Джеффри Чосер - Кентерберийские рассказы

Перед твоим уходом скажут сами,

Что уготовлено тебе отныне».

1500 При сих словах в колчане у богини

Издали стрелы громкий звон и стук…

И вот она из глаз исчезла вдруг.

Эмилия, в смятении лихом,

Воскликнула: «Увы, что пользы в том?

1505 Вверяю я себя твоей охране;

Во всем теперь подвластна я Диане».

Затем она пошла к себе домой,

А я рассказ сейчас продолжу мой.

В ближайший час, что Марсу посвящен,

1510 Пришел Арсита к богу на поклон,

К свирепому, чтоб принести, как надо,

Ему дары по отчему обряду,

И с тяжким сердцем к Марсу, богу битвы,

Благочестивые восслал молитвы:

1515 «О мощный бог, что средь студеных стран

Фракийских и возвышен и венчан,

В любом краю, в любой земной державе

Ты ведаешь войной, ведущей к славе,

По прихоти даря успех в бою!

1520 Прими ты жертву скромную мою.

И если я, хотя и юный воин,

Величью твоему служить достоин

И числиться подвижником твоим,

Не будь к моей тоске неумолим.

1525 О, вспомни муки, вспомни те огни,

Что жгли тебя желаньем в оны дни,

Когда Венерой услаждался ты,

Во цвете свежей, светлой красоты

Твоим объятьям отданной в неволю.

1530 Ведь сам тогда познал ты злую долю,

Когда, застав с женой своей, Вулкан

Тебя поймал в тенета, как в капкан. 255

Во имя этих мук души твоей

Меня в страданьях тяжких пожалей.

1535 Ты ведаешь: я юн и несмышлен

И, мню, сильней любовью уязвлен,

Чем все живые существа на свете.

Той, для кого терплю я муки эти,

И горя нет, тону я иль плыву.

1540 Я знаю: тщетно к ней я воззову,

Покуда силой не добуду в поле.

Я знаю: от твоей зависит воли,

Добуду ль я любимую мою.

Так помоги же завтра мне в бою,

1545 Огонь, тебя сжигавший, памятуя

И тот огонь, в котором здесь горю я.

О, дай мне завтра над врагом управу.

Мой будет труд, твоя да будет слава.

Твой главный храм сильнее чтить я буду,

1550 Чем храмы все; тебе в угоду всюду,

Всегда блистая в мастерстве твоем, —

Повешу у тебя пред алтарем

Свой стяг и все оружие дружины,

И никогда до дня моей кончины

1555 Перед тобою не угаснет свет.

А на себя я наложу обет:

И бороду и кудри, что доселе

Еще вовек обиды не терпели

От бритв и ножниц, я тебе отдам, 256

1560 Твоим слугой до гроба буду сам.

Услышь молитву твоего раба,

В твоих руках теперь моя судьба».

Умолкла речь могучего Арситы.

Тут кольца те, что в двери были вбиты,

1565 И сами двери загремели вдруг.

На миг Арситу обуял испуг.

Огни, что он на алтаре возжег,

Сияньем озаряли весь чертог,

И сладкий аромат струился там.

1570 Арсита поднял длань и, фимиам

В огонь подбросив, всех обрядов круг

До самого конца свершил. И вдруг

Кольчугой идол загремел, и глухо

Сквозь гул, как шепот, донеслось до слуха:

1575 «Победа», — и Арсита воздал честь

Владыке сеч за радостную весть.

Надежды полон, с радостной душой

Арсита полетел на свой постой,

Как птах, что свету солнечному рад.

1580 Но в небесах пошел такой разлад,

Так за своих боролись подопечных

Венера, божество страстей сердечных,

И грозный Марс, оруженосный бог,

Что сам Юпитер их унять не мог.

1585 Но вот Сатурн, холодный, бледный царь, 257

Что много знал случившегося встарь,

Сноровкою и опытом силен,

Нашел исход для спорящих сторон.

Недаром старость, говорят, сильней,

1590 Чем юность, зрелой мудростью своей:

Юнца всегда перемудрит старик.

Сатурн, чтобы утишить шум и крик

(Хоть мир противен был его натуре),

Нашел благое средство против бури.

1595 «О дочь моя, — промолвил он Венере, —

Мой бег, вращаясь по обширной сфере, 258

Мощней, чем мыслит слабый ум людской:

Я корабли топлю в волне морской,

Я в темной келье узника сушу,

1600 Я вешаю за шею и душу.

Мне служат распря, грубая расправа,

Крамола, ропот, тайная отрава;

Я мщу, казню, нещадно кровь лия,

Когда в созвездье Льва вступаю я. 259

1605 Я — разрушитель царственных палат;

Мигну, и трупы плотников лежат

Под башней иль стеною сокрушенной.

Я схоронил Самсона 260под колонной.

Я — повелитель недугов холодных,

1610 Предательств темных, козней подколодных,

Я насылаю взором злым чуму. 261

Итак, не плачь! Все меры я приму,

И будет твой ревнитель Паламон,

Как ты сказала, девой награжден.

1615 Хоть Марсом защищен второй боец,

Но все же мир наступит наконец,

Хоть столь у вас двоих различен норов,

Что не проходит дня без свар и споров,

Но я, твой дед, готов тебе помочь,

1620 Твое желанье я исполню, дочь».

Теперь оставлю я богов верховных,

И Марса, и богиню мук любовных,

И изложу — сколь можно, без прикрас —

Конец того, о чем я начал сказ.

1625 Великий праздник зашумел по граду,

К тому же месяц май дарил отраду

Сердцам людей, и вот за часом час

Шли в понедельник игрища и пляс,

И там Венере все служили рьяно.

1630 Но так как все же надлежало рано

Заутра встать, чтоб видеть грозный бой,

Все к ночи удалились на покой.

А поутру, едва лишь день блеснул,

От скакунов и сбруи громкий гул

1635 Загромыхал по всем дворам подряд,

К дворцу помчалось много кавалькад

Из знатных лиц на скакунах проворных.

Там много сбруй сверкало — светлых, черных,

Сработанных роскошно и богато,

1640 Стальных, расшитых, кованных из злата.

Сверкают щит, кольчуга, пышный стяг,

С златой насечкой шлем, камзол, чепрак.

На скакунах — нарядные вельможи.

Здесь ратный муж (с ним щитоносец тоже)

1645 Вбивает гвоздь в копье иль чистит щит,

Подвязывает шлем, копье крепит,

У всех работа, все про лень забыли:

Грызет узду златую конь, весь в мыле;

Проворный мастер оружейных дел

1650 С напилком, с молотком везде поспел;

Все граждане и йомены пешком

Валят толпой, и каждый с посошком.

Гудки, литавры, трубы и рожки,

Чей клич кровавый так бодрит полки.

1655 Дворец набит народом до отказа;

Здесь трое, десять там, гадают сразу,

Кто выйдет победителем из боя.

Одни твердит одно, другой — другое.

Одним чернобородый витязь мил,

1660 Других кудрявый юноша пленил:

Он, молвят, лют и сильный даст отпор:

Ведь в двадцать фунтов у него топор.

Толпа шумела громко и гадала,

А между тем давно уж солнце встало,

1665 И пробудился сам Тезей великий

Под этот говор, музыку и клики.

Но не расстался он с дворцом богатым,

Пока соперников к его палатам

Не проводили с почестью большой.

1670 Вот у окна сидит Тезей-герой,

Как бог на троне, пышно разодет;

Внизу ж — народ, собравшийся чуть свет