Кодзиро Сэридзава - Книга о Человеке

Услышав его слова, я невольно открыл глаза. Было светло, слышалась тихая красивая музыка. Но что это? Прямо передо мной простирался город из белых современных зданий!

Небесный сёгун предупредил меня, что необходимо пройти через контрольно-пропускной пункт, но поскольку я не мертвец, ангелы не станут подвергать меня допросу, и вот мы вошли в один из контрольно-пропускных пунктов. Кроме ангелов, работавших на контроле, внутри были и другие ангелы, но мы только обменялись кивками и беспрепятственно прошли. Затем мы вошли в большое здание, и меня повели туда, где находился Кадзуо Накатани.

Мы были с ним однокашники, начиная с Первого лицея, вместе жили в общежитии, и он был моим самым близким другом. В 1922 году он окончил Токийский университет, поступил на службу в банк М. и в 1959–1961 годах исполнял должность директора, потом добровольно оставил свой пост и стал советником. Жил он в доме в Камакуре, дружил с садовыми деревьями и вел отрадную жизнь по старинной заповеди: «Когда ясно, возделывай поле, когда дождь — читай». Он был неверующим и говорил мне, что в случае его смерти никаких церемоний не будет и чтобы я не приходил, поэтому, когда он скончался одиннадцатого декабря прошлого года, я не поехал в Камакуру, даже не послал телеграммы с соболезнованиями и в одиночестве у себя дома скорбел о разлуке.

Когда мне внезапно сообщили, что я смогу встретиться с Накатани через десять месяцев после его смерти, меня охватило волнение.

— Вот комната, где Накатани проходит духовные упражнения, — услышал я, распахнул дверь и тотчас поспешил закрыть ее за собой.

В великолепной европейской ванной комнате кто-то нежился в ванне.

— Это я, Накатани!

Я вздрогнул, услышав обращенный ко мне голос, но тут увидел, что в ванне был он, Накатани, и его заботливо обслуживал ангел. Ангел предложил мне стул, а Накатани между тем говорил:

— Я ждал, что ты придешь. Когда мне рассказали, что значит для живого человека прийти сюда, я был потрясен твоим духовным подвигом, но твоя дружба возвышает и меня… Я-то думал, что смерть горька и печальна. Представь же мое удивление! Пребывать в лоне Бога Великой Природы — покойно… Каждый день погружаюсь в теплую ванну и смываю пыль, приставшую к телу в том мире. А тем временем научаюсь тому, чего не знал в Мире явлений, — сплошное удовольствие. Когда я очищусь от пыли, Бог решит, родиться ли мне вновь или остаться здесь служить Богу. Я бы желал остаться и служить Богу, поэтому каждый день стараюсь делать все от меня зависящее…

— Ты, неверующий, пребываешь на лоне Бога, вот что меня поражает.

— Я не выносил слова «Бог»… Сила Великой Природы! Есть вера, нет веры, не важно: каждого человека, да что там, все живые существа, даже растения объемлет Сила Великой Природы. Поэтому здесь такой покой и нега. Я представлял себе смерть адом, но она обернулась вот таким раем. Ко мне приставлен ангел, выполняющий все мои прихоти, он даже навещает мою семью в Камакуре и приносит известия… Также рассказывает моим родным о моем счастье, вот только они еще не доросли душой до того, чтобы слышать голос ангела… Ты великолепный писатель, поэтому обязательно напиши, что смерть нисколько не похожа на ад, это — рай.

— Если я так напишу, страшно возрастет число самоубийств. Впрочем, и без того в последнее время слишком много молодых людей уходят из жизни без всякой причины…

— Убивать себя нельзя. Губить драгоценную жизнь, дарованную Великой Природой, — это самый большой грех. Умерев, прежде всего попадаешь на контрольно-пропускной пункт и не знаешь, что будет выпытывать ангел, какое назначит наказание. Здесь меня похвалили за то, что у меня нет корыстолюбия и эгоизма, но… я страсть как люблю курить, многие советовали мне бросить, но я не прислушивался, даже в ночь смерти, чувствуя себя вполне здоровым, уснул с сигаретой в зубах. Дыхание остановилось, и от огня сигареты загорелась наволочка подушки, что и заметила жена… Моя скоропостижная смерть стала для нее неожиданностью…. Это мой великий грех, поэтому и ангел у входа строго меня отчитал… Более того, сейчас я, как видишь, смываю с себя пыль и грязь того мира, но пыль от табака никак не сходит, уж не знаю, что и делать!.. А как же должны помучиться те, что совершили грех самоубийства, чтобы пройти через вход, какие должны принять муки, прежде чем смоется эта пыль!.. Слушай, когда будешь писать о том, что смерть — это рай, обязательно напиши об этом со всей определенностью…

Так говорил Накатани с большим жаром и искренностью. Истинный мир и Мир явлений — как две стороны одной медали, поэтому, даже смывая пыль в Истинном мире, он почти все знал о Мире явлений, и мы смогли поговорить о наших общих знакомых. Оказалось, что он осведомлен об обстоятельствах их жизни лучше меня. Например, лет тридцать назад некто Ёсабуро, студент Токийского университета, не подходивший по требованиям для приема на работу в банк М., настойчиво просил меня стать его поручителем, и на приемном экзамене Накатани обратил на него внимание, в результате, как уверял Ёсабуро, он смог стать служащим банка М. и посвятить банку всю свою жизнь. Однако я ничего не знал о том, как продвигаются его дела по службе.

По этому поводу Накатани сказал:

— А, этот неотесанный Ёсабуро! Не удивлюсь, если в будущем он станет директором банка! Все может быть! Когда человек выбирает работу по велению небес, он с радостью посвящает ей свою жизнь и старается добиться успеха, благодаря чему даже его характер меняется в лучшую сторону. Так что спасибо тебе за то, что ты против своей воли стал поручителем, — засмеялся он.

В это время вошел гениальный ученый Жак, с котором я расстался в Отвиле, когда ему было тридцать три года. От радости у меня сперло дыхание. Ангел о чем-то, видимо, напомнил Накатани, тот приподнялся в ванне и сказал:

— Тебе всегда путь сюда открыт, так что еще увидимся. Недалеко от твоего дома есть универмаг И. в Синдзюку… Тамошний директор Цуюки, когда я работал заместителем директора нью-йоркского отделения банка, сильно мне помог. Кажется, он, как и ты, родом из Сидзуоки, поэтому сходи к нему и расскажи о нашей встрече. Это меня успокоит.

— Ладно… Несмотря ни на что, выглядишь ты отлично, лет на шестьдесят.

— Да, я получил великолепное святое тело и теперь хочу поскорее перейти в служение Богу Великой Природы.

— Ну что ж, пока…

Мы расстались вполне по-будничному, без каких-либо душераздирающих эмоций. Ведомый Жаком, я вышел в город, населенный людьми, служащими Богу Великой Природы, и вновь подивился его простору и красоте.

Я уже коротко написал об этом в «Замысле Бога» и здесь не буду этого касаться.

Совсем немного понаблюдав Истинный мир, я был так поражен увиденным, что едва соображал, и все же меня занимал вопрос, пребывают ли в этом Истинном мире Бог-Родитель Великой Природы, десять богов и десять Небесных сёгунов? Хотел было узнать у Жака, но, вспомнив о том, что и Бог-Отец Великой Природы, и Мики Накаяма, и прислуживающая ей моя жена ушли в коммунистические страны, так и не спросил. А жаль.