Чарльз Диккенс - Замогильные записки Пикквикского клуба

— Немудрено. Он славный малый.

— Вы находите?

— Это всякий видит. Какой он весельчак!

— И мастер говорить, я вам скажу, — добавил мистер Моззель, — слова у него, что называется, бьют ключом из горла.

— Фонтаном бьют и брызгами летят на воздух, так что не поймаешь в них ни одной мысли, — заметил мистер Уэллер.

— В этом-то и штука — говорить так, чтобы никто ничего не понимал, — дополнил мистер Моззель. — Последняя ступень, мистер Уэллер, не оступитесь. Не угодно ли помыть руки, прежде чем я представлю вас нашим леди? Вот здесь за дверью рукомойник и чистое полотенце к вашим услугам.

— Всполоснуться не мешает, — отвечал мистер Уэллер, натирая желтым мылом свое лицо. — А у вас много леди?

— На кухне только две, — сказал мистер Моззель, — горничная и кухарка. Для черной работы мы держим судомойку да мальчишку: они обедают в прачечной.

— Так вы их не допускаете к своему столу?

— Нет, сэр. Сначала, правда, как они пришли, мы попытались пообедать с ними раза два или три, да только не было никакой возможности сидеть вместе с ними. У судомойки престрашные манеры и никакого воспитания, а мальчишка сопит, как надорванная лошадь.

— Скажите, какой неуч!

— Что прикажете делать. У нас в провинции много невоспитанных людей, мистер Уэллер, и это временами бывает очень неприятно. Сюда пожалуйте, сэр, сюда.

И мистер Уэллер вошел в кухню.

— Мери, — сказал мистер Моззель, обращаясь к хорошенькой девушке, носившей это имя, — вот вам мистер Уэллер, джентльмен из Лондона и друг нашего дома. Господин поручил нам угостить мистера Уэллера и всячески стараться, чтобы ему было весело в нашей компании.

— Господин ваш знаток своего дела и отлично понимает, где раки зимуют, — сказал мистер Уэллер, бросая удивленный взгляд на мисс Мери, — на месте хозяина этого дома я в жизнь не узнал бы скуки подле такой красотки.

— Ах, мистер Уэллер! — воскликнула Мери, зардевшись ярким румянцем.

— Ах, какие пассажи! — воскликнула кухарка.

— Извините, сударыня, я совсем забыл вас, — сказал мистер Моззель. — Позвольте вас представить, мистер Уэллер.

— Здравствуйте, сударыня, — сказал мистер Уэллер. — Очень рад вас видеть и надеюсь, что мы познакомимся надолго: прошу любить и жаловать вашего покорного слугу.

После этой церемонии представления горничная и кухарка удалились минут на десять за перегородку для взаимного сообщения друг другу впечатлений, произведенных на них визитом приятного гостя. Затем вся компания уселась за стол, уже давно накрытый для обеда.

Любезность мистера Уэллера, его свободное обращение и редкий дар слова произвели могущественное влияние на всю компанию, так что в середине обеда кавалеры и дамы стояли уже на самой короткой ноге, знали со всеми подробностями историю негодяя, выдававшего себя за Иова Троттера.

— Недаром я его терпеть не могла, — сказала мисс Мери.

— Вы и не должны были терпеть его, — заметил мистер Уэллер.

— Отчего?

— Оттого, душечка моя, что красота и добродетель ничего не могут иметь общего с безобразием и мошенническими проделками какого-нибудь голяка бродяги. Согласны ли вы с этим, мистер Моззель?

— Совершенно согласен, — отвечал этот джентльмен.

Здесь Мери захохотала и сказала, что смешит ее кухарка. Кухарка тоже засмеялась и сказала, что мисс Мери — презабавная девчонка.

— Я еще не пила, — заметила мисс Мери.

— Не угодно ли со мной из одной рюмки? — сказал мистер Уэллер. — Приложите ваши губки, душенька, и тогда я могу поцеловать вас через посредника.

— Стыдитесь, мистер Уэллер, — сказала мисс Мери.

— Чего?

— Говорить такие глупости.

— Глупости? Вы ошибаетесь, мой розанчик. Натура не терпит глупостей, а я, как видите, истинный сын натуры. Не так ли, госпожа кухарка?

— Не спрашивайте меня, негодный кавалер, — отвечала кухарка, утопавшая, по-видимому, в океане наслаждений.

Здесь горничная и кухарка залились беззаботным и нежным смехом, вследствие чего с прелестной мисс Мери, не успевшей проглотить куска говядины и запить его шотландским пивом, случился весьма неприятный припадок, из которого едва вывел ее мистер Уэллер, поспевший дать ей три нежных тумака по спине и оказавший другие знаки любезной внимательности, столь необходимой в таких случаях.

Среди таких забав и наслаждений вдруг раздался громкий звонок у зеленой калитки, оставшейся теперь в полном распоряжении молодого джентльмена, обедавшего в прачечной за особенным столом. Мистер Уэллер продолжал расточать свои комплименты и становился любезнее с каждой минутой; мистер Моззель разливал душистое вино в рюмки и стаканы; кухарка прохлаждалась за шотландским пивом и готовилась разрезать свою порцию бифштекса… вдруг, можете представить, дверь кухни отворилась, и в комнату вошел, можете вообразить, не кто другой, как мистер Иов Троттер.

Вошел, сказали мы; но это слово в настоящем случае неудобно применить к самому факту. Дверь кухни отворилась, и мистер Троттер появился. Он хотел идти, да и пошел бы, без всякого сомнения, но, встретившись с глазами мистера Уэллера, невольно отпрянул назад шага на два и остановился как вкопанный, глазея на неожиданную сцену с чувством невыразимого изумления и страха.

— Вот он, голубчик, — сказал мистер Уэллер, быстро вставая с места. — А мы только что говорили о вас, сию минуту. Как поживаете, мистер Троттер? Где погуливали? Просим покорнейше.

И, положив свою могучую руку на серый воротник беззащитного Иова, мистер Уэллер потащил его на середину кухни. Затем он запер дверь и передал ключ мистеру Моззелю, который с философским равнодушием положил его в свой боковой карман.

— Теперь у нас пойдет потеха, — сказал мистер Уэллер, — вообразите, любезный друг, что ваш господин наверху встретился в эту минуту с моим, а вот здесь внизу мы имеем удовольствие смотреть на вашу прекрасную ливрею. Ну, соколик, как ваши дела? Скоро ли будете торговать пирожками в мелочной лавке? Ох, как я рад вас видеть, Иов Троттер! Теперь вы совершенно счастливы, любезный друг. Ведь он счастлив, мистер Моззель?

— Совершенно. Это видно по его глазам.

— Смотрите, как он весел! — продолжал Самуэль Уэллер.

— Он просто в восторге, — сказал мистер Моззель.

— Нечего и говорить: с ума сходит от радости. Садитесь, мистер Троттер просим покорнейше: мы все очень рады вас видеть.

И его насильно усадили на стул подле печи. Несчастный Троттер немилосердно заморгал своими крошечными глазками, сперва на мистера Уэллера, потом на Моззеля; но не проговорил ни одного слова.

— Теперь, сударь мой, — начал Самуэль Уэллер, — мне хотелось бы, любопытства ради, спросить вас перед этими леди, точно ли вы считаете себя добродетельным и самым благовоспитанным молодым джентльменом, какой когда-либо употреблял серую ливрею и розовый платочек?