Коллектив авторов - 12 шедевров эротики

И вот колокола прозвонили десятый час, – начало обедни. Тогда щетки и ведра были прибраны по углам, раскрасневшиеся руки надели платья, и радостное веселье началось. Мужчины показывались у порогов кабачков с повеселевшими от начинавшегося пьянства лицами. Эти люди приступили уже к выпивке по окончании заутрени. Винный запах шел от их курток. Когда мимо проходили группами люди, они стучали им в окошко и звали зайти в кабачок распить чарку. Так мало-помалу составлялись кучки.

Жара стояла ужасная, и потому люди толпились у дверей, стоя возле столиков. Разговаривали, касаясь носами друг друга, лицом к лицу, широко размахивая руками. Устраивались разные сделки. Хитрость обострялась благодаря можжевеловой водке и доводила чуть не до драки пришедших поутру хлебных и мясных торговцев, споривших с пеной у рта. Пожимали друг другу руки; выражения дружбы рождали нежные взгляды; благодушие возрастало, и собутыльники начинали чаще потчевать друг друга.

Опустошенные стаканы стояли неровными рядами на залитых пеной столах. Порой неловкое движение какого-нибудь посетителя заставляло стаканы со звоном ударяться друг о друга. Этот звук смешивался с людским говором, напоминавшим глухое гудение жернова на мельнице, по временам его покрывали короткие и громкие взрывы негодования. Внутри кабаков синеватый дымок стлался по потолку и падал оттуда целыми облаками на сидевших. Синие блузы начинали склоняться. Выбиваясь из-под наполовину опущенных штор, золотые лучи солнца кидали на них светлые полосы. Локти то и дело попадали в разлитое пиво. На раскрасневшихся лицах мигали лихорадочные и тусклые глаза с сузившимися зрачками.

Все курили. Тлели искры в головках трубок. Там и сям чиркала спичка, освещаясь голубоватым огоньком в густой мгле.

Изо ртов вырывались с пыхтением клубы табачного дыма. Отхаркиваемая слюна шлепалась об пол; порывистая икота прорывалась по временам сквозь гул голосов, раздававшихся одновременно из разных углов. Слышно было, как звякали стаканы на подносах служанок. Они с трудом протискивались в подобранных юбках сквозь толкотню общего оживления. Из их уст вырывались проклятия, когда накренялись подносы и из стаканов выплескивались напитки. Посетители похлопывали их по бокам; через подносы к их грудям тянулись пьяные руки, и служанки должны были отбиваться от слишком назойливых движений. В разгоряченных головах закипала похоть при виде этих дебелых тел, которые задевали сидевших за столиками. И с каждым стаканом возбуждение разрасталось. Тела опускались в изнеможении на стулья или наваливались всем туловищем на стены, стараясь удержаться на ногах. Казалось, будто люди валились под градом кулачных ударов. Руки в пространстве проделывали неопределенные движения. Постепенно пиво обессилило это хаотическое собрание. И пивной чад из погреба, где нацеживались бочки, окончательно кружил голову.

Снаружи, в садах, шум и крики не были слабее. Кричали, стучали о столы, от смеха колебались листья на деревьях; шум возрастал в кегельбанах, где катались шары, и ссоры доходили до драки. Каждое мгновение шар подлетал, глухо ударялся о среднюю доску и катился дальше до того момента, когда падали сбитые кегли. Все голоса зараз выкрикивали среди смеха и ликованья число сшибленных кеглей. На красные, потные и перекошенные лица игроков белые буки кидали трепетные зелено-золотые пятна. Среди этого разгула наступил полдень. Шипение котлет на плите донеслось из-за входных дверей. Раздался звон переставляемой в шкафах посуды. Над зловонными навозными кучами, разогретыми лучами солнца, пронесся жирный запах супа с салом.

Голод подводил желудки, кабаки опустели. Пьяные люди с жадностью наполняли свои желудки. Некоторые, наевшись, бросались на час на соломенные кучи в глубине сараев. Солнце палило, заливая ослепляющим блеском поверхность панели. Соломенные крыши, обдаваемые желтым сиянием полуденного света, напоминали цвет поджаренной в масле рыбы. Из каменных раскаленных строений несло духотой. И вдруг веселость, утихшая на некоторое время, пробудилась с новой силой. С этого часа она длилась до самой ночи. В кабаках приставлялись теснее друг к другу столы. Беспорядочная давка происходила возле того места, где находилась стойка. Из бочонков, беспрерывно наполнявших кружки, лилось струею пиво. Опустошались целые бочки.

У порогов дверей сидели старые женщины в новых чепцах со сложенными на коленях руками и глядели на происходившее веселье. Радость, что они еще на белом свете после стольких праздников прежнего времени, в которых им так же приходилось принимать участие, распрямляла на их окаменевших лицах бесчисленные складки. Их морщины растягивались улыбкой. И они сидели там, радостные, охваченные воспоминаниями о минувшей поре.

Деревня высыпала на улицу. Кучки девушек ходили, обнявшись, по всей ширине улицы. Их синие, зеленые и белые с черным и красным горошком платья казались на солнце цветными пятнами. Они прогуливались медленным шагом, покачиваясь на своих бедрах. Их сильно напомаженные волосы отблескивали глянцем; косынки, прикрывавшие их смуглые груди и шеи, рябили складками. Девушки, что были попроще, опускали глаза, смущенные роскошью собственных нарядов, а другие смело обдавали улыбками алых губ парней, которые подталкивали друг друга локтями при их проходе. Желание разогревало толпу. Она шла вдоль домов непрерывными рядами, доходя до самых полей, направлялась по тропинкам и рассеивалась позади заборов.

Торговцы раскинули палатки у церковной стены. Это было приглашением, привлекавшим мужчин, девушек и детей, удерживая их перед выставленными товарами. На клетчатых белых с красным скатертях стояли банки с миндальным пирожным, лежали в кучах сахарные леденцы, крендели и конфеты. Связки сосисок висели под навесами, пестрея прослойками липкого желтого жира. Груды пряников, облитых, словно лаком, яичным белком, выступали на лотках, а на тарелках высыхали сладкие пирожки из слив, обсыпанные сахаром и уличной пылью. Недалеко какой-то разносчик развернул свою палатку с парусиновым пологом, под которым на лотке лежали сигары, трубки, куклы с восковыми головками, дудки и деревянные свистелки. Деланно-скрипучим голосом предлагал он женщинам сережки, булавки, карманные зеркальца, кольца и всякие ювелирные подделки с красными, желтыми и зелеными каменьями, которые сверкали в лучах солнца. На другом конце площади мрачные существа – подобие висельников – разбили палатки с тиром «для стрельбы в цель». Тут в особенности царило оживление. Люди стояли с разинутыми ртами. Целыми вереницами ожидали своей очереди стрелять. Вкладывался патрон, стрелок прижимал приклад к плечу, расставив ноги, растопырив в стороны локти. Раздавался выстрел. Этот резкий и сухой удар, непрерывно возобновлявшийся, присоединялся к хриплым возгласам торговцев.