Ирвин Шоу - Молодые львы

— Ну, как там было? — спросил он.

— Великолепно, — ответил Ной.

— Веселее, чем на дамской вечеринке, — добавил Бернекер.

— Да, уж надо думать, — сказал солдат из Джорджии.

— Послушай, — обратился Ной к Бернекеру, — возьми-ка вот это. — Он передал Бернекеру свой бумажник. — На обратной стороне фотографии моей жены — схема. Если я не вернусь через пятнадцать минут, позаботься, чтобы она попала к начальнику разведки.

— А ты куда? — спросил Бернекер.

— Пойду за Каули. — Ной сам удивился, услыхав свои слова. До сих пор у него не было и мысли об этом. За последние три дня он привык как-то автоматически принимать решения, беря на себя ответственность за всех остальных, и сейчас, когда он сам был уже в безопасности, он мысленно представил себе Каули, притаившегося под кустом по ту сторону канала, оставленного ими, потому что он боялся, что канал слишком глубок.

— А где он, этот Каули? — спросил солдат из Джорджии.

— На другой стороне канала, — ответил Бернекер.

— Ты, наверное, здорово любишь этого мистера Каули, — сказал солдат, вглядываясь сквозь серую ночь в противоположный берег.

— Без ума от него, — сказал Ной. Ему хотелось, чтобы другие не пустили его, но никто не сказал ни слова.

— Сколько, ты думаешь, тебе понадобится времени? — спросил солдат из окопа.

— Минут пятнадцать.

— Вот выпей. Это придаст тебе на пятнадцать минут храбрости. — Солдат протянул Ною бутылку. Дно ее было испачкано холодной, липкой грязью, в которой всю ночь простояли солдаты. Ной вытащил пробку и сделал большой глоток. На глазах у него выступили слезы, горло и грудь нестерпимо жгло, а желудок горел так, как будто туда вставили электрическую грелку.

— Что это за чертовщина? — спросил он, отдавая назад бутылку.

— Местный напиток, — ответил солдат из окопа. — Яблочная водка, я думаю. Хорошо отхлебнуть перед тем, как полезешь в воду. — Он передал бутылку Бернекеру, который стал медленно и осторожно пить.

Бернекер, наконец, поставил бутылку.

— Знаешь что, — обратился он к Ною, — ты вовсе не должен идти за Каули. У него была такая же возможность, как и у нас. Ты ничем не обязан этому сукину сыну. Я бы не пошел. Если бы я считал, что за ним стоит идти, я бы пошел с тобой. Но он не стоит этого, Ной.

— Если я не вернусь через пятнадцать минут, — сказал Ной, восхищаясь тем, с каким спокойствием, логикой и хладнокровием работает мозг Бернекера, — позаботься о том, чтобы схема попала в разведывательное отделение.

— Будь спокоен, — ответил Бернекер.

— Я пойду по линии, — сказал солдат из Джорджии, — и скажу этим воякам, чтобы они, не стреляли, если увидят тебя.

— Спасибо, — сказал Ной и пошел обратно, к каналу; подол мокрой рубашки бил его по голым бедрам, выпитая водка уже начинала действовать. На самом берегу канала он остановился. Прилив стал сильнее, и холодная вода бурлила у берега. Если он повернет сейчас назад, то через полчаса будет на командном пункте, а может быть в госпитале, на койке под теплым одеялом, ему дадут выпить чего-нибудь горячего, ничего не надо будет делать, только спать, спать целыми днями, целыми месяцами… Он сделал все, что мог, и даже больше, и никто не может обвинить его в каком-нибудь упущении. Он перебрался через канал и перетащил с собой Бернекера, он сделал схему, он не сдался, когда это было так легко сделать, он не упустил ни малейшей возможности. В конце концов, все, чего требовал от них лейтенант Грин, — это добраться до своих любым способом. И даже, если он найдет Каули, тот может снова отказаться переправиться через канал, а ведь канал стал сейчас глубже, потому что прилив все усиливается…

Ной медлил, встав на колени и вглядываясь в проплывавший мимо поток. Потом решительно вошел в воду.

Он забыл, что вода такая холодная. Она, казалось, вдавливала грудь. Глубоко вдохнув, он быстро двинулся вперед, иногда теряя под ногами почву, к противоположному берегу. Он достиг другого берега и пошел вдоль него, против течения, стараясь припомнить, как далеко они прошли с Бернекером по воде и как выглядело то место на берегу, откуда они прыгнули в воду. Он медленно продвигался вперед, чувствуя, как холодная вода обжигает ему грудь, временами останавливаясь и прислушиваясь. Где-то далеко в небе был слышен шум одинокого мотора и отрывочные выстрелы зениток, преследующих последний немецкий самолет, пересекающий перед рассветом линию фронта. Но поблизости все было тихо.

Ной добрался до места, которое показалось ему знакомым, и стал медленно, с трудом взбираться на берег. Он направился прямо к маячившему в темноте кустарнику. Остановившись в пяти футах от кустов, он прошептал:

— Каули, Каули.

Ответа не последовало. Однако Ной был уверен, что находится именно там, где они оставили Каули. Он подполз ближе.

— Каули, — позвал он громче. — Каули…

В кустах послышался какой-то шорох.

— Оставь меня в покое, — сказал Каули.

Ной пополз на его голос. Наконец на фоне темной листвы он увидел неясное очертание головы Каули.

— Я пришел за тобой, — прошептал Ной. — Пошли.

— Оставь меня в покое, — повторил Каули.

— Там неглубоко, — сказал Ной, теряя терпение. — Там же совсем неглубоко, черт тебя подери. Тебе не придется плыть.

— Ты обманываешь меня?

— Бернекер уже там. Ну, пошли же. Они ждут нас. Все посты предупреждены и следят за нами. Пошли, пока не рассвело.

— Ты уверен? — В голосе Каули слышалось подозрение.

— Уверен.

— Пошли вы ко всем чертям, — сказал Каули, — я не пойду.

Не сказав больше ни слова, Ной направился обратно к берегу. Через некоторое время он услышал за собой какой-то шорох и понял, что Каули идет вслед за ним. У самого канала Каули чуть было снова не изменил своего решения. Ной не стал его уговаривать, а просто соскользнул в воду. На этот раз вода показалась совсем не холодной. «Наверно, я уже перестал чувствовать», — подумал он. Каули с плеском свалился в воду. Ной схватил его, чтобы он не барахтался. Через тяжелую намокшую одежду, он почувствовал, как сильно дрожит Каули.

— Держись за меня и не шуми, — сказал Ной.

Они двинулись через канал. На этот раз переправляться было проще. Все было знакомым и привычным, и Ной быстро, даже почти беспечно, двигался к противоположному берегу.

— Ой, мама, мамочка, — все время причитал дрожащим, взволнованным голосом Каули. — Ой, мама, мама, мама. — Впрочем, он не отставал от Ноя и даже на глубоких местах продолжал уверенно идти вперед. Когда они достигли противоположного берега, Ной не остановился. Он повернул и, идя вдоль берега, начал искать тот обвалившийся участок, где они выбирались с Бернекером.

Он отыскал это место гораздо быстрее, чем ожидал.

— Здесь, — сказал он, поворачиваясь к Каули. — Давай-ка я помогу тебе взобраться.