Чарльз Диккенс - Лавка древностей. Часть 2

— Прежде надо деньги добыть. Завтра… молвилъ старикъ.

— Отчего же не нынче? настаивалъ Джауль.

— Теперь ужъ поздно и я взволнованъ, а съ этимъ дѣломъ надо поосторожнѣе. — Нѣтъ, завтра, отговаривался тотъ.

— Завтра, такъ завтра, согласился Джауль.- A теперь выпьемъ за успѣхъ нашего достойнѣйшаго товарища! Эй, давай сюда водку!

Цыганъ вытащилъ откуда-то три жестяные стаканчика и налилъ ихъ до самыхъ краевъ. Прежде чѣмъ поднести стаканъ къ губамъ, старичокъ отвернулся въ сторону и что-то пробормоталъ. Нелли слышала, какъ онъ произнесѣ ея имя вмѣстѣ съ горячей мольбой о чемъ-то.

— Господи, помилуй насъ и защити! молилась дѣвочка. — Что мнѣ сдѣлать, чтобы спасти его?

Разговоръ длился еще нѣсколько минутъ. Говорили потихоньку о томъ, какъ получше взяться за дѣло и какія принять мѣры, чтобы отклонить отъ себя подозрѣніе, а затѣмъ старикъ пожалъ руку своимъ искусителямъ и ушелъ.

Они слѣдили глазами за медленно удалявшейся сгьрбленной фигурой старика, и когда онъ поворачивался назадъ — что онъ дѣлалъ поминутно — они махали ему рукой и старались ободрить его сочувственными восклицаніями. Когда же онъ окончательно скрылся изъ ихъ глазъ, они обернулись другъ къ другу и громко расхохотались.

— Наконецъ-то мы своего добились, говорилъ Джауль, грѣя руки передъ огнемъ. — Никакъ я не ожидалъ, что съ нимъ придется такъ долго возиться. Шутка ли, почти три недѣли прошло съ того дня, какъ мы навели его на эту мысль. A какъ ты думаешь, много денегъ онъ принесетъ?

— Много ли, мало ли, а половину мнѣ, сказалъ Исаакъ. Тотъ кивнулъ головой.

— Поскорѣй бы справиться съ этимъ дѣломъ и разойтись съ старикомъ, а то какъ бы не пронюхали про насъ. Надо держать ухо востро!

И Листъ, и цыганъ согласились съ этимъ доводомъ. Посмѣявшись еще немного надъ довѣрчивостью старика, они покончили съ этимъ вопросомъ, находя его достаточно исчерпаннымъ, и стали говорить на своемъ воровскомъ языкѣ, совершенно непонятномъ для Нелли. Улучивъ минуту, когда они съ жаромъ о чемъ-то судили-рядили, чтобы выбраться незамѣтно изъ своей. засады потихоньку, шагъ за шагомъ, то ползкомъ, подъ прикрытіемъ изгороди, то перелѣзая черезъ нее, то спускаясь въ высохшій ровъ, Нелли наконецъ вышла на большую дорогу въ такомъ мѣстѣ, откуда они не могли ея увидѣть и, что было мочи, побѣжала домой. Въ изорванномъ платьѣ, съ исцарапанными до крови ногами, съ истерзанной душой вошла она въ свою комнату и бросилась на постель.

Первое, что пришло ей въ голову, было — бѣжать, бѣжать безъ оглядки, тащить его сейчасъ же насильно изъ этого города.

«Лучше умереть на большой дорогѣ, чѣмъ подвергать его такимъ искушеніямъ», думала она.

Тутъ она вспомнила, что онъ отложилъ исполненіе своего замысла до слѣдующей ночи, значитъ, нечего спѣшитъ, лучше обдумать хорошенько и тогда уже рѣшить, что дѣлать. A что, если онъ уже приступилъ къ осуществленію своего плана и сейчасъ, сію минуту, крикъ о помощи раздастся въ ночной тишинѣ. Богъ знаетъ, что онъ способенъ сдѣлать, если его поймаютъ на мѣстѣ преступленія и если ему придется бороться только съ женщиной. Нѣтъ, такой пытки невозможно вынести! Она подкралась къ комнатѣ хоэяйки, осторожно отворила дверь и заглянула въ нее. Слава Богу, его тамъ нѣтъ: хозяйка спитъ крѣпкимъ сномъ.

