Карел Чапек - Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 3. Романы

— Я завтра поищу его, — угрюмо пообещал Пепек.

— Ладно! — обрадованно воскликнул дед. — Поищи, пожалуй. Только бы его раньше другая команда не нашла! Что они обо мне подумают… со мной сроду такого не бывало…

— Вон и Матула пришел, — приветствовал Пепек. — Помогай боже, Матула! Что старуха-то твоя? Отпустила?

— Отчего же не отпустить? — прохрипел Матула и плюхнулся на стул всей своей тушей. — Пустила. Гляди. — И он вынул из кармана полную пригоршню денег; одна монетка выскользнула из неуклюжих пальцев, толстых, багровых, как кровяные колбаски, но каменщик Матула даже не посмотрел вниз. Разложил на столе локти, огромные лапищи, похожий на истукана; Станда тихо присвистнул, увидев разбитые, почерневшие от кровоподтеков ногти — на этих лапах не было ни одного неизуродованного пальца.

— А где же твоя шапка? — безжалостно спросил Пепек.

— Шапка? — пролепетал Матула и сконфуженно заморгал налитыми кровью глазами. — Никакой шапки мне не надобно.

— Она у тебя ее отобрала, а? — продолжал терзать его Пепек. — Чтобы ты не ходил в трактир, а?

— Стану я у нее спрашивать, — громко ответил Матула.

— А что ты, Матула, вообще насчет баб думаешь? — со смаком расспрашивал Пепек, продолжая истязание и подмигивая Станде.

— Да что думать-то? — уклончиво пробормотал гигант.

— А как ты думаешь, добрые они?

— Ясно, добрые.

— А то, что они в трактир приходят кое за кем… Не след бы им так делать, правильно?

— Это почему же? — сконфуженно отвечал Матула, — Они знают…

— По-моему, им при этом ругаться не к чему, — продолжал дразнить Пепек.

— Иначе нельзя, — прохрипел Матула, поднимая бульдожьи глаза. — А что им делать-то? Разве ты понимаешь, какая у меня жена!

— Добрая?

— Добрая.

— А правда, что тебе приходится дома на колени становиться?

Матула побагровел. «Сейчас полетят кружки», — испугался Станда и пнул под столом Пепека, — перестань, мол, дразнить.

— Неправда это, — с трудом выговорил Матула. — Тогда… я пуговку на полу искал, понимаешь? Пуговку.

— Ага. И потом не смог встать.

— Да. Потом не смог встать. В ногах у меня силы мало.

Пепек подобрал под столом монетку, которую обронил Матула, и подошел к оркестриону.

— Хочешь, музыку тебе заведу?

Оркестрион заиграл итальянскую песенку, звуки полились ручьем; Матула закивал в такт огромной лохматой башкой…

— Здорово, ребята, — произнес мягкий, приглушенный голос, и крепильщик Мартинек стукнул по столу огромным кулаком.

— Пришел! — обрадовался Станда.

— Само собой! — Крепильщик втиснул свое сильное туловище и широченные плечи между товарищами; вот он сидит и весь светится, даже к спинке стула не прислонился — так ему легко. — Как дела?

— Что дома? — церемонно спрашивает у него дед Суханек.

— Сам знаешь, детишки, — с улыбкой отвечает крепильщик. — Разве из дому скоро выберешься…

— У тебя есть дети? — удивился Станда.

— Двое. Девочке пять с половиной годков, а мальчику скоро год сравняется…

— А назвался холостым!

— Ну, там-то конечно, — небрежно махнул рукой Мартинек. — Стану я им объяснять! Хотят холостых, — пожалуйста, стало быть, и я холостой, правда ведь? А я уже семь лет как женат, парень, — похвастался он, и глаза у него заблестели, как у мальчугана, которому удалось кого-то ловко провести. — Девочка уже читает сама… Ты заглянул бы как-нибудь.

— Спой нам, Мартинек, — предложил Пепек.

