Джонатан Свифт - Дневник для Стеллы

19. Ненастная, наводящая уныние погода. Я наведался в канцелярию секретаря, и Льюис уговорил меня пообедать с ним, хотя я собирался обедать с лордом-казначеем. На этой неделе мне ни разу не удалось повидать секретаря. Между тем положение нисколько не улучшилось. Лорд Дартмут в отчаянии и считает, что необходимо подавать в отставку; Льюис придерживается того же мнения, и только один лорд-казначей неизменно твердит: «Ничего, ничего, все образуется». Домой я возвратился рано с намерением довершить одну начатую вещицу, но почувствовал, что душа ни к чему не лежит, нет настроения и что я охотнее почитал бы первую подвернувшуюся под руку книжонку. Я только что послал типографу листок ценой в пенни, чтобы немного насолить кое-кому. Патрик отправился на похороны одного ирландца, который был слугой доктора Кинга [740]; он умер от чахотки — вполне подходящая смерть для лакея этого нищего умирающего от голода остряка. Ирландские слуги почитают непременной обязанностью присутствовать на похоронах соотечественника.

20. Нынче утром опять был у секретаря; судя по всему, нас ожидает томительная кончина, но толком я ничего не знаю, да и они сами тоже. Обедал нынче, как вы знаете, с нашим Обществом, и этот подлый секретарь настоял на том, чтобы в следующий раз за обедом непременно председательствовал я, так что через неделю в этот же день мне придется угощать их в таверне «Под соломенной крышей» [741], где мы обедали и сегодня; это обойдется мне в пять или шесть фунтов; правда, секретарь обещает снабдить меня вином. Возвратясь домой, я обнаружил письмо от епископа Клогерского.

21. Впервые в жизни меня угораздило простудиться вторично, в то время как я не успел еще оправиться от прежней простуды; это началось вчера и сопровождается всеми полагающимися в таких случаях последствиями: течет из глаз и носа и прочее; чувствую себя сейчас преотвратительно и даже не могу сказать, где я эту простуду подхватил. Сэр Эндрю Фаунтейн и я были приглашены сегодня на обед к миссис Ван. — Утром виделся с герцогом Ормондом; ни он, ни я не видим при нынешнем положении вещей ничего хоть сколько-нибудь обнадеживающего. Если герцогиня Сомерсет не будет отстранена, нас ожидает неминуемое падение, но никто не верит, что королева когда-либо расстанется с ней. Я уговаривался с герцогом относительно дня, когда господин секретарь и я могли бы с ним отобедать, и он назначил следующий вторник и, только придя домой, вспомнил, что это как раз придется на Рождество. Навестил сегодня леди — [742], только что оправившуюся после родов; до чего же уродливое зрелище предстало моим очам: бледная, безжизненная, старая и желтая, а все потому, что не нарумянена. Меня чуть не стошнило. Впрочем, вскоре она снова начнет румяниться и снова станет красавицей.

22. Я почувствовал сильнейшую боль в пояснице и поначалу приписал это выпитому мной шампанскому, но потом понял, что это следствие новой простуды. Сегодня был славный морозный день, и я решил прогуляться пешком в Сити. В одиннадцать я зашел повидать лорда-казначея. Он показал мне письмо от одного видного пастора из пресвитериан [743]; тот жалуется, что друзья предали их, утвердив «Билль о временном принятии англиканства», и мистер Гарли показал мне также свой ответ, который друзья все же отговорили его отправлять, хотя он весьма удачен. Он пребывает в отличном расположении духа, однако не выражает никаких надежд, да и не питает их. От него я отправился в Сити, где и пообедал.

