Чарльз Диккенс - Замогильные записки Пикквикского клуба

— Понимаю вас, сэр, и сочувствую вам. Человек, или правильнее, человечица, о которой идет речь… не перебивайте, я все понял. Вы можете быть насчет меня совершенно спокойны, мистер Пикквик: я не стану осуждать вас, помилуй бог. Мучительные опыты в жизни, искушения тяжкие, можно сказать. Не церемоньтесь со мною, мистер Пикквик, если хотите дать простор своим чувствам. Я знаю по собственному опыту, что значит быть обманутым, сэр: я испытал это три или четыре раза на своем веку.

Мистер Пикквик между тем завел свои часы и положил их на стол.

— Мне приятно, — сказал он, — благодарить вас за радушное участие, мистер Магнус; но я считаю своей обязанностью объяснить…

— Ни полслова, сэр, сделайте одолжение, — возразил мистер Магнус, — эти дела не договариваются. Я уважаю вашу тайну. — Который час, мистер Пикквик?

— Ровно двенадцать.

— Боже мой, как поздно! Давно пора бы спать. Завтра я, пожалуй, буду желт и бледен, мистер Пикквик.

Пораженный такой страшной мыслью, мистер Магнус неистово позвонил в колокольчик, и когда явилась трактирная служанка, все его вещи немедленно отнесены были в спальню, куда, вслед за изящной картонкой, он отправился и сам с японским подсвечником в руках. Мистер Пикквик, вооруженный другим подсвечником, отправился, через лабиринт переходов, в свой собственный номер.

— Вот ваша комната, сэр, — сказала служанка.

— Очень хорошо, — проговорил мистер Пикквик, озираясь кругом.

Это была довольно просторная комната с камином и двумя постелями, снабженными всеми принадлежностями белья. Помещение оказалось вообще гораздо более удобным, чем можно было ожидать.

— В другой постели, конечно, никто не спит, — сказал мистер Пикквик.

— Никто, сэр.

— Очень хорошо. Потрудитесь, моя милая, сказать моему слуге, чтобы он завтра к половине девятого приготовил для меня теплой воды. Теперь он может ложиться спать.

— Слушаю, сэр.

И, пожелав мистеру Пикквику спокойной ночи, девушка ушла и затворила за собою дверь. Мистер Пикквик остался один.

Усевшись теперь пред решеткой камина, мистер Пикквик погрузился в глубокомысленные размышления. Он думал сперва о своих друзьях, старался разгадать, отчего они так долго остаются в Бери, потом мысль его перешла к миссис Марте Бардль, и, наконец, по естественному сцеплению идей, мысли мистер Пикквика остановились мало-помалу на гостинице «Большого белого коня», и он припомнил, что уже давно наступила пора предаться безмятежному покою. На этом основании он начал раздеваться на скорую руку, как вдруг пришло ему в голову, что часы его остались внизу, на том самом столе, где стояли опороженные бутылки и стаканы.

Теперь должно заметить, что эти часы были одним из самых любимых предметов ученого мужа, и он носил их в своем жилете с незапамятной поры. Мысль о возможности спать, не прислушиваясь временами к бою этих часиков, положенных под подушку, никогда не западала в голову мистера Пикквика. Что ж тут делать? Не желая звонить и беспокоить слуг в такое позднее время, мистер Пикквик снова надел свой фрак и вышел из комнаты с японским подсвечником в руках.

Но чем больше проходил он лестничных ступеней, тем больше, казалось, лестниц предстояло впереди в этом лабиринте. Очутившись в каком-то узком проходе, мистер Пикквик уже готов был поздравить себя с окончанием трудного пути, как вдруг перед глазами его открылся новый ряд ступеней. Наконец, мало-помалу, добрался он до грязного коридора в нижнем этаже; но и здесь величайших хлопот стоило ему отыскать комнату, где пировал он с мистером Магнусом. Он уже готов был отказаться от бесполезных поисков, как вдруг, отворив наудачу какую-то дверь, увидел знакомый стол, и на столе — свои часики с золотой цепочкой.

С величайшим торжеством мистер Пикквик схватил свою драгоценную собственность и в веселом расположении духа ускоренными шагами направился в обратный путь; но, к несчастью, на деле оказалось, что это путешествие представило бесконечные и совсем неожиданные затруднения. Двери одинаковой формы, величины и вида пересекали ему дорогу справа и слева, спереди и сзади. В верхнем этаже он пытался войти в тот или другой номер, обманутый необыкновенным сходством его со своей собственной спальней, но каждый раз ему кричали изнутри: «Какой дьявол там возится?» или «Чего вам надо?» — и мистер Пикквик отпрядывал на цыпочках в дальнейший путь. Он был уже доведен до крайней степени отчаяния, как вдруг отворенная дверь одной из комнат обратила на себя его напряженное внимание. Он заглянул во внутренность ее и как нельзя больше обрадовался, убедившись в тождестве номера со своей спальней. Две постели стояли неподвижно, и в камине еще продолжал гореть огонь. Лишь только затворил он дверь, его свеча совсем догорела и загасла.

— В этом теперь нет беды, — сказал мистер Пикквик, — можно раздеться и без свечи, при свете каминного огня.

Постели, прикрытые большими занавесами от потолка до полу, стояли в весьма недалеком расстоянии одна от другой, по ту и другую сторону двери. Между занавесами и кроватью был поставлен соломенный стул, от которого тянулся ковер до края кровати. Задернув обе половинки занавеса, мистер Пикквик сел на стул и поспешил прежде всего скинуть свои штиблеты. Затем он постепенно снял свой фрак, брюки, жилет и прикрыл свою голову ермолкой с кисточками, которую он тщательно завязывал на ночь шнурками у самого подбородка. Совершая таким образом эти предварительные приготовления, он вдруг припомнил свое ночное странствование до лестницам и коридорам и, закинув голову на спинку соломенного стула, разразился таким добродушно-веселым смехом, что посторонний наблюдатель мог бы почувствовать истинное наслаждение, если бы ему удалось наблюдать в эту минуту лучезарные черты великого человека.

— Чего, подумаешь, не может случиться с человеком! — сказал мистер Пикквик самому себе, заливаясь таким игриво-громким смехом, что чуть не порвались шнурки его ермолки. — Кто бы мог подумать, что мне придется, как вору, подкрадываться по всем этим комнатам и тревожить бедных людей! Забавно, очень забавно.

Уже мистер Пикквик, продолжая улыбаться, собирался вновь открыть уста для произнесения красноречивого монолога, как вдруг неожиданное происшествие прервало его на самом интересном месте. В комнату вошла какая-то особа со свечой в руках, заперла за собою дверь и поставила свечу на стол.

Улыбка, заигравшая было на устах ученого мужа, мгновенно исчезла в чертах, выразивших самую высокую степень изумления и досады. Особа, кто бы она ни была, вошла так внезапно и с таким решительным видом, что мистер Пикквик, потеряв присутствие духа, не успел и даже не подумал оказать какое-либо сопротивление. Кто бы это был? Мошенник, может быть, подметивший в его руках золотые часы, когда он пробирался по коридору? Что хотела здесь эта особа?