Лев Толстой - Путь жизни

Среди богатых людей сложилось поддерживаемое ложной наукой убеждение о том, что половое общение необходимо для здоровья и что так как женитьба не всегда возможна, то и половое общение вне брака, не обязывающее мужчин ни к чему, кроме денежной платы, есть дело совершенно естественное. Убеждение это до такой степени стало общим и твердым, что родители, по совету врачей, устраивают разврат для своих детей; правительства же, единственный смысл которых состоит в заботе о благосостоянии своих граждан, учреждают разврат, то есть разрешают существование сословия женщин, долженствующих погибать телесно и душевно для удовлетворения распущенности мужчин.

Говорить о том, полезно или вредно для здоровья мужчины половое общение с женщинами, с которыми он не будет жить, как муж с женой, все равно что говорить, полезно или вредно человеку для его здоровья пить кровь других людей.

Человеку, как животному, нужно бороться с другими существами и плодиться, чтобы увеличить свою породу; но как разумному, любящему существу, ему нужно не бороться с другими существами, а любить всех, и не плодиться, чтобы увеличить свою породу, а быть целомудренным. Из соединения этих двух противных стремлений: стремления к борьбе и к половой похоти и стремления к любви и целомудрию, и слагается жизнь человека такою, какою она должна быть.

Что делать чистым юноше и девушке, когда в них пробудилось половое чувство? Чем руководиться?

Соблюдать себя чистыми и стремиться к все большему и большему целомудрию мыслей и желаний.

Что делать юноше и девушке, подпавшим соблазнам, поглощенным мыслями о беспредметной любви или о любви к известному лицу?

Все то же: не попускать себя на падение, зная, что такое попущение не освободит от соблазна, а только усилит его, и все так же стремиться к большему и большему целомудрию.

Что делать людям, когда они не осилили борьбы и пали?

Смотреть на свое падение не как на законное наслаждение, как смотрят теперь, когда оно оправдывается обрядом брака, и не как на случайное удовольствие, которое можно повторять с другими, а также и не как на несчастье, когда падение совершается с неровней и без брачного обряда, а смотреть на это первое падение как на вступление в неразрывный брак.

Что делать мужчине и женщине, вступившим в брак?

Все то же: стремиться вместе к освобождению себя от половой похоти.

Главное средство борьбы с похотью — это сознание человеком своей духовности. Стоит человеку вспомнить, кто он, для того, чтобы половая страсть представилась ему тем, что она и есть: унизительным животным свойством.

Борьба с половой похотью необходима. Но надо заранее знать всю силу врага, не обольщать себя обманчивой надеждой на скорую победу: бой с этим врагом бывает тяжелый. Но не надо падать духом. Пусть будут падения все-таки не унывай. Ребенок, когда учится ходить, падает сотни раз, ушибается, плачет, опять встает и опять падает, но в конце концов все-таки выучивается. Не падение страшно, а страшно оправдание падения, страшна та ложь, которая выставляет эти падения или чем-то роковым, неизбежным, или чем-то прекрасным и высоким. Пусть, идя по пути к освобождению себя от скверны, к совершенству, мы по слабости и собьемся с него, все же будем всеми силами стараться идти по нему. Не будем говорить, что грязь — наш удел, не будем «философски» или «поэтически» лгать, оправдывая себя, — будем твердо помнить, что это есть зло и мы не хотим делать его.

Наживин

Борьба с половой похотью — самая трудная борьба, и нет положения и возраста, кроме первого детства и самой глубокой старости, когда человек был бы свободен от нее. И потому взрослому и не старому еще человеку, как мужчине, так и женщине, надо всегда быть настороже против врага, выжидающего только удобного случая нападения.

Все страсти зарождаются в мыслях и поддерживаются мыслями. Но никакая страсть не поддерживается и не усиливается так мыслью, как страсть сладострастия. Не останавливайся на сладострастных мыслях, а отгоняй их.

Как в пище приходится людям в воздержании учиться у животных — есть только, когда голоден, и не переедать, когда сыт, так приходится людям и в половом общении учиться у животных: так же, как животные, воздерживаться до полной зрелости, приступать к общению только тогда, когда неудержимо влечешься к нему, и воздерживаться от полового общения, как только появился зародыш.

Один из самых верных признаков того, что человек точно хочет жить доброй жизнью, это — строгость к себе в половой жизни.

Хорошо человеку не касаться женщин, но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждый имей своего мужа.

Кор. VII, 1-2

Христианское учение не дает одинаких правил для всех; оно во всем только указывает то совершенство, к которому надо приближаться; то же и в половом вопросе: совершенство — это полное целомудрие. Люди же, не понимая христианского духа, хотят общего для всех правила. Вот для таких людей и выдуман церковный брак. Церковный брак вовсе не христианское учреждение, потому что, разрешая в известных условиях половое общение, оно отступает от христианского требования: стремления к все большему и большему целомудрию.

Брак — это обещание двух людей, мужчины и женщины, иметь детей только друг от друга. Тот из двух, кто не исполняет этого обещания, делает грех, от которого всегда ему же самому бывает хуже.

Для того, чтобы попасть в цель, надо бить дальше ее. Так и для того, чтобы брак был неразрывен и оба супруга оставались верны друг другу, надо, чтобы оба стремились к целомудрию.

Очень ошибаются те люди, которые думают, что совершенный над ними обряд бракосочетания освобождает их от необходимости воздержания в половом общении для достижения и в брачном союзе все большего и большего целомудрия.

Если человек будет, как это бывает среди нас, видеть в половом общении, хотя бы в браке, наслаждение, то неизбежно попадет в разврат.

Сожительство, последствием которого может быть деторождение, есть истинный, действительный брак; всякие же обряды, заявления, условия не составляют брака и употребляются большей частью для того, чтобы признать из многих сожительств только одно браком.

Так как в истинном христианском учении нет никаких оснований для учреждения брака, то люди нашего христианского мира, не веря в церковные определения брака, чувствуя, что это учреждение не имеет основания в христианском учении, и вместе с тем не видя перед собою, закрытого церковным учением идеала Христа — полного целомудрия, остаются по отношению брака без всякого руководства. От этого-то и происходит то кажущееся сначала странным явление, что у народов, признающих религиозные учения гораздо более низкого уровня, чем христианство, но имеющих точные внешние определения брака, семейное начало, супружеская верность несравненно тверже, чем у так называемых христиан. У народов, признающих более низкие, чем христианское, вероучения, есть определенное наложничество и многоженство и многомужество, ограниченное известными пределами, но нет той полной распущенности, проявляющейся в наложничестве, многоженстве и многомужестве, царящей среди людей христианского мира и скрывающейся под видом воображаемого единобрачия.