Эд Раджкович - Босиком до неба

Целую неделю Хасан ходил на пастбище с Садыком, такое давно не случалось. Про отца в душе Садык думал, что он состарился и утратил интерес к труду. Сейчас он видел оживление и проворство отца. Энергия этого человека заставляла Садыка восхищаться им. Резал барана, много ел и как будто пребывал в рассвете сил.

– Откуда ты, отец, берёшь силы на то, чтобы оставаться таким здоровым?

– Что списать меня торопишься? – с шуткой говорил Хасан. – Иди к жене. Она молода и требует твоего внимания. А не ходил я на пастбище потому, что ты сейчас в доме.

Садык восхищался своим отцом. Это единственный авторитет, которого он уважал и слушал его во всём.

Вскоре Садык сообщил отцу, что Зарема беременна в очередной раз.

– Дары Всевышнего! Увижу внуков своих. Когда сын рядом с отцом своим и послушен, тогда на сердце радость и покой, – выразил свои эмоции Хасан этими словами.

Ужинали позже обычного, и дед Хасан направил Зарему к своему сундуку. Это был знак его расположения и хорошего настроя. Обычно строгий Хасан потеплел в словах и выпивал с удовольствием коньяк.

– Сколько лет этому пойлу, а качество сохраняет изысканный вкус. У нас могут делать хорошие напитки, и это достоинство дагестанского коньяка.

Садык ликовал, отношения с отцом с годами складывались всё лучше…

Хасан задал ему вопрос:

– Почему ты мало говоришь о Мураде?

– У него своя жизнь. Он мой племянник, но слушаться старших не любит и натворил дел. Пускай сам решает свою судьбу, – теперь и слова Садыка были отстранёнными, а по всему выходило, что ему неинтересен этот разговор.

– Он в России и сейчас живёт в другой среде. Я знаю, что там люди другие, и всё может хорошо сложиться для него. Не забывай, что твоя мать Марьям из Коломны.

Садык занервничал, но Хасан продолжал. Зарема хотела удалиться, чтобы не слушать мужской разговор, но её остановил дед Хасан:

– Оставайся здесь, Мурад не посторонний в этом доме.

Опытный в чувствах людей, Хасан мало обращал внимание на нервозность сына.

– Есть вещи и события, которые происходят с людьми помимо их планов и желаний. У тебя судьба воспитывать своих детей, и ты хорошо себя чувствуешь от этого. А Мурад идёт по своей дороге, и никто не знает, что лучше для него теперь. У тебя должен был быть брат, но Марьям потеряла ребёнка. Именно в это время Галима принесла младенца Мурада. Марьям выкормила своим молоком его, и он заменил нам потерянного сына. Мы приняли его как «знак свыше» с твоей матерью. Говорить об этом мы не хотели, а сейчас самое время тебе всё знать, одной грудью материнской вы вскормлены, и принимай его как брата всегда. Никогда не закрывай двери дома перед ним. У него своё предназначение. Время покажет, что к чему.

Слова отца поставили на место все ревнивые мысли, и он понимал, что ничего не знал об отношении матери и отца к Мураду.

– С годами предчувствие становится чётким. Скоро он появится, Мурад наш. Возможно, что ему тяжело. Принимать будем хорошо и поможем, если потребуется.

Хасан говорил, а Садык убеждался, что аргументам отца он противопоставить ничего не может. Ему хотелось забыть, что Мурад есть, чтобы не вовлекать себя в его проблемы, которые случились с ним при непосредственном участии Садыка., Чему он научился за это время? Это тому, что мог отстраняться, сосредотачиваясь на своей личной жизни. Именно эти качества Садыка не нравились отцу, и он хотел заложить в него зёрна разума, которые помогут смотреть на дальнейшую жизнь шире и масштабней.

***

Мурад приехал с холодным сердцем. Чем дальше продвигался он в горы, при этом своём посещении родных мест, тем мощнее накрывала его ненависть к матери. Всё происходящее крутилось по своей орбите, в которую он не вписывался. Во всём Мурад винил её, женщину, родившую его.

Вышел из автобуса в райцентре горного края. Дороги стекались как реки из камней и пыли с горных населённых пунктов в это место пересечения среди гор. Отвесные склоны, отшлифованные природными воздействиями, нависали над этим обжитом людьми городком. Воздух, как материя, наполненная составляющими из чистого, насыщенного озона и смешанного аромата сочных запахов, нависал прозрачным куполом над этим заселённым людьми плато, укрытым среди гор.

Во многом с разными мыслями бывают люди, но в этих местах природа доминирует над человеческими ресурсами, и Мурад ощутил волну пронизывающего воздействия, самоуверенность отступила, и на смену ей пришло чувство приземлённости:

– Дух испытывает наполнение силой от горного климата, а воля при этом превращается в молекулу среди океана жизни. Свобода – это не одиночество, свобода – это независимость! Как здорово, когда человек сам себе хозяин!

Комфорт в душе позволял предаваться возвышенному уровню восприятия жизни земной. Как машина времени работает здесь пространство. Из цивилизации оказываешься в мире древних декораций…

Постепенно настроение начинало изменяться в другое переходное состояние.

– Я снова на родине с замкнутыми границами, невидимыми для глаз.

Упорядоченность и монотонность всего движения: людей, транспорта, животных, птиц и облаков – это виделось как свод незыблемых правил поведения. Всегда присутствует ощущение, что за тобой наблюдают, но кто – ты не видишь…

Курбан сидел в тени огромного дерева с развесистой кроной, увешанной грецкими орехами. Время остановилось…, всё как и прежде, но иначе. Работа ума и времени сливались в единое действо… Треск саранчи и сверчков создавали свою музыку, которой дирижировала незримая рука. Мурад проникал через двери реальности в это пространство.

– Салам, брат! Вспоминал тебя часто… Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать о человеке.

– Валейкум ассалам, Курбан! Кто-то помнит меня, значит, не потерян я для этого мира.

– Кто-то сказал: «Преступника всегда тянет на место преступления». Говорят, что на тебя многие злы в Дербенте. Кого-то ты отправил на небеса к предкам. Не моё дело оценивать чьи-то высказывания. Знаю, что ты без причины не будешь действовать столь категорично, – Курбан был словоохотлив и рад появлению Мурада.

Умение быстро и доходчиво рассказывать понравилось в словах Курбана. Мурад отчётливо осмысливал, что друг ему искренне и без приукрашивания высказал, что о нём говорят знакомые. Он увяз в историю с Чингизом и не понимал, как её разрешить. Зашли в кафе Курбана, и тот обыкновенными привычными распоряжениями организовал застолье.

– Забыться – вот что мне нужно, – констатировал Мурад.

Пили много, а при наличии сытного супа и овощей с мясом пьянели медленно. Курбан не скупился, скучная жизнь ему опостылела. Он находил лёгкость в общении с Мурадом, мог ему выговориться, не переживая, что будет не понят. Появлялись другие посетители, которые видели застолье двоих друзей. Все знали, что Мурад не в ладу с законом, только ленивый не высказывал свою точку зрения. Общим было одно во мнении, что когда мужчина взрослеет без отцовского воспитания, он совершает ошибки, которые ведут его к печальным последствиям. Сам конфликт никто не разбирал и не вникал в суть, потому что любопытство в Дагестане не приветствуется. За слова привыкли отвечать все.