Джонатан Свифт - Дневник для Стеллы

Пишу вам в среду вечером. Вы едва ли еще успели добраться домой [1192], и это первый досужий час, который мне удалось улучить, а получите вы мое письмо, наверно, не раньше субботы, и значит к тому времени уже вспыхнет губернаторский гнев [1193]. А чтобы еще больше распалить вас, я присовокуплю письмо к бедной Молькин, которое велю ей не показывать вам, потому что письмо это — любовное. Я, правда, рассчитываю на то, что к этому времени рощицы, поля и бурлящие ручьи уже настроили Ванессу на романтический лад, если только бедняжка Молькин пребывает в добром здравии. Ваш друг [1194]прислал мне обещанные стихи, которые я и привожу здесь.

Эти строки, на мой взгляд, очень уж глубокомысленны и, следовательно, могут подойти к вашему настроению, потому что, боюсь, вы опять сейчас хандрите, хотя это не на пользу ни вам, ни той, за кем вы ухаживаете; вам надобно читать ей что-нибудь занимательное и забавное. Вот вам эпиграмма, которая однако же не имеет к вам никакого касательства:

Если такие вещицы вам не по вкусу, что мне остается тогда сказать? Что сочинить что-нибудь получше в этом городе невозможно. Можете считать, что на все вопросы, которые вы имеете обыкновение задавать мне, вы уже получили ответы, как это обычно бывало после получаса пререканий. Entendez-vous cela? [Слышите? (франц.) .] У вас в округе должно быть немало священников, и, тем не менее, среди них нет ни одного, который бы вам нравился, а все потому, что вы еще не достигли того возраста, когда любят священников [1196]. Недостаточные размеры этого письма будут, я полагаю, возмещены неразборчивым почерком, поскольку вам, я уверен, едва ли удастся его прочесть. Молькин я напишу более разборчиво, ведь она мало привычна к моему почерку. Бьюсь об заклад, что смысл некоторых строк этого письма вы не поймете, хотя и сумеете их прочесть, а посему пейте свой кофей и помните, что вы отчаянная пустельга и что леди, называющая вас ублюдком, с готовностью ответит на все ваши вопросы.. Мне удалось закончить это письмо лишь в воскресенье вечером.

Селлбридж, 1720 [ 27 или 28 июля ]

Я ожидала получить от вас что-нибудь в течение недели, как вы мне обещали, однако эта неделя состояла из четырнадцати дней, которые по прошествии первых семи тянулись для меня невыносимо долго, долго. Признаюсь, были минуты, когда я уже не надеялась больше получить от вас письмо по двум причинам: во-первых, я решила, что вы уже совсем меня забыли, и еще потому, что была так больна, что уже не чаяла остаться в живых (хотя случись такое на самом деле, это принесло бы облегчение и вам и мне). Но с последней пятницы, когда я получила, наконец, ваше письмо, я чувствую себя довольно сносно… За две недели, прошедшие с тех пор, как я вас видела, я старалась, насколько это в моих силах, следовать вашему примеру, из боязни раздражить вас своей назойливостью, но вскоре убедилась, что не могу дольше противиться желанию написать вам. Когда я открыла ваше письмо, то решила сперва, что вы прислали мне сразу два, ведь вы как-то обмолвились, что такое весьма возможно, но вместо этого обнаружила, что второе письмо адресовано другой и притом любовное. Судите сами, могла ли я это снести? Верьте слову, когда я увижусь с вами, у меня будет очень много что сказать вам по поводу этого письма. Что же касается всех моих вопросов, которые я задавала вам уже тысячу раз, то я так и не нашла на них ответа, хоть сколько-нибудь для меня удовлетворительного.

[ 4 августа 1720 ]

Если бы вы знали, сколько мелких препятствий мешает мне послать вам очередное письмо, вы взяли бы обратно пять ваших упреков из шести. Но если вы так ловите меня на слове и не даете отсрочки хотя бы в один день, я отказываюсь впредь что-либо обещать вам, тогда, по крайней мере, я буду лучше, а не хуже своего слова. Я очень тревожился, что бедной Молькин стало хуже и решил не писать вам до тех пор, пока не услышу на сей счет чего-либо определенного, известия же о вашем собственном нездоровье явились для меня полной неожиданностью, тем более что люди, видевшие вас с тех пор, мне об этом не говорили. Я убежден, что вы появились на божий свет, бранясь, и не оставите этой привычки, доколе пребудете в нем. Хотел бы я знать, с какой стати Молькин показала вам мое письмо. Больше я не стану ей писать, раз она не умеет хранить тайны. Это было мое первое любовное письмо за последние двенадцать лет и поскольку меня постигла такая неудача, я больше не стану их писать. Никогда еще bell passion [нежное чувство (франц.). ] не было так безжалостно погублено. Но губернатор, говорят, ревнует, и, судя по вашим словам, у вас найдется немало что сказать мне по этому поводу. Так вот, смотрите-ка получше за больной, исполняйте свой долг и оставьте ваше раздражение. Можно подумать, что вы не иначе, как влюблены, потому что пометили свое письмо 29 августа, благодаря чему я получил его ровно за месяц до того, как оно было написано. Вы считаете, что я не даю удовлетворительного ответа на ваши вопросы; но докажите мне сначала, что вас вообще возможно было когда-нибудь настолько удовлетворить своим ответом, чтобы вы хотя бы полчаса не ворчали. Мне приятно, если мои писания озадачивают вас; ведь тогда ваше время будет занято отгадыванием; тем более, что мне приходится немало потрудиться, чтобы сделать письмо малопонятным. Глассхил [1197]действительно приехал и передал мне письмо от Дж[она] Б[арбера] касательно денег за бриллианты [1198], на которое я должен ответить. Молькин, наверно, будет очень рада увидеть Глассхила, а, Молькин? Вчера я обедал на расстоянии полпути от вас [1199]и возвратился довольно-таки усталым. Я спросил, куда ведет дорога налево, и мне назвали ваш городок. Было бы неплохо, если бы и ваши письма были такими же малопонятными, как мои, потому что, если бы их по небрежности потеряли посыльные, это не имело бы никаких последствий. Вот такой, например, чертой — можно обозначить все, что может быть сказано Кэду — в начале или в конце письма. Это скорее мне пристало сердиться из-за того, что все, написанное Кэдом —, оказывается чересчур мудреным для Скинейдж [1200]. Однако я принужден сию же минуту закончить свое послание, поскольку намерен отправить его еще сегодня —