Август Стриндберг - Красная комната

В девять часов утра он стоял перед огромным четырехэтажным домом, фасад которого, от подвала до крыши, был весь увешан вывесками: «Христианская книгопечатня», 2 этаж. Редакция «Наследие детей Божьих». Экспедиция «Страшного суда», 1 этаж. Экспедиция «Труба мира», 2 этаж. Редакция детской газеты «Питай ягнят моих», 1 этаж. Дирекция акционерного общества христианских молитвенных домов «Исповедальня» дает ссуды под первую закладную, 4 этаж. «Приди ко Христу», 3 этаж. Хорошие продавцы, могущие представить поручителя, получат занятие. Акционерное общество миссионеров «Орел» выплачивает дивиденд 1867 года купонами, 2 этаж. Контора христианского миссионерского парохода «Zululu», 2 этаж. Пароход отходит, с соизволения Господня, 28-го. Грузы принимаются по коноссаментам и свидетельствам в конторе на пристани, где пароход грузится. Союз «Муравейник» принимает пожертвования. Воротнички стираются и гладятся у швейцара. Облатки 1.50 за фунт, у швейцара. Черные фраки, пригодные для конфирмующихся, отдаются напрокат. Небродившее вино (Матф., 19, 32) 75 эре за бутылку, без посуды, у швейцара.

В первом этаже налево от ворот была христианская книготорговля. Фальк остановился перед окном и стал читать заголовки выставленных книг. Все было старое, обыкновенное: нескромные вопросы, бесстыдные обвинения, оскорбительная фамильярность — все так давно и хорошо известное. Но особенно привлекли его внимание многочисленные иллюстрированные журналы, красовавшиеся в окне своими большими английскими гравюрами, чтобы заманивать людей. Особенно интересная программа была у детских журналов.

Фальк взошел по широкой лестнице, украшенной помпейской стенной живописью, напоминающей о пути, вовсе не ведущем к спасению, и вошел в большую комнату, меблированную, как банковский зал, деревянными конторками, за которыми еще не сидели бухгалтеры и кассиры. Посреди комнаты стоит письменный стол, огромный, как алтарь, но скорее напоминающий орган со многими голосами, так как его украшает целая клавиатура пуговок пневматического телефона с трубообразными рупорами, соединяющего все помещения здания. Перед ним стоит рослый человек в лакированных ботфортах, в пасторском сюртуке, застегнутом на одну пуговицу у шеи, так что он напоминает расстегнутое военное пальто; белый галстук и над ним маска морского капитана, так как настоящее лицо утеряно где-то в конторке или в ящике. Большой человек хлещет свои сверкающие голенища хлыстом, набалдашник у которого в виде символической лошадиной ноги, и курит крепкую сигару, усердно жуя ее, очевидно для того, чтобы дать занятие рту. Фальк смотрит с удивлением на большого человека.

Так вот какова последняя мода этого сорта людей, ибо и на людей есть мода! Это был великий пророк, которому удалось ввести в моду греховность и жажду милосердия, отчаяние и нищету — одним словом, все виды и способы быть плохими и стремиться стать хорошими! Этот человек сделал искупление фешенебельным! Он нашел евангелие для изысканного общества! Стремление к спасению стало спортом! Устраивались состязания в греховности, причем худший получал приз; устраивались облавы на грешные души, подлежавшие спасению; но были также, признаем это, охоты на жертв, на которых упражнялись в улучшении, применяя к ним жесточайшую благотворительность.

— Ах, так это вы, господин Фальк,— сказала маска.— Привет вам, друг мой! Может быть, полюбуетесь моей деятельностью! Простите меня, ведь вы искупили грехи? Да! Это здесь экспедиция типографии — простите, одно мгновение…

Он подходит к органу и вытягивает несколько регистров; в ответ слышен свист.

— Пожалуйста, оглядитесь пока здесь.

Он приставляет рот к одной из труб и кричит: «Седьмая труба и восьмое горе! Нистрём! Медиавал, восьмой, в строку, заголовки фрактурой, имена вразрядку! {53} 53 Медиавал, восьмой, в строку, заголовки фрактурой, имена вразрядку! — Фраза приведена в более точном переводе К. Телятникова (в воспроизводимом изд.: «Медиовал, восемь копий фактур, имена выставить!»). Медиавал — изящный типографский шрифт. Восьмой — имеется ввиду кегль шрифта. Фрактура — разновидность готического шрифта с острыми ломаными очертаниями букв. »

Голос отвечает в ту же трубу: «Рукописи нет». Маска садится за орган, берет перо и лист бумаги и скользит пером по бумаге, говоря сквозь сигару:

— Эта деятельность… такого… объема, что она вскоре перерастет мои силы и мое здоровье… было бы хуже, чем оно есть, если бы я не так… следил за ним.

Он вскакивает, вытягивает другой регистр и кричит в другую трубу: «Корректуру „Заплатил ли ты твои долги?“!»

И потом опять продолжает одновременно писать и говорить.

— Вы удивляетесь… почему… на мне… лакированные… ботфорты.— Это потому… что, во-первых… в целях поддержания… здоровья… я езжу верхом…

Приходит мальчик с корректурой. Маска передает ее Фальку и говорит в нос, потому что рот занят: «Прочтите-ка», подавая вместе с тем глазами знак мальчику, чтобы он подождал.

— Во-вторых (движением ушей он хвастливо говорит Фальку: «Слышите, у меня нить!»), потому… что я того мнения… что человек духа… не должен… отличаться своей… внешностью от… других людей… ибо это… духовное высокомерие… и вызов хулителям.

Входит бухгалтер, и маска приветствует его морщинами лба, единственной незанятой частью лица.

Чтобы не сидеть без дела, Фальк берет корректуру и читает. Сигара продолжает говорить.

— Все другие люди… носят сапоги… я не хочу… выделяться внешностью. Так как… я… не лицемер… я ношу сапоги.

Затем он дает мальчику рукопись и кричит:

— Четыре скобки {54} 54 Четыре скобки …— В оригинале: «Fyra vinkelhakar»; в пер. Телятникова: «Четыре верстатки». Верстатка — приспособление для ручного типографского набора. , седьмая труба, для Нистрёма!

Потом Фальку:

— Теперь у меня пять минут свободных! Не хотите ли пройтись со мной на склад?

Бухгалтеру:

— «Zululu» грузят?

— Водку,— отвечает бухгалтер ржавым голосом.

— Имеет сбыт? — спрашивает маска.

— Имеет! — отвечает бухгалтер.

— Ну так во имя Господне! Пойдемте, господин Фальк!

Они входят в комнату, заполненную полками с кипами книг. Маска хлопает по ним хлыстом и говорит с гордостью:

— Это я написал! Что скажете? Немало? Вы тоже напишете что-нибудь! Если вы займетесь как следует, вы напишете столько же!

Он кусал и рвал сигару, выплевывая огрызки; при этом у него был презрительный вид.

— «Факел искупления»? Гм!.. Нахожу, что это глупое название! Не находите ли вы того же? Как оно пришло вам в голову?

В первый раз Фальк имел случай ответить на его слова, ибо, как все великие люди, тот сам отвечал на свои вопросы; ответ Фалька был: «Нет». Дальше он не мог говорить, ибо маска опять включилась.