Марк Твен - Собрание сочинений в 12 томах. Том 3

«БЕЗ СОМНЕНИЯ, ПРИГОВОР БУДЕТ ВЫНЕСЕН СЕГОДНЯ. КАКОВ БЫ ОН НИ БЫЛ, ПОЗАБОТЬТЕСЬ О ТОМ, ЧТОБЫ МЫ В СЛУЧАЕ НАДОБНОСТИ МОГЛИ НЕМЕДЛЕННО ПРЕДПРИНЯТЬ ЛЮБЫЕ ДАЛЬНЕЙШИЕ ШАГИ.»

— Вот это деловой разговор, — сказал Селлерс. — Замечательный малый этот Брэм! Единственный человек в Нью-Йорке, который меня сразу понял; он мне потом сам так прямо и сказал.

Следующая телеграмма была от Дилуорти:

«ПРИВЛЕК НА СВОЮ СТОРОНУ НЕ ТОЛЬКО НЕПРЕКЛОННОГО, НО ЧЕРЕЗ ЕГО ПОСРЕДСТВО ЕЩЕ ЧЕЛОВЕК ДЕСЯТЬ ИЗ ОППОЗИЦИИ. БУДУ ВНОВЬ ИЗБРАН СЕГОДНЯ ПОДАВЛЯЮЩИМ БОЛЬШИНСТВОМ».

— Превосходно! — сказал полковник. — У этого человека необычайный организаторский талант. Он хотел, чтобы я поехал с ним туда и помог все это устроить, но я сказал: «Нет, Дилуорти, я в любую минуту могу понадобиться здесь и Лоре и нашему законопроекту. Но вы и сами настоящий гений по организаторской части, — сказал я, и не ошибся. — Действуйте смелей, сказал я, — вы отлично управитесь». И он управился. Но меня тут не за что хвалить, если я и подбавил ему храбрости, так это только помогло ему выиграть сражение, но сражался-то он, а не я. Он завоевал на свою сторону Нобла, — я считаю, что это блестящий дипломатический ход, сэр, просто блестящий!

Вскоре пришло новое известие из Нью-Йорка:

« ПРИСЯЖНЫЕ ВСЕ ЕЩЕ СОВЕЩАЮТСЯ. ЛОРА СПОКОЙНА И ТВЕРДА, КАК СТАТУЯ. СЛУХИ, БУДТО ПРИСЯЖНЫЕ ПРИЗНАЛИ ЕЕ ВИНОВНОЙ, ЛОЖНЫ И ПРЕЖДЕВРЕМЕННЫ».

Вашингтон побелел, у него перехватило дыхание.

— Преждевременны! — выговорил он наконец. — Выходит, все они ждут обвинительного приговора!

Он и сам ждал того же, но у него не хватало мужества высказать это вслух. Он готовился к худшему, но, сколько ни готовился, довольно было намека на то, что Лору могут осудить, — и он весь помертвел.

Друзья начинали терять терпение; телеграммы ползли, как черепахи; впрочем, такая тревога снедала обоих, что даже и молния небесная показалась бы им медлительной. Они шагали из угла в угол, изредка перекидывались бессвязными словами и прислушивались, не звонят ли у двери. Телеграмма следовала за телеграммой. Все еще ничего нового. Наконец пришло еще одно известие, всего две строчки:

«ПОСЛЕ КРАТКОГО ПЕРЕРЫВА ЗАСЕДАНИЕ СУДА ВОЗОБНОВИЛОСЬ. ПРИСЯЖНЫЕ ГОТОВЫ ОГЛАСИТЬ ПРИГОВОР».

— Господи, скорей бы уж конец! — вырвалось у Вашингтона. — Эта неизвестность хуже смерти!

Потом пришла еще телеграмма:

«ОПЯТЬ ЗАМИНКА. ПРИСЯЖНЫЕ ПРОСЯТ НЕБОЛЬШОЙ ОТСРОЧКИ И ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ ИНСТРУКЦИЙ».

— Мученье, что и говорить, — произнес полковник и, помедлив, прибавил: — Что-то Дилуорти молчит, уже два часа от него ни словечка. Хоть бы от него получить телеграмму — все-таки лучше, чем ничего.

Они ждали еще двадцать минут, и каждая казалась часом.

— Пойдемте! — сказал Вашингтон. — Я не в силах ждать, пока посыльный приплетется сюда. Пойдем в ложу прессы, мы встретим его по дороге.

