Томас Гарди - Тэсс из рода дЭрбервиллей

Если она сказала правду — это было страшно; если бредила — печально. Но как бы то ни было, она, его покинутая жена, страстно любящая женщина, льнула к нему в неколебимой уверенности, что найдет у него защиту. И он понял, что не может обмануть ее надежды. Наконец нежность одержала верх над всеми другими чувствами. Клэр бледными губами без конца целовал ее. Потом, не выпуская ее руки, сказал:

— Я не покину тебя! Что бы ты ни сделала, любимая, я буду защищать тебя, пока хватит сил!

Они пошли дальше под сенью деревьев. Тэсс поминутно повертывала голову, чтобы взглянуть на него. Хотя он теперь исхудал и подурнел, она, очевидно, не находила в нем никаких недостатков. Как в старые времена, он оставался для нее совершенством. Все еще был он ее Антиноем, даже Аполлоном. Для нее, любящей, его изможденное лицо было прекрасно, как утро, прекрасно сегодня, как и в день первой их встречи, — ведь это было лицо единственного человека на земле, который любил ее чистой любовью и верил в ее чистоту.

Инстинктивно сознавая всю опасность их положения, он не пошел, как намеревался раньше, на станцию, но углубился в лес, который тянулся на много миль. Обнявшись, шли они по сухому ковру из еловых игл, опьяненные сознанием, что наконец-то они вместе, и никто не стоит между ними; о мертвеце они забыли. Так прошли они несколько миль. Наконец Тэсс, очнувшись, осмотрелась по сторонам и робко спросила:

— Мы идем куда-нибудь в определенное место?

— Не знаю, дорогая. А что?

— Не знаю.

— Мы можем пройти еще несколько миль, а когда стемнеет, поищем комнату в какой-нибудь уединенной хижине. Ты не устала, Тэсси?

— О нет! Я могу идти без конца, когда ты обнимаешь меня.

Уйти как можно дальше — это было, пожалуй, самым разумным. Они ускорили шаги и, избегая проезжих дорог, шли лесными тропинками, держа путь на север. Но и в течение всего этого дня они действовали необдуманно: ни он, ни она не помышляли ни о бегстве, ни о переодевании, ни о том, чтобы где-нибудь спрятаться. Будущее их не заботило, и, как дети, они не заглядывали дальше этого дня.

К полудню они увидели придорожную харчевню, и Тэсс хотела войти туда вместе с ним, чтобы поесть, но он убедил ее подождать его среди деревьев и кустов — теперь они шли по перелескам, разбросанным среди вересковой равнины. Тэсс была одета по последней моде, даже изящный зонтик с ручкой из слоновой кости был диковинкой в этом глухом уголке, даже покрой ее платья привлек бы всеобщее внимание. Вскоре он вернулся с провизией по крайней мере на шесть человек и двумя бутылками вина: этого должно было им хватить на день, даже на два, если бы случилось что-нибудь непредвиденное.

Усевшись на куче хвороста, они принялись за еду. Когда они завернули остатки провизии и пошли дальше, было уже около половины второго.

— У меня хватит сил идти очень долго, — сказала она.

— Мы пойдем в глубь страны и скроемся там на время; вероятно, разыскивать нас будут ближе к побережью, — заметил Клэр. — Потом, когда о нас забудут, мы попробуем добраться до какого-нибудь порта.

Она ничего не ответила и только крепко его обняла. Так пошли они в глубь страны. Хотя был май — английский май, но погода стояла ясная и теплая. Они прошли еще несколько миль, и тропинка завела их в чащу Нового Леса, а к вечеру, повернув на проселочную дорогу, они увидели над красивыми воротами большую доску, на которой было написано белой краской: «Этот прекрасный дом сдается внаймы с мебелью»; далее следовали подробности, а за справками предлагалось обращаться в какое-то лондонское агентство. Войдя в ворота, они увидели построенный в строгом стиле дом со службами.

— Я знаю, где мы, — сказал Клэр. — Это усадьба Бремсхерст. Видишь, дом заперт, и аллея заросла травой.

— Несколько окон открыто, — заметила Тэсс.

— Должно быть, проветривают комнаты.

— Весь дом пустой, а у нас нет пристанища.

— Ты начинаешь уставать, моя Тэсси. Мы скоро отдохнем.

И, поцеловав ее скорбные губы, он повел ее дальше.

Он тоже чувствовал усталость, так как прошли они не меньше двадцати миль, и нужно было подумать об отдыхе. Издали посматривали они на уединенные хижины и маленькие харчевни и хотели было зайти в одну из последних, но мужество им изменило, и они свернули в сторону. Они с трудом волочили ноги и наконец остановились.

— Не переночевать ли нам в лесу? — спросила она.

Но, по его мнению, было еще слишком холодно.

— Я все думаю об этом пустом доме, мимо которого мы прошли, — сказал он. — Вернемся туда.

Они повернули назад, но только через полчаса добрались до ворот с объявлением. Он попросил ее подождать, а сам отправился на разведку.

Она села под кустом у ограды, а Клэр, крадучись, направился к дому. Он не возвращался довольно долго, и Тэсс охватила мучительная тревога — не за себя, а за него. Расспросив какого-то мальчика, Клэр узнал, что за домом присматривает старуха, которая приходит только в ясные дни открывать и закрывать окна; живет она в соседней деревушке. Сегодня она придет только на закате закрыть окна.

— Мы можем влезть в одно из окон нижнего этажа и отдохнуть, — сказал он Тэсс.

Под его охраной она медленно пошла к дому; окна были закрыты ставнями и походили на глаза слепого; оттуда на них никто не смотрел. Они поднялись на крыльцо; окно около двери было открыто. Клэр влез в него и втащил за собой Тэсс.

Все комнаты, кроме прихожей, были погружены во мрак. Они поднялись на второй этаж; здесь также все ставни были закрыты — дом проветривался кое-как, во всяком случае, сегодня открыто было только окно в прихожей и одно окно в верхнем этаже. Клэр отпер дверь большой комнаты, ощупью добрался до окна и приоткрыл ставни, так что образовалась щель шириной в два-три дюйма. Яркий солнечный луч проник в комнату, осветив тяжелую старомодную мебель, малиновые шелковые портьеры и огромную кровать под балдахином; над ее изголовьем вырезаны были бегущие фигуры — по-видимому, состязание Аталанты с женихами.

— Наконец-то мы отдохнем! — сказал Клэр, бросая на пол саквояж и сверток с провизией.

Они сидели, притаившись, поджидая старуху, которая должна была прийти закрыть окна. Из предосторожности они снова плотно закрыли ставни и остались в полной темноте, опасаясь, как бы старуха случайно не заглянула в эту комнату. Она явилась между шестью и семью, но даже не зашла в то крыло дома, где они приютились. Они слышали, как она закрыла окна, заперла двери и ушла. Тогда Клэр, снова приоткрыв ставни, впустил луч света, и они поужинали. Постепенно их окутывали тени ночи, у них не было свечей, чтобы разогнать мрак.

Ночь была странно торжественная и тихая. В глухой полуночный час Тэсс шепотом рассказала мужу, как он во сне переносил ее на руках через реку Фрум, подвергая опасности жизнь их обоих, как положил в каменную гробницу в разрушенном аббатстве. Только сейчас узнал он об этом.