Эд Раджкович - Босиком до неба

Майор давал распоряжения специально созданной им группе для этого дела, которое обретало затяжной характер.

– Как можно быстрее застрелить этого Мурада и закрыть все вопросы, – думал со злобой майор.

Группа разъехалась по местам возможного появления Мурада.

– Что-то тут не то, простой житель, нигде не работающий, а сколько сил влияния стянулись в одну точку. Может, этот Мурад не простой человечек, или стоит за ним кто-то из сильных мира сего? – Саидов полагал, что вскоре получит ответы на все вопросы.

– Документы твои восстановили. Будешь с паспортом, как положено. Всякое случается, но без удостоверения личности или паспорта – человек превращается в бомжа, который живёт отдельно от социума общепринятых норм. Покупай билеты и езжай поработать в Россию. Когда трудоустроен человек у него все блага для жизни есть, и он полноценный рядовой общества. Будь честным человеком, работай, и всё хорошее у тебя появится в жизни. Чего пожелаешь, то сбудется.

Вдруг Мурад вспомнил о Марии и очень захотел поделиться с тётей своими мыслями о ней:

– Я познакомился с девушкой из Западной Украины, которую зовут Мария, и она меня ждёт в Архангельске, чтобы мы поженились. Она другого вероисповедания, порядочная и трудолюбивая, – Мурад отчего-то смутился от своих воспоминаний о Марии.

– Это самое чудесное, что могло с тобой произойти. С чего это другая вера является препятствием, к тому же у нас общество атеистов, стремящихся в светлое будущее коммунизма, где все люди будут равны.

Тётя Вера говорила с воодушевлением о делах партии, и все свои выводы перемещала в плоскость партийных интересов. Мурад заметил, что новость о Марии ей пришлась по душе, и он испытывал вдохновение от своего представления будущего с ней.

– Можно я у Вас до поезда поживу? – спросил он у тёти.

– Жить будешь после, а сейчас пока существование. Разве это жизнь, когда молодой человек ходит по улицам с оглядкой? Завтра поезд. Сможешь сам без приключений купить билет?

– Конечно, не тревожьтесь, тётя.

Мурад ворочался всю ночь и не мог уснуть в доме тёти. Единственная мысль согревала его – это Мария. Все его мечты и устремления направлялись в сторону её светлого образа.

Рано утром Мурад решил пройтись, чтобы размять ноги и купить билет на поезд.

– Клиент идёт по направлению к вокзалу, – звонил из телефонной будки агент майору Саидову.

– Не обозначайте себя пока и не проявляйте инициативу. Будем брать его в безлюдном месте.

Саидов боялся ошибиться и для этого подстраховывался.

– Кто знает сколько ещё родственников у этого подозреваемого – за ранее он продумывал план действий. – Надо всё учитывать, а застрелить при попытке к бегству можно в любое время после ареста.

На пересечении улиц было скопление транспорта. Мурад направился в обход по небольшому переулку.

– Странно, никогда не видел таких заторов транспорта на этой дороге, – подумал он и от натиска тел со всех сторон испытал тяжесть дыхания в сдавленной грудной клетке.

Молниеносное нападение профессиональных силовиков не позволило ему оказать хотя бы малейшее сопротивление их действиям. Саидов привлёк лучших бойцов, которые славно сработали.

– Зверёк пойман в клетку, дальше дело техники, – наслаждался Саидов успешной операцией по задержанию.

Мурад отказывался давать показания. Его не били, но желание переломать ему кости было видно на лице следователя Саидова. Никаких доказательств, что он сделал то, в чём его обвиняют, не было.

– Найдём за тобой грешки, не сомневайся. Кто попал сюда – без последствий не выходит, – слова были убедительно угрожающими.

В камере с Мурадом сидел таджик наркокурьер. Он тоже не знал, сколько его продержат, потому что его допрашивали постоянно, а обвинений суд не выносил.

Пришла записка из соседней камеры, в которой писали арестанты, что Мураду не жить.

– Жёстко здесь встречают, – подумал он.

Ночь провёл в размышлениях, глядя в потолок серой штукатурки. За решёткой в стене горела тусклая лампочка, и от этого атмосфера камеры становилась ещё более гнетущей. Окно выходило наружу, но из-за решёток и щита дневной свет не пробивался. Было непонятно день или ночь, и только звуки шагов конвоиров раздавались в коридорах каземата.

Вызвали на допрос. Саидов смотрел изучающим взглядом, а после пристального разглядывания заговорил:

– Ну что, привыкаешь к своему новому дому? Тебе предстоит много лет жить в таких условиях.

– Это мы ещё посмотрим, – дерзко ответил Мурад.

– Будешь давать показания, тогда помогу, чтобы жизнь твоя была спокойной в этих стенах, – по-отечески говорил Саидов.

– Ты что, Бог что ли, чтобы судьбами руководить? – задал вопрос неискушённый Мурад.

– Я тебя предупредил, – с прищуром глаз загадочно говорил майор, – отведите его в камеру к Фархаду Бакинскому, – приказал он конвою, – совсем обнаглел, не хочет по-хорошему.

Мурада отвели в большую камеру в другом конце коридора. Здесь находилось человек пятнадцать арестантов.

– Ну, здравствуй, Мурад, – обратился к нему по имени старый сиделец в чёрном костюме.

– Откуда Вы знаете моё имя? – поинтересовался Мурад.

– Знаем не только имя, но и что тебя ждёт, – ехидно говорил этот человек.

Все ухмылялись, искоса поглядывая на Мурада.

Он лёг на свободную кровать и забылся сном. Снилась Мария, отчего-то лицо её было в слезах.

Мурад проснувшись, размялся и съел утреннюю кашу. В камере играли в карты. К нему подошёл человек в чёрном костюме и предложил сыграть с ним, умело тасуя колоду одной рукой, переворачивал карты послушными пальцами.

– Я не играю в азартные игры, – безразлично ответил Мурад.

– С игры деньги идут на общак, – говорил тот.

Мурад не совсем понимал, о чём речь, но утвердительно отказался. Тогда тот, дружелюбно располагающим голосом начал с ним разговор:

– Зовут меня дядя Миша, я – старый карманник, и меня знают в определённых кругах, а ты кто такой? Говорят, за тяжёленькое попал.

– В каком смысле? – поинтересовался Мурад.

– Ну, по мокрой статье, а она на пятнадцать лет тянет. Поэтому не бычь, а учись с людьми общаться.

– Меня зовут Мурад, а общаться по-человечески я умею.

– Имя твоё пустой звук, тебе ещё надо показать себя. Ты тёмная лошадка в этой жизни, – продолжал просвещать его дядя Миша.

От него веяло тёмной энергией, и Мурад чувствовал средоточие зла, спрятанное за любезными словами.

Вечером долго не мог уснуть. Пытался понять, что стало ключевым в таком повороте его судьбы, и найти виноватых кроме себя, он не мог. Со стороны представлялась прежняя жизнь, и он начал «пересматривать» былые годы, чтобы понять ошибки в своём отношении к жизни.