Марк Твен - Собрание сочинений в 12 томах. Том 3

Мальчики спустились в главный салон «Борея», и глазам их предстало душераздирающее зрелище: одиннадцать несчастных лежали мертвыми, а еще сорок молили о помощи. Десятка два добрых самаритян хлопотало возле них, стараясь чем можно облегчить их страдания: обмывали обожженные лица и тела известковой водой или льняным маслом, накладывали на открытые раны комья хлопка, — и это придавало пострадавшим какой-то особенно страшный, фантастический вид.

Молоденький мичман француз — совсем мальчик, лет четырнадцати, не больше — лежал изувеченный и без единого стона переносил нечеловеческие страдания. Когда врач из Мемфиса подошел перевязать его, он спросил:

— Я буду жить? Не бойтесь, говорите правду.

— Нет… я… я думаю, что нет.

— Тогда не тратьте на меня время: помогайте тем, кого еще можно спасти.

— Но…

— Помогайте тем, кого можно спасти! Я не девчонка. В моих жилах течет кровь одиннадцати поколений солдат.

Врач, сам некогда служивший на флоте, отдал честь юному герою и перешел к другому пострадавшему.

Старший механик «Амаранты», великолепно сложенный красавец, с трудом поднялся и, едва передвигая ноги, подошел к своему родному брату, второму механику, оставшемуся невредимым; это было страшное зрелище. Приблизившись к брату, он сказал:

— Ты стоял на вахте. Ты командовал в машинном отделении. Когда я умолял тебя сбавить пар, ты не послушал меня. Так на же, возьми! Отдай это кольцо моей жене и скажи ей, что она берет его из рук моего убийцы! Возьми его, а вместе с ним и мое проклятье. Пусть оно жжет твое сердце все сто лет, которые я желаю тебе прожить!

И, сдирая кожу и мясо с пальца, он сорвал обручальное кольцо, швырнул его на пол и упал мертвым.

Но не будем останавливаться на таких подробностях! В ближайшем большом городе «Борей» снял с борта свой страшный груз и передал его в заботливые руки сотен добросердечных южан. Груз этот теперь состоял из двадцати девяти раненых и двадцати двух мертвецов. Вместе с ними был передан список девяноста шести человек, которые во время катастрофы или утонули, или погибли иной смертью.

Началось следствие, были заслушаны свидетельские показания, и после надлежащего рассмотрения последовал неизбежный в Америке вердикт, который мы неоднократно слышали на протяжении всей нашей жизни: «Виновные не обнаружены» [11] Обстоятельства описанного взрыва не являются вымыслом. Все они имели место в действительности. (Прим. авторов.). .

1

__________

1 А младшую дочь они перевезли в свой дом, и там воспитывали ее (на языке синдхи.) [12] В качестве эпиграфа использована цитата из "Жизнеописания Абдул-Латифа", заимствованная из "Грамматики языка синдхи" Эрнста Трумпа (1828–1885) — немецкого ученого. Абдул-Латиф (1162–1231) — арабский ученый. .

Il veut faire secher de la neige au four et la vendre pour du sel blanc [13] Ловкий человек и снег за соль продаст (франц.).

«Борей» отошел от берега и продолжал свой путь вверх по реке, увозя обогащенных новым жизненным опытом Хокинсов: за последние сутки они только и видели, что человеческие страдания, и по мере сил своих пытались облегчить их самоотверженной помощью. Но они стали теперь богаче и в другом отношении. Во время сумятицы, наступившей после взрыва, в толпе пассажиров, собравшихся в салоне «Борея», испуганно металась черноглазая девочка лет пяти. Она горько плакала и звала маму и папу, но никто ей не отвечал. Что-то в лице мистера Хокинса привлекло девочку: она подошла к нему и, подняв глаза, внимательно поглядела на него; должно быть, осмотр удовлетворил ее, и девочка доверчиво прильнула к Хокинсу. Он приласкал ребенка, выслушал ее печальный рассказ и обещал разыскать ее близких; потом отвел девочку в каюту и велел своим детям быть с ней поласковей (все взрослые хлопотали около раненых), а сам отправился на поиски.

Однако все его усилия были напрасны. Целый день они с женой наводили справки и не теряли надежды, хотя надежды, в сущности, уже не оставалось. Им удалось только узнать, что девочка села с родителями на пароход в Новом Орлеане, что незадолго перед тем они прибыли с Кубы, что происходили они, по-видимому, откуда-то из приатлантических штатов и что фамилия их Ван-Брант, а имя девочки — Лора. Вот и все, родителей ее никто после взрыва не видел. Девочка была прекрасно воспитана, а такой нарядной и богатой одежды, как у нее, миссис Хокинс никогда прежде не видала.

Часы текли, и бедный ребенок совсем впал в отчаяние; Лора так жалобно звала свою мать, что стоны раненых, казалось, меньше терзали душу Хокинсов, чем страдания этого маленького покинутого существа. Они изо всех сил старались утешить ее и невольно сами к ней привязались, видя, как она льнет к ним, обнимает их своими ручонками и успокаивается только от их ласковых взглядов и слов. У обоих в груди затаился немой вопрос — вопрос, который с каждым часом становился настоятельнее и все настойчивей требовал ответа, но оба они не решались произнести его вслух, оба хранили молчание и выжидали. Наконец настала минута, когда откладывать более стало уже невозможно. Пароход причалил к пристани, мертвых и раненых уже переносили на берег. Измученная девочка спала на руках у миссис Хокинс. Мистер Хокинс подошел к жене и молча остановился около нее. Глаза их встретились, и они оба посмотрели на девочку; в эту минуту она пошевелилась во сне и прижалась еще теснее к груди миссис Хокинс; умиротворенное и довольное выражение ее личика взволновало материнское сердце миссис Хокинс, и когда она снова обменялась взглядом с мужем, вопрос был задан и ответ на него получен…

С тех пор как Хокинсы начали свое путешествие, «Борей» прошел уже около четырехсот миль. И вот наконец вдали показался длинный ряд пароходов, плотно, бок о бок, словно сардины в банке, прижавшихся к пристани; над ними и позади них вырисовывались купола, башни и всевозможные постройки большого города — города, прикрытого сверху внушительным зонтом черного дыма. Это был Сент-Луис. Дети Хокинсов бегали по верхней палубе, а отец и мать сидели на подветренной стороне рулевой рубки, пытаясь унять их и не очень жалея, что это им не удается.

— Хоть с ними и хлопотно, Нэнси, но они того стоят.

— Они стоят большего, Сай.

— Верно, Нэнси! Ты бы согласилась отдать хотя бы одного за кругленькую сумму?

— Ни за какие деньги, Сай!

— У нас с тобой всегда одни и те же мысли. Правда, мы не богаты, но все же ты не жалеешь… Тебя не беспокоит, что в семье прибавилось еще двое?

— Нет. Бог нас не оставит.

— Аминь. Значит, ты и с ними не хотела бы расстаться? Ни с Клаем, ни с Лорой?