Роберт Стивенсон - Басни

«Против запретов других людей», сказал миссионер. «А не против моих собственных».

«Но все ваши слова — неправда», сказал новообращенный.

«Похоже на то», ответил миссионер, «и я не могу ничего с этим поделать.

Но нет повода нарушать мое слово».

«Никогда ни о чем подобном не слыхала!» — воскликнула дочь Миру.

«Скажи, чего же ты хочешь добиться?»

«Не в том дело», сказал миссионер. «Я требовал этого от других и не собираюсь нарушать слово сам».

Дочь Миру была озадачена; она пошла и рассказала все матери, и Миру прогневалась; и они вмести пошли и рассказали все Акаанге. «Я не знаю, что с этим поделать», сказал Акаанга; и он явился побеседовать с миссионером.

«ЕСТЬ такие понятия, как правильно и неправильно», сказал миссионер; «и ваши печи не могут этого изменить».

«Дайте напиток остальным», сказала Акаанга дочерям Миру. «Я должен немедленно избавиться от этого морского законника, а то будет еще хуже».

В следующее мгновение миссионер оказался среди морских волн, и прямо перед ним на берегу острова высились пальмовые деревья. Он с удовольствием подплыл к берегу и вышел на землю. У миссионера было немало поводов для размышлений.

«Я, кажется, ошибался в некоторых вопросах», сказал он. «Возможно, здесь почти ничего и нет, как я и предполагал; но все же кое-что в этом есть. Буду же довольствоваться этим».

И он зазвонил в колокольчик, оповещая о начале службы.

МОРАЛЬ

Деревья ломаются, падают камни,

Пыль с алтарей летит,

С церквей срываются ставни,

А евангелист стоит.

И так, всегда, понятно почему,

Ведь правда — вот опора ему.

В давние времена отправились в паломничество три человека; один из них был священником, другой добродетельным человеком, а третий был просто старым бродягой с топором.

В пути священник заговорил об основах веры.

«Мы обретаем доказательства нашей религии в делах природы», сказал он и ударил себя в грудь.

«Это правда», сказал добродетельный человек.

«У павлина скрипучий голос», сказал священник, «как всегда говорилось в наших книгах. Как приятно!» — воскликнул он таким голосом, как будто собирался разрыдаться. «Как успокоительно!»

«Мне не нужны такие доказательства», сказал добродетельный человек.

«Тогда у тебя нет разумной веры», сказал священник.

«Истина велика и она возобладает!» — воскликнул добродетельный человек.

«Есть вера в моей душе; уверен, есть вера и в сознании Одина».

«Это всего лишь игра слов», возразил священник. «Целый мешок такого хлама — ничто по сравнению с павлином».

Как раз тогда они проходили мимо деревенской фермы, где был павлин, сидевший на жерди; птица открыла рот и запела соловьиным голосом.

«Что вы теперь скажете?» спросил добродетельный человек. «А меня все это не остановит! Истина велика и она возобладает!»

«Чтоб дьявол унес того павлина!» сказал священник; и еще мили две он был мрачен.

Потом они достигли алтаря, где Факир показывал чудеса.

«Ах!» сказал священник, «вот подлинные основы веры. Павлин был всего лишь средством. Вот основа нашей религии».

И он ударил себя в грудь и застонал, как будто его терзали колики.

«А с моей точки зрения», сказал добродетельный человек, «все это имеет такое же значение, как павлин. Я верю, потому что вижу, что Истина велика и она возобладает; и этот Факир может продолжать свои фокусы до Судного Дня и не подействует на такого человека, как я».

Тут Факир настолько разозлился, что его рука задрожала; и вот! - посреди чуда из его рукава выпали карты.

«Что вы теперь скажете?» спросил добродетельный человек. «А меня все это не остановит!»

«Дьявол побери этого Факира!» вскричал священник. «Я в самом деле не вижу ничего хорошего в том, чтобы продолжать это паломничество».

«Не стоит унывать!» — воскликнул добродетельный человек. «Истина велика и она возобладает!»

«Если вы совершенно уверены, что она возобладает», сказал священник.

«Даю слово», сказал добродетельный человек.

Так что священник двинулся дальше с легким сердцем.

Наконец явился гонец и поведал им, что все пропало: что силы тьмы осадили Небесные Чертоги, что Один должен умереть и что зло торжествует.

«Я был обманут», вскричал добродетельный человек.

«Теперь все пропало», сказал священник.

«Интересно, не поздно ли еще договориться с дьяволом?» — спросил добродетельный человек.

«О, я надеюсь, что нет», сказал священник. «Во всяком случае, мы можем попытаться. Но что вы там делаете с вашим топором?» обратился он к бродяге.

«Я иду умереть с Одином», ответил тот.

Король был человеком, который казался всему миру великолепным; его улыбка была сладка как мед, но его душа была мала как горошина.

У него было два сына; младший сын был его любимцем, а старший был тем, кого он боялся. Однажды утром барабан застучал в их обиталище прежде, чем настал день; и Король отправился в путь с двумя сыновьями, и храброе воинство следовало за ними. Они ехали два часа и достигли основания коричневой горы, склоны которой были очень крутыми.

«Куда мы едем?» — спросил старший сын.

«За эту коричневую гору», сказал Король и улыбнулся сам себе.

«Мой отец знает, что делает», сказал младший сын.

И они ехали еще два часа, и достигли берега черной реки, которая была невиданно глубокой.

«И куда же мы едем?» — спросил старший сын.

«За эту черную реку», сказал Король и улыбнулся сам себе.

«Мой отец знает, что делает», сказал младший сын.

И они ехали целый день, и к заходу солнца достигли озера, где стоял огромный замок.

«Сюда мы и едем», сказал Король; «к дому Короля и священника, к дому, где вы многое узнаете».

У ворот замка их встретил Король, который был священником; он был серьезен, и около него стояла его дочь, и она была прекрасна как утренняя заря, и она улыбнулась и отвела взгляд.

«Это мои сыновья», сказал первый Король.

«А это моя дочь», сказал Король, который был священником.

«Это удивительно прекрасная дева», сказал первый Король, «и мне нравится ее улыбка».

«Это удивительно статные юноши», сказал второй, «и мне нравится их серьезность».

И тогда два Короля посмотрели друг на друга и сказали: «Может кое-что выйти».

А в это время двое юношей рассматривали деву, и один стал бледным, а другой красным; и дева с улыбкой смотрела в землю.

«Вот дева, на которой я женюсь», сказал старший. «Ибо я думаю, что она улыбнулась мне».

Но младший брат дернул отца за рукав. «Отец», сказал он, «позвольте молвить слово. Если я удостоился вашего расположения, разве не я должен жениться на этой деве; ибо я думаю, что она улыбается мне?»