Жорис-Карл Гюисманс - Геенна огненная

И Церковь предпочитает держать язык за зубами. Но в Риме не является тайной то, что подобные явления невероятно распространены в монастырях.

— Это доказывает, что их обитатели тяготятся своим одиночеством, — сказал де Герми.

— Это доказывает лишь то, что их души не окрепли и разучились молиться, — возразил Карекс.

— Как бы то ни было, месье, я хотел бы, чтобы у вас сложилась целостная картина. Всех людей, подвергнувшихся нападению злых духов, можно разделить на две группы.

Во-первых, это те, кто сам предался в руки демонов. Их не так уж много. Все они кончают самоубийством или же умирают насильственной смертью.

Во-вторых, это люди, на которых колдовством наслали злых духов. Таких очень много, особенно в монастырях, которые часто осаждаются сатанистами. Обычно жертвы сходят с ума. Психиатрические больницы забиты ими. Врачи и большинство священников не сомневаются в причинах их безумия, и в принципе это заболевание излечимо. Я знал одного чудотворца, который спас многих несчастных. Если бы не он, они бы вопили и корчились по-прежнему под бичами водных струй в душевых. Иногда прибегают к окуриванию, к заклятиям, заговорам, которые пишутся на девственном листе пергамента, троекратно благословленном, к амулетам — и все это помогает избавиться от болезни.

— Разрешите задать вам один вопрос, — прервал его де Герми. — Злой дух чаще является к спящей женщине или к бодрствующей?

— Если эта женщина добровольно решила отдаться нечистой силе, то она обычно бодрствует во время совокупления.

Если же она лишь жертва колдовства, то она грешит во сне или же на нее нападает ступор, лишающий ее возможности сопротивляться. Один из самых известных экзорсистов, доктор богословия Иоханнес, долгое время исследовавший эти явления, говорил мне, что ему приходилось спасать монахинь, которых духи не отпускали по два, три, даже четыре дня без перерыва.

— О, я знаю этого священника, — сказал де Герми.

— А сам акт отличается чем-нибудь от обычного? — поинтересовался Дюрталь.

— И да, и нет. Я несколько теряюсь перед обилием подробностей… — Гевэнгей немного покраснел. — Все то, о чем я могу вам поведать, более чем странно. Злой дух обладает половым органом, который раздваивается и может погружаться сразу в две полости, в два сосуда.

Иногда один отросток движется проторенным путем, а другой удлиняется и доходит до самого подбородка. Представьте себе это удвоенное воздействие! Как оно укорачивает жизнь!

— А вы уверены, что это действительно так?

— Абсолютно уверен.

— И у вас есть доказательства? — отважился спросить Дюрталь.

Гевэнгей помолчал, а потом сказал:

— Я уже столько поведал, что было бы глупо не высказаться до конца. Я не сумасшедший, и у меня не бывает галлюцинаций. Однажды я ночевал в комнате самого ярого сатаниста современности…

— Каноника Докра, — подсказал де Герми.

— Да. Я не спал. Явилась суккуба, злой дух в женском обличье. Она была соблазнительна и очень настойчива. К счастью, я вспомнил заклятие… В тот же день я побежал к доктору Иоханнесу, о котором я уже упоминал. Он сразу же и, надеюсь, навсегда освободил меня от злых чар.

— Боюсь показаться нескромным, но не могли бы вы рассказать, как выглядела эта суккуба.

— Как любая обнаженная женщина, — поколебавшись, ответил астролог.

«Было бы забавно, если бы он попросил у нее какой-нибудь подарок на память, например, ее перчатки», — Дюрталь прикусил губу.

— А знаете ли вы, чем теперь занят этот ужасный Докр? — спросил де Герми.

— Нет, слава Богу. Кажется, он сейчас где-то на Юге, в предместьях Нима, там раньше была его резиденция.

— И что же поделывает этот аббат? — полюбопытствовал Дюрталь.

— Что он поделывает! Он призывает дьявола, откармливает белых мышек содержимым своих жертвенников. У него настолько сильна страсть к кощунствам, что он приказал нанести на подошвы его ног татуировку, изображающую крест, чтобы иметь возможность постоянно попирать ногами Спасителя!

— Ну, — пробурчал Карекс, — если бы этот, так сказать, священник оказался бы в этой комнате, клянусь, я с уважением отнесся бы к его ногам и спустил бы его с лестницы вниз головой.

Его пышные усы топорщились, глаза сверкали.

— А черная месса? — продолжил разговор де Герми. — Он служит ее в присутствии каких-то подонков и недостойных женщин. Его обвиняют в том, что он обманом завладел чужими наследствами, что он замешан в таинственных смертях. К сожалению, не существует закона против святотатства. Да и как в юридическом порядке преследовать человека, который насылает болезни на расстоянии и медленно убивает свои жертвы, и никаких следов яда на вскрытии обнаружить нельзя?

— Да это современный Жиль де Рэ! — воскликнул Дюрталь.

— Но менее дикий, менее прямодушный и более извращенный и жестокий. Он никого не режет. Он ограничивается тем, что колдует, внушает людям мысль о самоубийстве — кажется, это самая сильная идея из тех, которые могут быть внушены человеку, — сказал де Герми.

— А может ли он заставить свою жертву понемногу пить ядовитые составы, которые приводят к разрушению организма, к болезни? — спросил Дюрталь.

— Конечно. Современные врачи, которые вечно ломятся в открытую дверь, признают, что такие случаи возможны. Опыты Бони, Льежуа, Льебо и Бернхайма показали: можно заставить человека убить любого другого, и при этом он не сможет объяснить, как родилась мысль о преступлении.

— А я сейчас думаю об инквизиции, — рассеянно сказал Карекс. Дискуссию о гипнозе он слушал вполуха. — Она одна могла бы покарать этого падшего священника.

— Тем более, — с кривой ухмылкой откликнулся де Герми, — что инквизиторы не были такими жестокими, как их обычно изображают. Да, добрейший Бодэн советует загонять под ногти колдунов длинные иглы, чтобы они имели представление об адских муках, он также восхвалял костер как самую изысканную смертную казнь. Но все это единственно для того, чтобы отвратить колдунов от их недостойной жизни, спасти их души. Дель Рио предупреждает о том, что нельзя допрашивать сатанистов сразу после того, как им дали поесть, потому что их может вырвать. Он заботился об их желудках, этот славный человек. И кажется, это он же запрещал подвергать колдунов пыткам по два раза в день, так как считал, что страх и боль должны успокоиться. Согласитесь, он был не таким уж злым, этот иезуит!

— Докр, — продолжил Гевэнгей, не обращая никакого внимания на слова де Герми, — единственный, кому удалось найти ключи ко многим секретам прошлого и добиться некоторых результатов на практике. Уж поверьте, он не то, что те ловкачи и мошенники, о которых мы говорили. Впрочем, они неплохо знают этого ужасного каноника, потому что на многих из них он наслал глазные заболевания, не поддающиеся лечению. И они содрогаются, когда слышат это имя!