Марк Твен - Собрание сочинений в 12 томах. Том 3

Над головой полковника грянул гром. После всех его тщательно разработанных планов, после того как он столько времени усердно работал головой и языком, привлекая всеобщее внимание к своему детищу и вербуя повсюду его сторонников, после того как он непрестанно трудился не покладая рук и неустанно бегал, не жалея ног, — после всех его блестящих надежд и громких пророчеств фортуна повернулась к нему спиной, и все его воздушные замки мгновенно рухнули. Торжествующий Хоукай оправился от испуга и возликовал, а Пристань Стоуна впала в ничтожество. Приближалась осень, и немногочисленные жители Пристани Стоуна один за другим стали собирать свои пожитки и разъезжаться кто куда. Никто больше не покупал земельных участков, уличное движение замерло, и местечко снова погрузилось в мертвую спячку; газета «Уикли телеграф» безвременно сошла в могилу, осторожные головастики вернулись из ссылки, лягушки снова затянули свою извечную песню, невозмутимые черепахи, как в доброе старое время, грели спины на берегу или на корягах, благословляя свои мирные дни.

Филипп Стерлинг ехал в Илион в штате Пенсильвания. Это была небольшая станция, ближайшая к участку необработанной земли, который мистер Боултон поручил ему обследовать.

В последний день путешествия, когда поезд после очередной остановки в большом городе только что отошел от перрона, в вагон первого класса робко вошла новая пассажирка и, осмотревшись, нерешительно села на свободное место. Филипп видел в окно, что какой-то джентльмен помогал ей войти в вагон, когда поезд уже трогался. Вскоре появился проводник и, не дожидаясь объяснений, грубо обратился к пассажирке:

— Вам здесь оставаться нельзя. Это место занято. Перейдите в другой вагон.

— Я и не собиралась занимать это место, — ответила она, вставая. — Я присела только на минутку, пока мне не укажут другое.

— В этом вагоне свободных мест нет. Вагон переполнен. Вам придется уйти.

— Простите, сэр, — умоляюще проговорила женщина, — но я думала…

— Меня не интересует, что вы там думали. Немедленно перейдите в другой вагон.

— Поезд идет так быстро, разрешите мне остаться здесь до следующей остановки.

— Дама может занять мое место! — воскликнул Филипп, вскакивая на ноги. Проводник обернулся к Филиппу, спокойно и не спеша оглядел его с ног до головы, всем своим видом выражая бесконечное презрение; потом, не говоря ни слова, повернулся к нему спиной и снова обратился к пассажирке:

— Некогда мне с вами разговаривать. Переходите сейчас же.

Обескураженная и испуганная его грубостью, женщина направилась к двери, открыла ее и вышла на площадку. Поезд мчался, раскачиваясь из стороны в сторону, расстояние между вагонами было довольно большим, а переход даже не защищен решеткой. Пассажирка ступила на площадку, но в этот момент налетел порыв ветра, да еще и вагон качнуло на стыке — она потеряла равновесие и упала! Женщина неминуемо очутилась бы под колесами, если бы Филипп, шедший за ней по пятам, не схватил ее за руку и не поднял. Затем он помог ей перейти в другой вагон, нашел свободное место и, выслушав смущенные слова благодарности, вернулся к себе.

Проводник еще не кончил собирать билеты и, увидев Филиппа, пробормотал что-то о носах, которые суются не в свои дела.

Филипп подошел к нему и резко сказал:

— Только скотина, подлая скотина может так обращаться с женщиной!

— Уж не собираетесь ли вы устроить по этому поводу скандал? осклабился проводник.

Вместо ответа Филипп размахнулся и ударил его по лицу с такой силой, что он перелетел через толстого пассажира, удивленно взиравшего на смельчака, решившего спорить с проводником, и ударился о противоположную стенку вагона.

Встав на ноги, он тотчас дернул сигнальную веревку, крикнул: «Ну, я вам покажу, черт вас побери!» — распахнул дверь и позвал двух тормозных, а когда скорость поезда уменьшилась, заорал:

— Убирайтесь из поезда!

— И не подумаю. У меня такое же право ехать в нем, как и у вас.

— Сейчас увидим, — ответил проводник, подходя к Филиппу вместе с тормозными. Пассажиры пытались протестовать, некоторые даже возмущались: «Это безобразие», — как всегда бывает в таких случаях, но ни один и не подумал защитить Филиппа. Железнодорожники схватили его, стащили с сиденья, поволокли по проходу, раздирая на нем одежду, и вытолкнули из вагона, выкинув вслед пальто, зонтик и саквояж. Поезд пошел дальше.

Пыхтя и отдуваясь, побагровевший проводник с победоносным видом прошел по вагону, бормоча: «Щенок! Я ему покажу!» Когда он исчез, пассажиры начали громко выражать свое возмущение и даже поговаривали о том, что хорошо бы составить протест, но дальше разговоров дело не пошло.

На следующее утро в гувервильской газете «Пэтриот энд Клэрион» появилась следующая «корреспонденция»:

Наш корреспондент сообщает, что вчера, когда дневной экспресс отходил от Г…, некая дама! (да простит нам бог восклицательный знак) беззастенчиво пыталась пробраться в переполненный вагон люкс. Проводник Слам — старый воробей, которого на мякине не проведешь, — вежливо сообщил даме, что свободных мест в вагоне нет, а когда она продолжала настаивать на своем, убедил ее перейти в другой, более подходящий для нее вагон. Но тут какой-то юнец из восточных штатов раскипятился, словно шанхайский петушок, и осыпал проводника отборной бранью. Мистер Слам с обычной для него обходительностью ответил юному наглецу изящным хуком слева; наш петушок был так поражен, что тотчас начал шарить по карманам в поисках оружия. Тогда мистер Слам деликатно приподнял юнца за шиворот, донес его до двери и опустил у самой подножки на мягкую кочку, чтобы тот поостыл на досуге. Мы еще не получили известий о том, выбрался наш молодчик из Баскомского болота или нет. Проводник Слам — один из самых вежливых и энергичных служащих на всей дороге, но не вздумайте сыграть с ним какую-нибудь шутку: он этого не допустит, будьте уверены. Как нам стало известно, железнодорожная компания поставила новый паровоз на семичасовой поезд и заново отделала в нем вагон первого класса. Для удобства публики дирекция не жалеет затрат.

Филипп никогда раньше не бывал в Баскомском болоте и, не найдя в нем ничего привлекательного, покинул его без малейшего промедления. Когда последний вагон прошел мимо него, Филипп выкарабкался из грязи и колючего кустарника на полотно. Он был так взбешен, что даже не чувствовал боли от ушибов. Разгоряченный — в буквальном и в переносном смысле этого слова, он шагал по шпалам и мрачно размышлял о том, что железнодорожная компания наверняка не позволила бы ему шагать по путям, если бы знала, что во время потасовки он потерял проездной билет.