Коллектив авторов - 12 шедевров эротики

Она смутно сознавала, что она не у себя в комнате. Она хотела подняться, убежать, но не могла. Какое-то оцепенение овладело ею и сковало члены, оставив бодрствующей лишь мысль, но мысль затуманенную, преследуемую ужасными образами, фантастическими, невероятными. Какие-то больные, странные грезы охватили ее, грезы, которые бывают иногда смертельными и которые возникают в человеческом мозгу под влиянием усыпляющих растений жарких стран с их причудливой формой и опьяняющим ароматом.

Наутро г-жу Вальтер нашли лежащей без чувств, почти задохнувшейся, перед «Иисусом, шествующим по водам». Она заболела так серьезно, что опасались за ее жизнь. Только на другой день к ней вернулось сознание. Тогда она начала плакать.

Чтобы объяснить исчезновение Сюзанны, слугам было сказано, что ее неожиданно отправили в монастырь. На длинное письмо Дю Руа Вальтер ответил согласием на брак его с дочерью.

Милый друг опустил свое послание в почтовый ящик в тот момент, когда он уезжал из Парижа; оно было приготовлено им заранее, в вечер отъезда. В почтительных выражениях он писал о том, что давно уже любит молодую девушку, что между ними не было никакого соглашения, но что, когда она пришла к нему и по собственному побуждению сказала: «Я буду вашей женой», он счел себя в праве оставить ее у себя и даже скрывать до получения ответа от родителей, формальное согласие которых имело для него не меньшее значение, чем воля его невесты.

Он просил Вальтера ответить ему до востребования, прибавив, что один из его друзей перешлет ему это письмо.

Получив желательный ответ, он привез Сюзанну в Париж и отправил ее к родителям. Сам же пока воздержался от посещения Вальтеров.

Они прожили шесть дней на берегу Сены в Ларош-Гийоне.

Никогда еще молодая девушка не проводила времени так весело. Она воображала себя пастушкой. Он всюду выдавал ее за свою сестру; и между ними были свободные и целомудренные отношения, любовная дружба. Он находил более выгодным обращаться с нею почтительно. На следующий же день после приезда она купила себе крестьянское платье и белье и, надев огромную соломенную шляпу, украшенную полевыми цветами, принялась удить рыбу.

Она была очарована местностью. Там была старинная башня и странный замок, где показывали превосходные вышивки.

Жорж ходил в куртке, купленной у местного торговца, гулял с Сюзанной по берегу Сены, или катался с нею на лодке. Влюбленные, трепещущие, они все время целовались, она – невинно, он – еле сдерживая свои порывы. Но Жорж умел владеть собой. И, когда он ей сказал:

– Завтра мы возвращаемся в Париж; ваш отец согласен на наш брак, – она простодушно прошептала:

– Уже! А мне так весело было быть вашей женой!

В маленькой квартирке на Константинопольской улице царил мрак, потому что Дю Руа и Клотильда де Марель, встретившись у дверей, быстро вошли, и она сказала, не дав ему времени открыть ставни:

– Итак, ты женишься на Сюзанне Вальтер?

Он кротко подтвердил это и прибавил:

– Ты разве не знала?

Она продолжала, стоя перед ним возмущенная, негодующая:

– Ты женишься на Сюзанне Вальтер? Это уже слишком! Три месяца ты любезничаешь со мной, чтобы скрыть от меня это. Все это знают, кроме меня. Я узнала об этом от мужа!

Дю Руа рассмеялся, хотя чувствовал себя все же несколько смущенным, и, положив шляпу на край камина, сел в кресло.

Она посмотрела ему прямо в глаза и сказала раздраженным, тихим голосом:

– С тех пор как ты разошелся с женой, ты подготовлял эту штуку, а меня сохранял в качестве временной заместительницы? Какой же ты подлец!

Он спросил:

– Почему это? Жена меня обманывала. Я ее накрыл, получил развод и женюсь на другой, – чего проще?

Она прошептала, вся дрожа:

– О! Какой ты хитрый и опасный негодяй!

Он продолжал смеяться:

– Черт возьми! Болваны и ничтожества всегда остаются в дураках!

Но она не оставляла своей мысли:

– Как это я не раскусила тебя с самого начала? Но нет, я не могла думать, что ты такой подлец.

Он с достоинством возразил:

– Я прошу тебя думать о том, что ты говоришь.

Она возмутилась этим замечанием:

– Как? Ты хочешь, чтоб я надевала перчатки, разговаривал с тобой? Ты ведешь себя со мной, как последний подлец, с самого начала, и хочешь еще, чтобы я тебе этого не говорила? Ты обманываешь всех кругом, всех эксплуатируешь, повсюду берешь все, что можно, – наслаждения и деньги, – и хочешь, чтобы я с тобой обращалась, как с честным человеком?

Он вскочил, и губы его дрожали:

– Замолчи, или я тебя выгоню отсюда.

Она прошептала:

– Выгонишь? Выгонишь отсюда? Ты выгонишь меня отсюда… ты? ты?..

Она не в состоянии была продолжать, – так душил ее гнев, – и вдруг плотина прорвалась, и вся ее ярость вырвалась наружу.

– Ты выгонишь меня отсюда! Так ты забыл, что я с самого первого дня платила за эту квартиру? Да! Ты от времени до времени брал ее на свой счет. Но кто ее нанял?.. Я. Кто сохранил?.. Я. И ты хочешь выгнать меня отсюда? Замолчи, негодяй! Ты думаешь, что я не знаю, как ты украл у Мадлены половину наследства Водрека? Думаешь, что я не знаю, как ты спал с Сюзанной, чтобы принудить ее выйти за тебя замуж?

Он схватил ее за плечи и начал трясти:

– Не смей говорить о ней! Я тебе запрещаю!

Она крикнула:

– Ты спал с ней, я знаю!

Он выслушал бы все, что угодно, но эта ложь выводила его из себя. Истины, которые она бросала ему в лицо, вызывали в нем дрожь негодования, но эта клевета на молодую девушку, его будущую жену, возбудила в нем бешеное желание ее ударить.

Он повторил:

– Замолчи… Берегись… Замолчи…

И он тряс ее, как трясут ветку, чтобы с нее упали плоды.

Она прокричала во все горло, растрепанная, с безумными глазами:

– Ты спал с ней!

Он выпустил ее и дал ей такую пощечину, что она упала, отлетев к стене. Но она обернулась к нему и, поднявшись на руках, прокричала еще раз:

– Ты спал с ней!

Он бросился на нее и, подмяв под себя, стал бить так, как бьют мужчину.

Она вдруг замолчала и начала стонать под ударами. Она больше не двигалась. Уткнув лицо в пол, она испускала жалобные крики.

Он перестал ее бить и выпрямился. Потом сделал несколько шагов по комнате, чтобы прийти в себя. Что-то надумав, он прошел в спальню, наполнил таз холодной водой и окунул в него голову. Затем вымыл руки и пошел посмотреть, что она делает, тщательно вытирая себе пальцы.

Она не двигалась. Она все еще лежала на полу и тихо плакала.

Он спросил:

– Ты скоро перестанешь хныкать?

Она не ответила. Тогда он остановился посреди комнаты, немного смущенный и сконфуженный перед этим распростертым на полу телом.

Потом он внезапно на что-то решился и схватил с камина свою шляпу.