Михаил Зощенко - 3 том. Сентиментальные повести

И я решил остановиться на технике Мих. Зощенко, при этом скупая все его книжки, прочитывая их и вникая в его технику писательства и построение рассказа, стараюсь не подражать повторитетности слов, а стараюсь таким же простым языком выражаться так, как и Мих. Зощенко.

Итак, уважаемый товарищ редактор, конечно, много здесь не стоит по–моему распространяться, да и не к чему, но только прошу Вас быть добрым по отношению ко мне в даче разъяснений и советов по вопросам, которые я Вам здесь приведу.

Можно ли учиться по книгам других авторов рассказов, в частности у Мих. Зощенко, его технике писательского искусства и чего можно и чего не позволяется допускать в этих случаях.

Можно ли писать рассказы на основании случаев, происшедших с автором рассказа (т. е. со мной) или нельзя; или можно при известных условиях и каких именно.

Можно ли использовать газетный материал, в частности «Рабочей газеты», и нужны ли для этого какие‑либо согласия для разрешения и существуют ли по этому вопросу условия.

Если у меня будут показания очевидцев, граждан–жалобщиков, будут документы и если все это будет хотя бы в малейшей степени мне ясно и очевидно, могу ли я писать по этому вопросу рассказы.

Могу ли я использовать газеты: «Безбожник», «Кино газету», «Красную газету», местные газеты своего города и т. д. и при каких условиях.

Строго ли требуется знание правильности изложения письма с грамматическими правильностями, так как я вижу в изложениях своих рассказов упущения логического и расстановочного смысла, которые я, как ни старался, устранить не мог, но в дальнейшем постараюсь натренироваться.

Можно ли продолжать писать рассказы, руководствуясь пока исключительно «Рабочей газетой» и случаями, случившимися со мной.

Можно ли при удаче своего замысла помещать свои рассказы не под фамилией, а под псевдонимом «Незощенко» и не будет ли против Мих. Зощенко на такое сходство.

Каким образом можно снестись с Мих. Зощенко и можно ли, а то еще, может, и нельзя, если он не сердитый (по рассказам его видно человек добрый и веселый), то укажите мне, как их отыскать (так как в его рассказах его адреса нигде нет), и можно ли с ним письменно по–товарищески поговорить и познакомиться, если это все осуществимо; и только если возможно вышлите адрес Мих. Зощенко, но имейте в виду согласие самого М. Зощенко на высылку адреса.

Можете ли Вы передать привет Михаилу Зощенко и сказать, что читатель его произведений Михаил… также желает идти по той дороге, по которой идут и они.

При известных достатках и недостатках можете ли Вы мне выслать: указания, советы и т. п. начинающему и желающему работать в той отрасли, в которой я указал выше.

Как находите мои рассказы, могут ли они что‑нибудь дать в смысле их использования, если нет, то пожалуйста укажите почему.

Могу ли я писать, и находите ли Вы в моих рассказах, что нужно самое главное для человека, занимающегося этим вопросом.

Если не могу — то лучше ответьте нет, и на остальные вопросы ответа не давайте, а то и совсем в отрицательном случае не отвечать.

Самое главное прошу постарайтесь дать адрес Мих. Зощенко.

В случае удачи в моих работах сообщите условия приема для использования, норму, т. е. количество рассказов, и кроме того промежуток, устанавливаемый редакцией для подачи свежих; или совсем не устанавливается.

Вот и все, товарищ редактор, и за все прошу извинить, но просьбу мою исполнить и доброй волей обратить внимание советами и указаниями.

Пока остаюсь в ожидании.

С товарищеским приветом…

Однако примерно через полгода (а может быть, несколько и больше) я снова перечел это длинное письмо и пожалел автора. Я написал ему несколько слов привета. Пожелал ему учиться и не бросать журнальной работы. Однако ответа почему‑то не получил. Я искренно этим огорчаюсь.

Стихотворение «Старуха и ее дочь» было прислано с просьбой напечатать.

Печатаю с сохранением орфографии:

Старуха и ее дочь

Худая ветхая избушка

И как тюрьма темна

Слепа мать старушка

Как полотно бледна.

Бедняжка потеряла

Своих глаз и ух

Прожила не мало

И чуть переводит дух.

Прожила уже много 65 лет

Потеряла силу, а счастья нет

А у ней девченка там в углу сидить

Бедная рыдает, в холоду дрожить

Голод донимает

Есть она хотит

Руки не согреет

И дрожа сидит

Но темно в избушке

Не с кем ей играт

И осталось к подушке

Припасть и зарыдать

Бедная девченка

Рано она встает

И дрожа по улече

Бедная снует

Кажной избушке

Под окно стучит

Сердце ее тревожит

Есть она хотит

Наберет немного

фунта 1 1/2–ра

И бежит домой

бистрая она

Чтобы не прозябнуть

Чтобы не простыть

Чтобы не остатся

И как мать не быт.

За все годы своей литературной работы я ни разу не получил очень ругательного письма. Вот, впрочем, единственное письмо, в котором автор довольно резко выражает свое негодование.

Орфографию сохраняю.

Тов. М. Зощенко!

Дайте разъяснение.

Вот на что следует обратить внимание. Издателя и Писателя. В библиотечке: Бегемота за № 14/47. 1927 года. Из–во Красной Газеты, Книжечка под названием: Социальная грусть, в рассказе: Гибель строителей, написано так что я и процетирую выдержку из нескольких строк:

«На какой кляп нам строители».

Что такое слов кляп?

Тов. Зощенко может быть знает и разъяснит многоуважаемым его читателям Всего СССР которых это слово интересует.

Это слово ругательское и какое которым ругаются из Чубаровского переулка что в Ленинграде.

Может тов. Мих. Зощенко по иному его разъяснит?

Зачем нам в книгах учиться ругаться, когда и так умеют.

Следовало бы тов. Зощенко себе подумать чем писать это.

А Главлиту и ГИЗ не выпускать такую рухлядь в количестве, 60 000 тысяч экземпляров.

Сергей Алекс…

Даю разъяснение. В этом слове нет ничего оскорбительного. Это слово происходит от — клепать, заклепка. На воровском жаргоне кляпом называется платок или тряпка, засунутые в рот для того, чтобы ограбленный человек не кричал во время «профессиональной работы».

Причем выражение «кляп с ним» совершенно недвусмысленно и отлично определяет положение.

Возможно, конечно, что Лиговский район пытался еще как‑нибудь обломать это слово на свой вкус, однако литература тут ни при чем.

Все спокойно, дорогой товарищ! Никто никого не оскорбил. Литература продолжается.

Старая пожелтевшая открытка, засиженная мухами. Наверное, много лет эта открытка висела в избе под иконой. Имеется прокол от булавки.

На открытке какой‑то член первой Государственной думы.