чудеса, скрывающиеся в этом заколдованном замке. Я его главный хранитель, ибо я — сам Монтесинос, по имени которого названа пещера». Тогда я спросил его, правда ли, что он вырезал кинжалом сердце своего друга Дурандарте, убитого при Ронсевале, и принес его в дар сеньоре Белерме, как поется в нашей песне. Он мне ответил, что все это правда, только он сделал это не кинжалом, а хорошо отточенным стилетом [83] Монтесинос, Дурандарт — легендарные испанские рыцари, якобы принимавшие участие в походе Карла Великого на Испанию. Эпизод с вырезанным сердцем заимствован Сервантесом из старинного романса. .