Стивен Шеррил - Минотавр вышел покурить

Она просит Минотавра и Келли подождать, пока освободится врач.

В приемном покое четыре ряда пластмассовых стульев, поставленных посреди помещения спинками друг к другу. Стулья прочно привинчены к стальным рамам. Они разного цвета и почти без обивки. Келли садится. Минотавр садится напротив. Прикрепленный цепью к металлической полке, в углу установлен телевизор. Изображение есть, но звук выключен. Возможно, передают ночные новости, но изображение меняется слишком часто, чтобы определить, так ли это. Всякий раз, как появляется новая картинка, Келли начинает говорить. Когда картинка исчезает, Келли замолкает.

— Рука болит? — спрашивает Келли.

— Пожалуй, я не смогла бы работать в этой клинике, — говорит Келли.

— Ты никогда не учился в Пидмонте? — спрашивает Келли.

— Не желаю оставаться официанткой навсегда , — заявляет Келли.

«Навсегда», — мысленно повторяет Минотавр и пытается рассказать спутнице о своих мечтах.

— Когда-нибудь… — начинает он, но на этот раз его прерывает врач.

— Это вы порезали палец?

Келли разрешают войти в операционную. Она вздрагивает всякий раз, когда изогнутая игла прокалывает плоть Минотавра, и на рану накладывают швы. Всего десять швов.

В автомобиле Келли становится задумчивой. Проехав в молчании несколько миль, она говорит:

— Знаешь, мой отчим… Он чернокожий.

Минотавр не понимает, зачем она это рассказывает, но, очевидно, это важно.

— Угу.

— Просто я хотела, чтобы ты об этом знал.

Остальную часть пути к заведению Граба Минотавр думает о сказанном. Ему по-прежнему невдомек, зачем она ему это сказала.

На стоянке у ресторана осталась только его «вега». Подъехав к ней, Келли выключает зажигание своего автомобиля. Ни один из них не произносит ни слова. Слышно лишь дыхание Минотавра. Когда он пытается контролировать его, оно становится еще громче. Он сидит, поддерживая раненую руку здоровой. Местная анестезия выветривается, руку от пальца до локтя пронизывают приступы боли.

— Спасибо, — говорит Минотавр немного спустя.

Келли с улыбкой поворачивается к нему. Она похлопывает его по руке, но ничего не говорит. Однако и мотор не включает.

Минотавр делает несколько глубоких вдохов. Это ему не трудно.

— П-п-понедельник, — наконец произносит он, заикаясь.

— Что понедельник? — спрашивает она.

— Выходной у меня.

— У меня тоже, — снова улыбается Келли. Улыбка у нее искренняя.

Минотавр не знает, что ему теперь делать. Они могут сидеть здесь и дальше, но Келли открывает вещевой ящик, достает оттуда передник, а из кармана — блокнот для записи заказов, на котором царапает свой адрес. Минотавру стыдно признаться, что он ему уже известен.

Суини даже не вспоминает о черном пятне, некогда бывшем Бадди, когда на следующее утро выезжает вместе с Минотавром на шоссе. В сущности, он вообще ни о чем не говорит, и хотя они проехали уже несколько миль, роняет только одну фразу:

— Жаркий будет денек.

Молчание вполне устраивает Минотавра; оно позволяет ему снова и снова вспоминать вчерашние разговоры с Келли. Его так и подмывало захватить с собой листок бумаги, на котором она записала свой адрес, чтобы поглядывать на него в течение дня. Но потом, решив, что может потерять его, он спрятал листок под настольную лампу, стоящую на тумбочке возле кровати.

Ко всему прочему Минотавр успел изучить Суини и знает о его склонности «играть в молчанку». Иногда старик не сразу раскачивается, только и всего. Поэтому они едут молча. Флорида. Ручка от Сковородки. Минотавр знает лишь то, что у бывшей жены кузена Суини есть друг, который готов по дешевке продать трейлер-лавку.

Примерно через час Суини начинает говорить о том, что он проголодался и не прочь съесть яйцо и сандвич с печеночным паштетом, намазанным на булочку для гамбургера и приправленным горчицей.

— Вкуснотища! — говорит Суини.

Минотавр ничего не может возразить.

Найти такой сандвич не проблема. Не проехав и пяти миль после сделанного признания, Суини останавливает автомобиль у придорожного киоска с фанерным щитом, где от руки написан перечень услуг: «Пиво. Завтрак. Наживка для рыбы. Бензина нет». Минотавр сидит в машине. Через несколько минут возвращается Суини с бумажным пакетом в руках. На пакете жирные пятна.

— Захватил еще пару с собой, — говорит Суини. — Угощайся.

Минотавр от угощения отказывается. Суини громко чавкает; всякий раз, как он разворачивает очередной сандвич, автомобиль съезжает с дороги. Похоже, что еда потребовалась Суини для того, чтобы разговориться. Он рассказывает пару анекдотов, в том числе про стенд под зонтом и красивую девушку с большой задницей, который Минотавр не понял. На всякий случай он фыркает — из уважения к рассказчику и из-за того, что отказался от сандвича.

— Отчего это у тебя забинтован палец? — спрашивает старик.

Минотавр вкратце рассказывает о случившемся.

— А на прошлой неделе у тебя была ранена нога, верно?

— Ступня, — говорит Минотавр.

— Черт бы меня побрал, парень, но этот ресторан тебя угробит. Пора подыскивать другую работу.

Суини рассказывает о Флориде и спрашивает, бывал ли Минотавр в этом краю, который называют Ручкой от Сковородки. Минотавр отвечает отрицательно, чтобы не объяснять, что за свою жизнь он бывал всюду, по крайней мере однажды.

— Хороший там народ, — говорит старик.

Минотавр восхищен его словами и даже завидует его умению делать такого рода обобщения.

Поездка займет девять часов, возможно, чуть больше, поскольку Суини, как и Минотавр, избегает скоростных шоссе. Граб освободил его на день от работы, так что можно не спешить. На середине пути за руль садится Минотавр. Они дважды останавливаются: сперва чтобы заправиться и посетить туалет, затем чтобы купить сандвичей. Минотавр предпочитает салат с яйцами. Они делают еще одну остановку, но тут Суини велит Минотавру повернуть назад, чтобы взглянуть на индийскую сирень — высокие узловатые кусты со светло-пунцовыми и алыми цветами, высаженные вдоль подъезда к чьему-то дому.

— Жена любила сирень, — говорит старик.

Минотавр решил, что Суини сейчас заплачет, но этого не произошло.

— Поехали, — говорит он.

Целых десять миль Суини толкует о цветах и кустарниках, за которыми любила ухаживать его жена.

— Детей у нас не было, вот она и отдавала себя этим окаянным цветам, — объясняет он.

Холмистый ландшафт Северной Каролины постепенно сменяется болотистой низменностью соседнего штата. Еще южнее — сосны и красная глина Джорджии испытывают на себе влияние солоноватых ветров с Мексиканского залива. Все чаще встречаются пальмы, мангровые деревья, обезьянья трава и высокие тропические растения-сорняки.