Герберт Уэллс - Колеса фортуны

Мистер Хупдрайвер постарался любезно улыбнуться и, придерживая машину, приподнял кепи и грациозно раскланялся. Во всяком случае, он считал, что это выглядело именно так. Он был на редкость неспособен критически посмотреть на себя, а потому даже не отдавал себе отчета в том, что ко лбу его прилипла прядь влажных волос, и прическа вообще была в беспорядке. Последовала неловкая пауза.

— Чем я имел бы удовольствие… — вкрадчиво начал было мистер Хупдрайвер. — Я хочу сказать, — тотчас поправился он, вспомнив, что он человек свободный и принимая самый аристократический тон, — могу я быть вам чем-то полезен?

Юная Леди в Сером прикусила нижнюю губку и очень мило сказала:

— Нет, благодарю вас.

И отвела глаза, всем своим видом показывая, что намерена продолжать путь.

— О! — произнес мистер Хупдрайвер, пораженный ее ответом и снова теряя почву под ногами. Это было так неожиданно. Он попытался понять, что же это значит. Кокетство? Или же он…

— Извините, одну минуточку, — пролепетал он, видя, что она двинулась дальше.

— Что такое? — спросила она, останавливаясь, и, слегка покраснев, не без удивления воззрилась на него.

— Я бы не сошел с велосипеда, если бы… мне не показалось, что вы… м-м… махали чем-то белым. — И он умолк.

Она пристально посмотрела на него. Значит, он видел! Но она тут же решила, что он отнюдь не закоренелый нахал, спешащий воспользоваться ошибкой, а наивная душа, ничего дурного не замышляющая, просто ищущая радостей жизни.

— Я в самом деле махала платком, — сказала она. — Извините, что ввела вас в заблуждение. Я дожидаюсь… знакомого… одного господина. — Щеки ее вспыхнули еще ярче. — Он едет на велосипеде, и у него коричневый костюм. И, понимаете, на расстоянии…

— Да, безусловно! — произнес мистер Хупдрайвер, мужественно подавляя горькое разочарование. — Конечно.

— Мне, право же, очень неловко. Я причинила вам столько беспокойства, заставила слезть с машины…

— Никакого беспокойства. Уверяю вас, — машинально произнес мистер Хупдрайвер, перегибаясь через седло, как будто это был прилавок. У него как-то не хватало духу сказать ей, что человек, которого она ждет, сидит там, недалеко, с проколотой шиной. Он оглянулся на дорогу, стараясь придумать, что бы еще добавить. Но бездна молчания все расширялась — быстро и неотвратимо. — Больше ничего не прикажете? — с отчаяния начал было мистер Хупдрайвер, прибегая к запасу своих штампов.

— Нет, благодарю вас, — решительно заявила сна. И тотчас добавила: — Это ведь дорога в Рипли?

— Безусловно, — сказал мистер Хупдрайвер. — До Рипли отсюда будет мили две, если судить по дорожным столбам.

— Благодарю вас, — с жаром произнесла она. — Очень вам благодарна. Я была уверена, что не ошиблась. И, право же, мне очень неприятно…

— Не будем об этом говорить, — сказал мистер Хупдрайвер. — Не будем. — Он помедлил и крепче ухватился за руль, намереваясь сесть на велосипед. — Это мне неприятно… — Сказать или нет? Не будет ли это дерзостью? Была не была! — …неприятно, что я не тот джентльмен.

Он попытался спокойно и многозначительно улыбнуться, но тотчас почувствовал, что лишь глупо осклабился; почувствовал, что она осуждает его, более того, презирает; устыдился, увидев выражение ее лица, повернулся к ней спиной и стал (весьма неуклюже) взбираться на велосипед. Наконец он сел в седло, машина сделала невероятный зигзаг, и он покатил, отчаянно петляя и мучительно сознавая это. И все-таки благодарение богу хотя бы за то, что он вообще сумел сесть в седло! Он не мог видеть Юной Леди, ибо обернуться было бы слишком опасно, но он представлял себе, какое у нее сейчас должно быть возмущенное и безжалостное лицо. Он казался самому себе непроходимым идиотом. Надо быть очень осторожным, когда разговариваешь с Юной Леди, а он вздумал обращаться с ней как с какой-нибудь простой девчонкой. Это непростительно. Вечно он ведет себя как идиот. Ведь по всему видно было, что она не считает его джентльменом. С одного взгляда она, казалось, увидела его насквозь, разгадала, чего стоит весь его светский лоск. Какая была глупость заговаривать с Такой девушкой! Понятно, что при ее образованности она сразу раскусила его. А как она красиво говорит! Как красиво, отчетливо произносит слова! Он сразу почувствовал, какое у него самого вульгарное произношение. А эта глупость, которую он брякнул напоследок! Что это он сказал? «Неприятно, что я не тот джентльмен!» Ну, к чему это? Да еще назвал себя «джентльменом»! Что она могла о нем подумать?

А Юная Леди в Сером забыла о Хупдрайвере, не успел он скрыться за поворотом. Но ничего дурного о нем она, во всяком случае, не подумала. Его явная робость и восхищение ничуть не оскорбили ее. Мысли ее в ту минуту были заняты более важными делами — делами, которые могли оказать влияние на всю ее последующую жизнь. Она продолжала медленно катить свою машину в направлении Лондона. Внезапно она остановилась. «Почему же он все-таки не едет?» — воскликнула она и в раздражении топнула ногой. И тут, словно в ответ на ее возглас, среди деревьев на склоне холма показался тот, другой человек в коричневом — он шел пешком, ведя за руль свою машину.

Пока мистер Хупдрайвер важно катил по дороге в Рипли, ему вдруг пришла в голову мысль, оказавшаяся неожиданно утешительной, — мысль о том, что больше он никогда не увидит Юную Леди в Сером. Но, как видно, ухарство его машины, которая в данный момент являлась орудием судьбы, так сказать, deus ex machina note 3, было обращено против него. Велосипед вдали от прелестной молодой особы делался все тяжелее и тяжелее и все больше петлял. Остановиться в Рипли или погибнуть во цвете лет — иного выбора, казалось, не было. И вот, прислонив свою машину к стене у двери «Единорога», мистер Хупдрайвер вошел внутрь, и пока он отдыхал, куря сигарету «Копченая селедка», и дожидался, чтобы ему подали холодное мясо, он вдруг увидел Юную Леди в Сером и того человека в коричневом, вступавших в Рипли.

Он с ужасом заметил, что они посмотрели на дом, давший ему приют, но при виде его велосипеда, прислонившегося к стене за дверью, словно пьяница, не способный сдвинуться с места, — машина стояла, повернувшись к ним вздыбившимся, побитым крылом и выпучив на них свой единственный замутненный глаз-фонарь, — они двинулись дальше в направлении (так, во всяком случае, показалось мистеру Хупдрайверу) разверстой пасти «Золотого дракона». Молодая особа ехала очень медленно, а у того человека в коричневом была проколота шина, и он вел свой велосипед. Мистер Хупдрайвер посмотрел на его льняные усы, орлиный нос и сутуловатые плечи и вдруг почувствовал живейшее отвращение.