Проходя по улице, они увидели, что перед редакцией газеты, на доске объявлений, только что вывесили крупно отпечатанный бюллетень и перед ним уже собирается жадная до новостей толпа. Вашингтон и полковник поспешили туда и прочли:

«Неслыханная сенсация! Потрясающие вести из Мирной Обители! Во время выборов сенатора Соединенных Штатов, когда члены законодательного собрания готовы были приступить к голосованию, поднялся мистер Нобл и, выйдя вперед, положил на стол председателя пакет. «Здесь, — сказал он, — семь тысяч долларов в банковых билетах, их вручил мне вчера в полночь у себя в спальне сенатор Дилуорти, с тем чтобы я отдал ему свой голос. Я прошу председателя пересчитать деньги и употребить их на оплату издержек по судебному преследованию этого гнусного негодяя за подкуп». Все присутствующие лишились дара речи, пораженные изумлением и ужасом. Нобл сказал далее, что у пятидесяти человек, из числа собравшихся здесь, в кармане лежат деньги, полученные от Дилуорти в уплату за их голоса. Затем, при небывалом общем волнении, проведено было голосование, сенатором избран Дж. У. Смит, Дилуорти не получил ни одного голоса! НОБЛ НАМЕРЕН СДЕЛАТЬ НОВЫЕ РАЗОБЛАЧЕНИЯ, УБИЙСТВЕННЫЕ ДЛЯ ДИЛУОРТИ И НЕКОТОРЫХ ВЫДВИНУТЫХ ИМ ЗАКОНОПРОЕКТОВ, ОБСУЖДАЮЩИХСЯ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ В КОНГРЕССЕ».

— Боже праведный! — воскликнул полковник.

— В сенат! — сказал Вашингтон. — Летим!

И они полетели. Но их далеко опередили мальчишки-газетчики с только что оттиснутыми экстренными выпусками, посвященными этой потрясающей новости.

Любопытное зрелище ожидало их в Капитолии: у каждого сенатора в руках был экстренный выпуск газеты, и все читали его с таким видом, как будто он сообщал о конце света. Никто не обращал ни малейшего внимания на оратора.

Секретарь как раз начинал громким голосом читать следующий пункт повестки дня:

— Законопроект-номер-четыре-тысячи-двести-тридцать-один. Об-основании-и утверждении-промышленно-го-университета-в-Буграх! Принят-сенатом-в-первом-ивтором-чтении! Рассмотрен-комиссией-включен-в-порядок-дня — юридически-оформлен-и-представлен-к-третье-му-и-последнему-чтению!

Председатель. Объявляю третье чтение законопроекта!

У обоих друзей затряслись поджилки. Сенаторы побросали газеты, и каждый шепнул словечко на ухо соседу. Застучал председательский молоток, водворяя тишину, и началось поименное голосование. Вашингтон бледнел и слабел с каждой минутой, словно кровь по капле вытекала из его жил, и когда выкрикнуто было имя последнего по списку сенатора и прозвучал его ответ, Вашингтон весь поник, уронил голову на грудь. Бой дан, долгая борьба кончена. И вот он — нищий. Законопроект не получил ни единого голоса!

Полковник Селлерс и сам был как громом поражен, у него чуть не отнялись руки и ноги. Но кто мог бы размышлять о собственных бедах, видя сраженного горем Вашингтона! Полковник помог ему встать и чуть не на руках дотащил до кареты. Всю дорогу Вашингтон стонал и плакал, припав к плечу друга. Полковник изо всех сил, насколько это было возможно в столь тяжкий час, старался подбодрить его, но тщетно. Вашингтон всецело предался отчаянию.

— Все кончено, — твердил он, — кончено навсегда. Теперь нам придется просить милостыню. Никогда нам не оправиться от такого удара. Это была наша последняя надежда, и вот все рухнуло! Лору повесят! Господи боже мой, ее повесят! Бедная девочка, теперь ее не спасти… Ох, лучше бы меня казнили вместо нее!

Когда они приехали домой, Вашингтон упал в кресло, закрыл лицо руками и горько разрыдался. Полковник не знал, как быть и что делать. Тут в дверь постучали, и горничная подала ему телеграмму, доставленную в их отсутствие.

Полковник вскрыл телеграмму и громовым голосом прочел:

«ПРИСЯЖНЫЕ ОПРАВДАЛИ. ЛОРА СВОБОДНА!»