Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 2

— Что такое? — спросилъ тотъ.

— А то, что этотъ ножикъ мнѣ знакомъ, — сказалъ Райдергудъ.

— Пожалуй, что и знакомъ.

Онъ подалъ ему знакъ подставить рюмку и налилъ. Райдергудъ осушилъ ее до капли и снова заговорилъ:

— Этотъ самый ножикъ…

— Постойте, — спокойно перебилъ его незнакомецъ. — Я хочу выпить за здоровье вашей дочери… Ваше здоровье, миссъ Райдергудъ!

— Этотъ самый ножикъ былъ у одного моряка — Джорджа Ратфута по имени…

— Вѣрно.

— Этотъ человѣкъ былъ мнѣ близко знакомъ.

— Вѣрно.

— Съ нимъ что-нибудь приключилось?

— Смерть приключилась. Смерть пришла къ нему въ самомъ непривлекательномъ видѣ. На него страшно было смотрѣть послѣ того.

— Послѣ чего? — спросилъ, нахмурившись, Райдергудъ.

— Послѣ того, какъ его убили.

— Убили?! Кто убилъ?

Отвѣтивъ только пожатіемъ плечъ, незнакомецъ наполнилъ рюмку съ отбитой ножкой. Райдергудъ выпилъ опять все до капли, переводя съ озадаченнымъ видомъ глаза съ дочери на гостя.

— Вы не хотите ли сказать… — началъ было онъ, держа въ рукѣ пустую рюмку, какъ вдругъ его взглядъ остановился на верхней одеждѣ незнакомца. Онъ снова перегнулся черезъ столъ, дотронулся до рукава его куртки, отвернулъ обшлагъ, чтобы взглянуть на подкладку (причемъ незнакомецъ, въ своемъ невозмутимомъ спокойствіи, не сдѣлалъ ни одного движенія, чтобы ему помѣшать) и наконецъ воскликнулъ: — Мнѣ сдается, что и куртка эта какъ будто съ Джорджа Ратфута!

— Вѣрно. Она была на немъ въ то время, когда вы видѣли его въ послѣдній разъ, послѣ котораго уже не увидите въ этомъ мірѣ.

— Вы, кажется, хотите сказать мнѣ прямо въ лицо, что это вы его убили? — сказалъ Райдергудъ и, однако, несмотря на это, опять подставилъ рюмку.

Но опять незнакомецъ отвѣтилъ только пожатіемъ плечъ и не обнаружилъ никакихъ признаковъ смущенія.

— Издохнуть мнѣ на мѣстѣ, если я понимаю этого молодца! — проворчалъ Райдергудъ, поглядѣвъ на него во всѣ глаза, и выплеснувъ себѣ въ ротъ полную рюмку. — Ну-те-ка, растолкуйте, какъ намъ васъ понимать? Скажите что-нибудь пояснѣе.

— Извольте, скажу, — отвѣтилъ незнакомецъ, и, перегнувшись черезъ столъ, выговорилъ тихо, но внятно, — какой же вы лжецъ!

Честный человѣкъ вскочилъ на ноги и сдѣлалъ такое движеніе, какъ будто собирался бросить рюмку въ лицо своему собесѣднику. Но тотъ и глазомъ не моргнулъ, а только пригрозилъ ему пальцемъ, и честная душа успокоилась: сѣла на мѣсто и поставила рюмку на столъ.

— Когда вы ходили въ Темпль къ адвокату съ вымышленнымъ показаніемъ, — заговорилъ опять незнакомецъ, — вы, кажется, взводили обвиненіе на одного изъ вашихъ товарищей? Припомните-ка, кажется такъ?

— Я взводилъ обвиненіе?! На какою товарища?

— Скажите-ка мнѣ еще разъ чей это ножъ? — спросилъ незнакомецъ.

— Я уже назвалъ вамъ того, кому онъ принадлежалъ, — проговорилъ Райдергудъ, упрямо избѣгая произнести имя.

— Ну, а чья это куртка?

— Куртка принадлежала тому же, кому принадлежалъ и ножъ, — снова послѣдовалъ глупый отвѣтъ — типичный свидѣтельскій отвѣть Ольдъ-Бэли [3] Old Bailey — судъ по уголовнымъ дѣламъ. .

— Я подозрѣваю, что вы въ глубинѣ вашей души приписали ему всю честь этого дѣла и объяснили его ловкостью то, что онъ скрылся. Хотѣлъ бы я знать, какъ бы онъ ухитрился не скрыться при данныхъ условіяхъ. Вотъ если бъ онъ хоть на минуту воротился на свѣтъ Божій, это было бы дѣйствительно ловко съ его стороны.