Возвратившись въ комнату, она приготовила себѣ постель; но увы, не только спать, она и лежать-то покойно не могла: такъ ее волновали эти страшныя мысли. Наконецъ она не выдержала и, полуодѣтая, съ распущенными волосами, бросилась въ комнату дѣдушки и, схвативъ его за руку, разбудила.

— Что такое? что случилось? спрашивалъ онъ, вскакивая съ постели и глядя на ея мертвенно-блѣдное лицо.

— Мнѣ приснился страшный, безобразный сонъ. Я его уже видѣла и прежде. Мнѣ снились старики съ сѣдыми волосами, такіе, какъ вы. Они ночью пробирались въ чужую комнату, чтобы красть чужія деньги. Вставайте, вставайте, дѣдушка!

Откуда взялась у нея энергія?

Старикъ трясся всѣмъ тѣломъ. Онъ сложилъ руки, какъ на молитву.

— Не меня, не меня, а Бога молите, чтобы Онъ спасъ насъ отъ подобнаго преступленія! Этотъ сонъ слишкомъ подходитъ къ дѣйствительности. Я не могу здѣсь оставаться, я не могу спать. Я не могу оставлять васъ одного въ домѣ, гдѣ снятся такіе сны. Вставайте же, намъ надо бѣжать отсюда.

Онъ все глядѣлъ на нее, какъ на привидѣніе — она и дѣйствительно была похожа на какого-то неземного духа, хотя выраженіе ужаса въ ея глазахъ было чисто земное — и все больше, и больше дрожалъ.

— Намъ нельзя терять ни минуты. Вставайте, и сейчасъ же идемъ отсюда.

— Какъ, сегодня, ночью? бормоталъ старикъ.

— Да, да, сегодня. Завтра ночью уже будетъ поздно. Завтра можетъ присниться тотъ же сонъ. Мы должны бѣжать. Въ этомъ наше единственное сгіасеніе.

Старикъ поднялся съ постели. Отъ страха у него выступили на лбу холодныя капли пота. Онъ преклонился передъ дѣвочкой, какъ передъ посланнымъ съ неба ангеломъ, за которымъ готовъ всюду слѣдовать. Когда онъ одѣлся и приготовился къ дорогѣ, она взяла его за руку и повела. Проходя мимо комнаты хозяйки, которую онъ собирался ограбить, она вздрогнула и заглянула ему въ лицо. Боже, какъ блѣдно было это лицо и съ какимъ взглядомъ встрѣтился ея взглядъ!

Она привела его въ свою комнату и, не выпуская его руки, словно боялась оставить его на свободѣ, собрала въ узелокъ свои небольшія пожитки, взяла корзиночку, надѣла старичку на плечи котомку, дала ему въ руки палку, которую успѣла захватить въ его комнатѣ, и вывела его изъ дома.

Поспѣшными, боязливыми шагами шли они по узкимъ, кривымъ улицамъ предмѣстъя и, выйдя за городъ, поднялись, ни разу не оглянувшись, на пригорокъ, гдѣ возвышался старинный, почернѣвшій отъ времени замокъ.

Пока они подходили къ развалинамъ, поросшимъ мхомъ, ползучими растеніями и высокой травой, взошла луна во всемъ своемъ блескѣ. Тутъ только Нелли обернулась назадъ, и когда она увидѣла спящій въ глубинѣ долины городъ, прихотливо извивающуюся позади него рѣчку и въ отдаленіи цѣпь холмовъ, рука ея, не выпускавшая руки дѣда, опустилась; она бросилась къ нему на шею и зарыдала.

Она скоро оправилась и, стараясь поддерживать себя мыслью, что спасеніе ея дѣдушки отъ грозившаго ему безчестія зависить только отъ твердости ея характера, и что никто въ мірѣ не поможетъ ей ни словомъ, ни дѣломъ, повела его дальше и ужъ больше не оборачивалась назадъ.

Въ то время, какъ пристыженный, побѣжденный старикъ готовъ былъ преклоняться передъ ребенкомъ, какъ передъ какимъ-то высшимъ существомъ, въ сердцѣ дѣвочки зарождалось новое чувство, возвышавшее ее, возбуждавшее въ ней энергію и довѣріе къ овоимъ силамъ. Теперь вся тягость жизни, вся отвѣтственность за нихъ обоихъ ложилась на нее одну, за обоихъ должна она съ этихъ поръ и думать, и дѣйствовать.