Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 3

— Райдергудъ, я всегда велъ уединенную жизнь. У меня, кромѣ моего заработка, нѣтъ никакихъ средствъ. Нѣтъ и друзей — ни одного.

— Неправда, — сказалъ Рейдергудъ. — У васъ есть одинъ другъ — вѣрный дружокъ, не хуже сберегательной кассы. Будь я синяя обезьяна, если это не такъ!

У Брадлея потемнѣло лицо. Рука его тихонько сжала кошелекъ и потянула назалъ, пока онъ сидѣлъ, ожидая, что ему скажутъ еще.

— Въ четвергъ, когда я былъ у васъ, я попалъ сперва не въ ту лавочку, — заговорилъ Райдергудъ. — Я очутился у молоденькихъ барышень, клянусь Богомъ! А за барышнями, смотрю, какая-то лама надсматриваетъ. Такъ вотъ дама-то эта, учитель, ужъ больно занимается вами: она съ себя все до послѣдней нитки продастъ, чтобы выручить васъ изъ бѣды. Позаботьтесь же, чтобъ она это сдѣлала.

Брадлей поднялъ голову такимъ рѣзкимъ движеніемъ и такъ посмотрѣлъ на Райдергуда. что тотъ, не зная еще, какъ ему это принять, сдѣлалъ видъ, что онъ занять клубами дыма, выходившими изъ его трубки, и принялся отмахивать ихъ и отдувать.

— Вы говорили съ учительницей? Да? — спросилъ Брадлей, съ прежнимъ неестественнымъ спокойствіемъ въ голосѣ м лицѣ и отводя глаза.

— Пуфъ… Да, — сказалъ Райдергудъ, переставъ заниматься дымомъ, — я съ ней говорилъ. Такъ, немножко. Она переполошилась, когда я скалился къ нимъ, какъ снѣгъ на голову, и спросилъ васъ. Потомъ увела меня въ гостиную и стала разспрашивать, не случилось ли съ вами чего дурного. Ну, и и говорю: «Нѣтъ, молъ, ничего дурного. Учитель мнѣ другъ». Вижу, она успокоилась. Тутъ-то я и смекнулъ, откуда вѣтеръ дуетъ.

Брадлей опустилъ кошелекъ въ карманъ, стиснулъ правой рукой кисть лѣвой руки и, застывъ въ этой позѣ, сталъ смотрѣть въ огонь.

— Для васъ она на все пойдетъ, — прибавилъ Райдергудъ и продолжалъ. — Такъ вотъ, когда мы съ вами пойдемъ домой (потому что, я, конечно, пойду съ вами), то совѣтую вамъ пообчистить ее, не теряя времени даромъ. А потомъ, когда мы покончимъ наши счеты, вы можете жениться на ней. Она пригоженькая, а вы, я знаю, еще не завели себѣ новой зазнобы съ тѣхъ поръ, какъ вамъ натянули носъ въ другомъ мѣстѣ.

Ни одного слова больше не проронилъ Брадлей за всю ночь. Ни разу не перемѣнилъ положенія и не разжалъ руки, сжимавшей его другую руку. Окаменѣвъ передъ огнемъ камина, какъ будто это былъ волшебный огонь, который старилъ людей, онъ не шевелился, и на его лбу темныя складки становились все глубже, взглядъ принималъ все болѣе и болѣе дикое выраженіе, лицо все больше блѣднѣло, пока не стало землистымъ, точно обсыпанное пепломъ, и даже волосы, казалось, рѣдѣли и выцвѣтали.

Вплоть до тѣхъ поръ, какъ окно сторожки стало прозрачнымъ отъ забрезжившаго свѣта дня, этотъ живой трупъ человѣка не шевельнулся. Тогда онъ тихо поднялся, пересѣлъ къ окну и сталъ глядѣть на рѣку.

Райдергудъ тоже не вставалъ со стула всю ночь напролетъ. Вначалѣ онъ раза два или три пробовалъ заговаривать: одинъ разъ пробормоталъ что-то такое о томъ, что становится очень холодно, потомъ сказалъ, что уголь скоро прогоритъ, и поднялся подбавить свѣжаго; но, такъ какъ онъ не могъ добиться отъ своего гостя ни звука, ни движенія, то замолчалъ и самъ уже на всю ночь. Въ то время, когда онъ занимался на скорую руку приготовленіемъ кофею, Брадлей отошелъ отъ окна и сталъ надѣвать пальто.

— Не лучше ли позавтракать, прежде чѣмъ мы отправимся въ путь? — сказалъ Райдергудъ. — Пустой желудокъ нехорошо студить, учитель.

