Чарльз Диккенс - Замогильные записки Пикквикского клуба

— О, это пустяки! — сказал Джек Гопкинс. — Не правда ли, Боб?

— Разумеется, пустяки, — отозвался мистер Боб Сойер.

— В нашей профессии, могу вас уверить, сэр, бывают иной раз довольно странные явления, — заметил Джек Гопкинс.

— Можно вообразить! — сказал мистер Пикквик.

За другим стуком в дверь вошел широкоголовый молодой человек в черном парике, а за ним появился цинготный юноша с широким жестким галстуком. Следующим гостем был джентльмен в ситцевой рубашке, украшенной розовыми якорями, и по следам его пришел бледный юноша с огромными серебряными часами. Прибытие щеголеватого джентльмена в батистовой рубашке и лакированных сапогах довершило окончательным образом комплект ожидаемых гостей.

Вечер открылся приличным образом — стаканами пуншу, благоухавшего ромом и лимоном. Затем посреди комнаты поставили зеленый фризовый столик, и последующие три часа посвящены были ученым соображениям по части виста и бостона. Все шло чинно, и раз только, после одного роббера, вышла весьма незначительная размолвка, не имевшая, впрочем, никаких последствий: скорбутный юноша вступил в серьезный разговор с тем самым джентльменом, у которого грудь украшалась эмблематическими изображениями якорей надежды, и намекнул ему деликатно и тонко, что руки его чешутся непреодолимым желанием надавать, в некотором смысле, зуботычин всякому заносчивому джентльмену с якорями на ситцах, на что якорный джентльмен отвечал немедленно, что ладони его зудят лихорадочным стремлением «учинить выпляску» на жирных щеках скорбутистого молокососа. Тем дело и кончилось.

Когда, наконец, прояснен был окончательный результат всех робберов и пулек, мистер Боб Сойер, к удовольствию всех и каждого, объявил, что наступил приличный час для скромного ужина, изготовленного на холостую руку. Гости встали и разбрелись по уголкам, чтоб не мешать готовить ужин.

Но приготовления к ужину совершались отнюдь не с такой быстротой, как, может быть, воображает неопытный читатель. Надлежало прежде всего разбудить чумазую девицу, уснувшую на кухне за столом, — за этой церемонией прошло около десяти минут; но, хотя она встала и даже протерла глаза, — нужно было употребить еще четверть часа, чтобы разъяснить ей сущность дела. Человек, которого посылали за устрицами, к несчастью, не получил предварительного наставления откупорить их на самом месте, а известно, что откупоривать устрицы столовым ножом совсем не так удобно, как двузубой вилкой. Устриц достали весьма немного, и еще менее оказалось жареной говядины и ветчины, хотя мальчишка для закупки этой провизии был заблаговременно отправлен в «магазин германских сосисок». Зато портеру было вдоволь, и каждый с превеликим аппетитом кушал сыр, потому что портер был очень крепок. Таким образом ужин оказался вообще весьма удовлетворительным, и компания насытилась.

После ужина был подан второй кувшин пунша вместе с пачкой сигар и двумя бутылками спиртного. Гости закурили сигары и приготовились пить; но тут вышло одно довольно неприятное обстоятельство, обыкновенное на холостых квартирах. Между столовой посудой, взятой из трактира, замешались четыре хозяйских стакана, заимствованные у миссис Раддль. Чумазой девице вдруг ни с того ни с сего пришло в голову отбирать эти стаканы для мытья, и она обошла всю честную компанию, интересуясь знать, из какой посудины, хозяйской или трактирной, пил свой пунш тот или другой джентльмен. Это было нехорошо, даже очень нехорошо, потому что после этой церемонии отбиранья четыре джентльмена остались вовсе без стаканов. К счастью, Боб Сойер, обнаруживая находчивость, редкую в этих случаях, вооружил джентльменов откупоренными бутылками и предложил каждому из них тянуть из горлышка, сколько душе угодно.

Между тем щеголеватый джентльмен в лакированных сапожках, уже давно изъявлявший бесполезную готовность потешить публику своим неистощимым остроумием, решился теперь, пользуясь удобным случаем, выставить себя в приличном свете. Лишь только чумазая девица унесла стаканы, он начал рассказывать длинную историю об одном политическом герое, которого фамилию он совсем забыл, хотя она вертелась у него на языке. Для пояснения дела он пустился в мелочные подробности относительно многих посторонних обстоятельств, тесно соединенных с настоящим анекдотом, которого, однако ж, он, как нарочно, никак не мог припомнить в эту минуту, хотя эту же самую историю он рассказывал более тысячи раз в последние десять лет.

— Это, однако ж, удивительно; ведь просто, если б вы знали, вертится на языке, а никак не поймаю, — сказал щеголеватый джентльмен в лакированных сапогах.

— Очень жаль, что вы забыли, — сказал мистер Боб Сойер, прислушиваясь между тем, как девушка стучала стаканами внизу, — очень жаль!

— Конечно, жаль, потому что, могу вас уверить, история презанимательная, — сказал щеголеватый джентльмен; — ну, да ничего, стоит подумать каких-нибудь полчаса, и я все припомню.

Наконец, к великому удовольствию хозяина, стаканы, подвергнутые операции вымыванья, снова воротились из кухни. Лицо мистера Боба Сойера быстро прояснилось, и он повеселел в одну минуту.

— Ну, Бетси, — вскричал Боб Сойер с величайшей живостью, — вы, я вижу, предобрая девушка, Бетси. Давайте нам горячей воды, живей!

— Нет горячей воды, — отвечала Бетси.

— Как нет?

— Нет, да и нет, — сказала девушка, делая головой такой отрицательный жест, который мог быть красноречивее всяких голословных возражений; — миссис Раддль запретила давать вам горячую воду.

Изумление, отразившееся яркими чертами на лицах всех гостей, сообщило хозяину новое мужество.

— Послушайте, Бетси, принесите горячей воды, сейчас принесите, не то… — сказал мистер Боб Сойер с отчаянной суровостью.

— Неоткуда мне взять, — возразила чумазая девица, — миссис Раддль перед тем, как ложиться спать, залила весь огонь в кухне и заперла котел.

— О, это ничего, ничего. Не извольте беспокоиться о такой безделице, — сказал мистер Пикквик, заметив борьбу страстей, выразившихся на лице отуманенного хозяина, — холодная вода, в этом случае, ничуть не хуже горячей.

— Я совершенно согласен с вами, — сказал мистер Бенжамен Аллен.

— Хозяйка моя страдает, господа, периодическим расстройством умственных способностей, — заметил Боб Сойер с кислой улыбкой. — Кажется, мне придется проучить ее немного.

— Ну, полно, стоит ли хлопотать из-за этого, — сказал Бен Аллен.

— Очень стоит, — сказал Боб с мужественной решимостью; — заплачу ей свои деньги и завтра же постараюсь дать ей такой урок, которого она долго не забудет.

Бедный юноша! Чего бы он не сделал, чтоб быть вполне искренним в эту минуту!