— Нѣтъ, это ужъ черезчуръ! — проворчалъ Райдергудъ. — Всякое терпѣніе лопнетъ, когда нахалы, одѣтые въ платье мертвыхъ людей и вооруженные ножами мертвыхъ людей, приходятъ къ честнымъ людямъ, снискивающимъ пропитаніе въ потѣ лица, и и ни съ того ни съ сего взводятъ на нихъ подобныя обвиненія… Ну, объясните, съ чего мнѣ было подозрѣвать его.

— Очень просто, — отвѣчалъ незнакомецъ, — вы его знали, вы были съ нимъ заодно и знали его истинныя свойства, прикрывавшіяся приличной наружностью. Въ ту ночь, которую вы потомъ, по извѣстнымъ вамъ причинамъ, считали ночью убійства, онъ приходилъ сюда въ тотъ самый часъ, когда оставилъ въ докахъ свой корабль, и спрашивалъ у васъ, гдѣ бы ему найти комнату… Припомните-ка, не было ли съ нимъ еще кого-нибудь?

— Я готовъ дать нерушимую присягу, что васъ съ нимъ во всякомъ случаѣ не было, — отвѣчалъ Райдергудъ. — Вы что-то громко поговариваете, скажу я вамъ, а дѣльце-то черненько выходитъ. Вы обвиняете меня въ томъ, что Джорджъ Ратфутъ пропалъ безъ вѣсти и что про него забыли. Но не забывайте, что онъ былъ матросъ, а съ матросами такіе казусы не въ диковину. Мало ли ихъ пропадаетъ безъ вѣсти! Вѣдь они нанимаются на корабли часто подъ чужими именами, уходятъ себѣ въ море, и слѣдъ ихъ простылъ. А бываетъ, что они и снова появятся въ здѣшнихъ мѣстахъ. Пропалъ безъ вѣсти — эка невидаль! Да это здѣсь такъ часто съ ними случается, что никого не удивляетъ. Спросите мою дочь. Вы вѣдь слушали трескотню, пока меня не было, — такъ послушайте и теперь. Вы подозрѣваете, что я подозрѣваю его. А вы спросите-ка лучше, не васъ ли я подозрѣваю? Вы говорите мнѣ, что Джорджъ Ратфутъ убить. А я васъ спрашиваю: кто же это сдѣлалъ и какъ вы объ этомъ узнали? У васъ его ножикъ, на васъ его куртка. Я спрашиваю; какъ они вамъ достались?.. Передайте-ка мнѣ бутылку. — Мистеръ Райдергудъ къ этому времени, очевидно, впалъ въ пріятное заблужденіе, что вино куплено на его счетъ. — А ты, — прибавилъ онъ, обращаясь къ дочери, — кабы не жалко было такого хорошаго хереса, такъ я бы запустилъ въ тебя этой бутылкой за трескотню съ чужими людьми. Изъ-за вашей бабьей трескотни этотъ народъ набирается своихъ подозрѣній. А вотъ я свои подозрѣнія, уликами докажу. Я человѣкъ честный, я ѣмъ свой хлѣбъ въ потѣ лица.

Тутъ онъ снова налилъ рюмку съ отбитой ножкой, отхлебнулъ половину вина и, смакуя его, разсматривалъ другую половину вина, побалтывая ее въ рюмкѣ. Тѣмъ временемъ миссъ Плезантъ, симпатичные волосы которой сейчасъ же распустились, какъ только отецъ обратился къ ней съ бранью, закручивала ихъ, какъ закручиваютъ хвостъ у лошади, отправляемой на базаръ для продажи.

— Вы кончили? — спросилъ незнакомецъ Райдергуда, когда тотъ замолчалъ.

— Нѣтъ, — сказалъ тотъ. — До конца еще далеко. Слушайте: я хочу знать, какъ приключилась смерть Джорджу Ратфуту и какъ достались вамъ его пожитки?

— Если вы когда-нибудь и узнаете это, то во всякомъ случаѣ не теперь.

— И еще хочу знать, — продолжалъ Райдергудъ, — не намѣрены ли вы кого-нибудь обвинять и въ томъ смертоубійствѣ… какъ бишь его называютъ?

— Гармоново убійство, отецъ, — подсказала Плезантъ.

— Молчать! — заревѣлъ онъ въ отвѣть. — Держи языкъ за зубами!.. Я хочу знать, сударь, не намѣрены ли вы въ этомъ смертоубійствѣ обвинять Джорджа Ратфута?