Не подавая никакого знака, что онъ слышалъ, Брадлей вышелъ вонъ изъ сторожки. Схвативъ со стола кусокъ хлѣба и сунувъ подъ мышку свой драгоцѣнный узелокъ, Райдергудъ немедленно послѣдовалъ за нимъ. Брадлей повернулъ въ сторону Лондона. Райдергудъ догналъ его и пошелъ рядомъ съ нимъ.

Цѣлыхъ три мили прошли эти два человѣка бокъ-о-бокъ, въ полномъ молчаніи. Вдругъ Брадлей повернулъ и пошелъ назадъ. Въ тотъ же мигъ повернулъ и Райдергудъ и пошелъ съ нимъ рядомъ.

Брадлей опять пошелъ въ сторожку. Вошелъ и Райдергудъ. Брадлей сѣлъ къ окну. Райдергудъ сталъ грѣться у огня. Черезъ часъ или немного побольше Брадлей неожиданно всталъ и снова вышелъ, но на этотъ разъ пошелъ въ другую сторону. Райдергудъ сейчасъ же вышелъ за нимъ слѣдомъ, нагналъ его черезъ нѣсколько шаговъ и пошелъ рядомъ.

Опять, какъ прежде, Брадлей, убѣдившись, что его спутникъ не отстанетъ отъ него, вдругъ повернулъ назадъ. И опять, какъ прежде, Райдергудъ повернулъ вмѣстѣ съ нимъ. Но въ этотъ разъ они не вошли въ сторожку, ибо Брадлей остановился у шлюза, на покрытой снѣгомъ травѣ, и сталъ смотрѣть вверхъ и внизъ по рѣкѣ. Судоходство прекратилось съ наступленіемъ морозовъ, и рѣка съ ея берегами казалась одною сплошной бѣлой пустыней.

— Ну, полно, учитель, — говорилъ Райдергудъ, стоя возлѣ него. — Что толку въ пустую играть? Вы все равно отъ меня не отвяжетесь, пока не заплатите мнѣ по счету. Куда бы вы ни пошли, я пойду съ вами.

Не отвѣтивъ ни слова, Брадлей скорымъ шагомъ пошелъ отъ него черезъ мостикъ надъ шлюзомъ.

— Туда идти ужъ окончательно нѣтъ никакого смысла, — сказалъ Райдергудъ, слѣдуя за нимъ. — Тамъ вы упретесь въ запруду, и все равно придется повернуть.

Не обративъ никакого вниманія на эти слова, Брадлей прислонился къ сваѣ и стоялъ въ спокойной позѣ, опустивъ глаза.

— Разъ мы сюда пришли, такъ я ужъ кстати погляжу свои створы, — проговорилъ угрюмо Райдергудъ.

Подъ плескъ и грохотъ воды онъ затворилъ створы шлюза, которые были открыты, съ тѣмъ, чтобъ отворить другую пару, такъ что на минуту обѣ пары оказались закрытыми.

— Совѣтую вамъ образумиться, Брадлей Гедстонъ, учитель, а то я васъ еще посуше выжму, какъ до разсчета дойдетъ, — сказалъ Райдергудъ, проходя мимо него. — Ай! Что вы это!

Брадлей схватилъ его поперекъ тѣла, точно опоясалъ желѣзнымъ кольцомъ. Они стояли на краю шлюза, почти посрединѣ между двумя парами створовъ.

— Пусти! — закричалъ Райдергудъ. — Пусти, или я ножъ выну и полосну тебя куда попало. Пусти!

Брадлей тащилъ къ краю шлюза. Райдергудъ тащилъ прочь отъ него. Держали оба крѣпко; борьба была свирѣпая, рука съ рукой, нога съ ногой. Брадлей повернулъ его спиной къ краю шлюза и толкалъ назадъ.

— Пусти! Оставь! — кричалъ Райдергудъ. — Чего ты хочешь? Меня нельзя утопить. Я вѣдь тебѣ говорилъ: кто разъ тонулъ, никогда не утонетъ. Нельзя меня утопить!

— А меня можно, — отвѣтилъ Брадлей нечеловѣческимъ, сдавленнымъ голосомъ. — И я рѣшился умереть вмѣстѣ съ тобой. Я тебя живого не выпущу и мертваго не выпущу. Туда, внизъ!

Райдергудъ полетѣлъ навзничь въ омутъ, а съ нимъ и Брадлей.

Когда ихъ нашли подъ тиной и иломъ за одной изъ прогнившихъ свай шлюза, руки Райдергуда оказались расцѣпившимися (должно быть, онъ разжалъ ихъ при паденіи), и глаза его смотрѣли вверхъ. Но онъ и теперь былъ опоясанъ желѣзнымъ кольцомъ рукъ Брадлея, и заклепки желѣзнаго кольца держались крѣпко.