— Сам пой, коли охота, — ответил крепильщик, водя толстым пальцем по запотевшей кружке. — Мальчишка-то… тринадцать кило весит, посмотрел бы ты на него, Станда! Такой плутишка… Мы ему даем морковь, шпинат и все, что нужно, и каждую неделю я его вес записываю, на память останется…

— Держите меня! — закричал Пепек и удивленно воззрился на дверь.

На пороге стоял десятник Андрес и дружелюбно улыбался, поднеся руку к шляпе.

— Бог в помощь, команда…

— Бог в помощь, команда…

— Бог в помощь, — пролепетал Суханек и хотел было встать, но Пепек дернул его за полу пиджака и снова усадил на стул.

— Сидите, сидите, Суханек, — горячо протестует и Андрес, подходя к столу. — Не стану вам мешать, я только на минутку… договориться насчет завтрашнего дня…

— Вот и хорошо, — спокойно говорит крепильщик Мартинек и отодвигает свой стул, чтобы запальщик мог подсесть.

— Дайте мне… дайте, ну хоть пива, — рассеянно сказал трактирщику Андрес, подсаживаясь к шахтерам; напротив него сидит Матула, положив кулаки на стол, пожирает «пса» Андреса налитыми кровью глазами и глухо хрипит. Дед Суханек взволнованно моргает, Пепек в душе подсмеивается, а крепильщик в упор смотрит голубыми глазами на Матулу; Андрес притворяется, будто ничего не замечает, но ему явно не по себе, его тщедушное тело напряженно выпрямилось…

— Прежде всего я хотел вам сказать, — начал он немного торопливо, — то есть… мой долг сказать вам всем… вы сегодня работали… просто образцово. Так и начальству об этом доложу, — выпалил он облегченно. — Вы для своих… для наших засыпанных товарищей… делали все, что могли. Надеюсь, что и завтра мы все… вся наша первая спасательная докажет… своими руками и всей душой. Вот что хотел я сказать вам… как ваш товарищ.

Стало тихо.

— Понятное дело, — отозвался наконец крепильщик, — мы в грязь лицом не ударим.

— Ради наших товарищей, — повторил запальщик. — Наша команда вызвалась первой, и первой должна остаться… до конца. В работе… и в самоотверженности.

— Еще бы, — ответил крепильщик за всех. — Нам все одно: коли нужно, так мы безо всяких…

Пепек встал, поплелся к оркестриону, будто желая внимательно рассмотреть нарисованную на нем богиню с лирой в руках.

— Спасибо, — с жаром сказал запальщик. — Значит, завтра снова начнем битву…

Щелк! — оркестрион заиграл марш «Кастальдо», музыка так и загремела. Огорченный Андрес умолк, а Пепек отвернулся от оркестриона, глупо ухмыляясь.

— А я думал, господин взрывник уже кончил. Теперь не остановишь, — сказал он как бы в оправдание, возвращаясь к столу.

— Черт побери, славно маршировалось под эту музыку! — вздохнул крепильщик. — Трам-тара-рам там-та-да! Эх, ребята!

Андрес в душе взбесился, но виду не показал и стал притопывать в такт.

— Вам нравилось в армии? — спросил он вдруг у Мартинека.

— Да.

— Где вы служили?

— В саперах. Я был капралом.

— Я тоже, в двадцать восьмом пехотном, в Праге. А ты?

— В Пардубице, саперный полк.

Андрес сразу растаял, поднял кружку и подмигнул Мартинеку. Крепильщик, в свою очередь, понимающе прищурился и тоже выпил. Пепек свирепо фыркнул: извольте радоваться — у «пса» Андреса будет теперь союзник — только этого недоставало! Он попытался перехватить взгляд голубых глаз Мартинека и кивнул, — мол, тпрру, братец, не связывайся с этим типом; но крепильщик молча улыбался и думал что-то свое; а «Кастальдо» гремел до своего торжественного конца.