23. Утро. Я уже было оделся, чтобы пойти в церковь, но навестивший меня приятель посоветовал мне лучше сегодня не выходить, так что я посижу нынче дома и обойдусь одним хлебом, если смогу раздобыть. На дворе сейчас лютый мороз, и выпавший вчера снег так и не растаял; взгляните сами, вон он лежит на крышах пристроек и навесах. Лорды приняли вчера два или три решения касательно мирного договора [744]и Ганноверской династии, притом крайне злобного характера, чтобы досадить кабинету министров; их очередное заседание состоится двумя неделями раньше, нежели палаты общин, и поговаривают, будто они готовят несколько сокрушительных обращений. Доброго вам утра, сударыни. Я посижу дома, а когда улягусь в постель, сообщу, как себя чувствую. — Весь день просидел дома и съел только немного бульона и булочку. Успел сочинить сегодня «Пророчество», которое собираюсь напечатать, и еще несколько виршей.

24. Ездил нынче в Сити в наемной карете и там пообедал. Моя простуда не проходит. Вот уже три или четыре дня стоит свирепый мороз. «Пророчество» напечатали и после Рождества пустят в продажу; мне оно нравится до чрезвычайности, не знаю только, как оно будет воспринято. На таком расстоянии вам ни за что не уразуметь его смысла без особых пояснений. Все, конечно, тотчас догадаются, что это написано мной, потому что оно сделано отчасти в той же манере, что и «Мерлин» [745], напечатанный в «Разных сочинениях…» Лорд-хранитель королевской печати отбыл сегодня в Голландию; что ж, ему предстоит довольно-таки прохладное путешествие. По случаю Рождества я подарил нынче Патрику полкроны с условием, что он будет пристойно себя вести, и, что же вы думаете, — в полночь он заявился вдребезги пьяный, после чего я твердо решил не давать ему впредь ни единого пенса. Какой лютый мороз!

25. Желаю МД веселого Рождества и еще много таких же праздников в грядущем; что до меня, то я провожу его довольно-таки безрадостно. Пойти нынче в церковь я не решился, потому что не совсем здоров, а на дворе сильнейший снегопад и стужа. Днем я отправился к миссис Ван, которая еще раньше пригласила меня сегодня отобедать. У них я узнал о кончине бедной миссис Лонг, которая преставилась в прошлую субботу в Линне в графстве Норфолк в четыре часа утра; она промучилась только четыре часа. Мы предполагаем, что это произошло вследствие астмы, от которой она страдала, как и от водянки, о чем писала мне в своем последнем письме, отправленном около пяти недель тому назад; однако она верила тогда, что уже поправилась. Ни одна смерть не опечалила меня так сильно, как эта. Бедняжка уехала в Линн два года тому назад, чтобы сократить расходы и выплатить долги. В своем последнем письме она выражала надежду, что к Рождеству избавится от своих затруднений; она сдержала свое слово, хотя имела в виду совсем другое. Она была наделена всеми достоинствами и не имела ни одного недостатка, кроме разве того, что по беспечности слишком уж пренебрегала своими делами. Ее бабка, женщина весьма преклонного возраста, отказала ей две тысячи фунтов, с помощью которых она и намеревалась выплатить долги, с тем чтобы жить потом на сто фунтов ежегодной ренты, в придачу к доходам от Ньюберг-хауза, составляющим шестьдесят фунтов. Но поскольку старая карга и не думает умирать, ей пришлось уехать в провинцию, ведь согласно завещанию эти две тысячи фунтов должны были ей достаться только после смерти старухи, а ее братец, сэр Джеймс Лонг, это бесчувственное животное, не пожелал ссудить ей такую сумму, хотя она могла бы тогда расплатиться с долгами, осталась бы жить в Лондоне и не умерла бы так быстро; тоска, я убежден, ускорила ее кончину. Я распорядился о том, чтобы в газете «Пост-бой» поместили сообщение [746]о ее смерти и несколько приличествующих случаю слов о ней самой, — это все, чем я мог почтить ее память, хотя даже и этому препятствовало одно соображение: ее братец, конечно, предпочел бы, чтобы ее кончина осталась в тайне, дабы избавить себя от расходов, связанных с необходимостью перевезти сюда тело покойной для погребения или хотя бы надеть траурное платье. Простите мне все, что я написал здесь, ради несчастного создания, к которому я питал столь сильную привязанность.