Коллектив авторов - 12 шедевров эротики

Вот это было место!

Я начинаю все больше узнавать хозяина. Совершенно верно говорят о нем, как о славном и благородном человеке, потому что в противном случае не было бы на свете такой канальи, такого жулика. Эта страсть к благотворительности толкает его на такие поступки, которые при всех его добрых намерениях влекут за собой самые плачевные последствия для других… И нужно сказать, в результате от его доброты происходили порой мелкие гадости вроде следующей.

В прошлый вторник, один очень древний старичок, дедушка Пантуа, принес шиповник, который ему заказал хозяин, тайно от жены, конечно… Дело было к вечеру… Я сошла вниз за горячей водой для стирки, с которой запоздала. Барыня уехала в город и еще не вернулась. И я болтала с Марианной на кухне, когда в дом с большим шумом вошел барин, такой веселый и радостный, и привел с собою дедушку Пантуа. Он тотчас же велел подать ему хлеба, сыра и сидра. И они стали разговаривать между собой.

На старика было жалко смотреть, до того он был изнурен, худ, грязно одет. Вместо штанов какие-то лохмотья, вместо шапки какая-то грязная тряпка. Ворот рубашки был расстегнут и открывал часть груди, на которой кожа потрескалась, обветрилась и потемнела, как старая медь. Он ел с жадностью.

– Ну как, дедушка Пантуа… – вскрикнул хозяин, потирая себе руки, – веселее стало, а?

Старик, у которого был полон рот, благодарил:

– Вы добрейший человек, господин Ланлер… С самого утра, видите ли, с четырех часов, как ушел из дому… во рту ничего не было…

– Ну так ешьте же, дедушка, подкрепитесь, черт возьми!

– Вы добрейший человек, господин Ланлер… извините…

Старик отрезал себе большие ломти хлеба и долго жевал их, потому что у него не было зубов. Когда он немного утолил голод, хозяин спросил:

– А шиповник у вас, дедушка Пантуа, хороший, а?

– Есть и хороший, есть и похуже… всяких сортов есть, господин Ланлер. Не выберешь… Трудно рвать, знаете ли… Вот господин Порселле не хочет, чтобы у него в лесу брали. Приходится за ним далеко ходить теперь… очень далеко. Не поверите, ведь я к вам из Районского леса иду, за три мили отсюда. Честное слово, господин Ланлер.

Хозяин подсел к нему и, весело похлопывая его по плечу, воскликнул:

– Пять миль! Клянусь, дедушка, вы все такой же молодой, здоровый…

– Нет уже, не того, господин Ланлер… не того…

– Да что там! – настаивал хозяин. – Здоровы, как старый турок и веселы, черт возьми! Теперь не найти таких, как вы, дедушка Пантуа… Вы – старого закала человек…

Старик качал своей головой и повторял:

– Нет, не того… Ноги плохи стали, господин Ланлер… руки дрожат… Ну и поясница… Ах, эта проклятая поясница! Да и сил уж, как будто, нет… А тут еще жена хворает, с постели не сходит… Одни лекарства чего стоят! Какое уж тут счастье! И старость подкрадывается… Вот что, господин Ланлер, вот что, хуже всего…

Хозяин вздохнул, сделал какой-то неопределенный жест и, философски резюмируя вопрос, сказал:

– Да!.. Но что ж вы хотите, дедушка Пантуа?.. Жизнь… Она дает себя знать… Так-то вот…

– Правильно! Ничего не поделаешь.

– Вот, вот!..

– Да в конце концов что? Не правда ли, господин Ланлер?

– Конечно!

И после некоторого молчания он печальным голосом прибавил:

– У всякого свое горе, дедушка Пантуа…

– Это верно…

Наступило молчание. Марианна что-то рубила, надвигалась ночь… Два больших подсолнечника, которые видны были через открытую дверь, исчезали в темноте… А дедушка Пантуа все ел… Его стакан стоял пустой… Хозяин его наполнил… и вдруг, спускаясь с высот метафизики, спросил:

– А почем нынче шиповник?

– Шиповник, господин Ланлер? Да круглым счетом шиповник в нынешнем году стоит двадцать два франка сотня. Дороговато немного, это верно. Но дешевле не могу, видит Бог!

Как человек благородный и презирающий денежные расчеты, хозяин прервал дальнейшие объяснения старика:

– Хорошо, дедушка Пантуа… Согласен. Разве я когда-нибудь торгуюсь с вами?.. И я вам заплачу за шиповник не двадцать два франка, а… двадцать пять.

– Вы очень добры, господин Ланлер.

– Нет, нет. Я только справедлив. Я стою за народ, за труд…

И, стуча по столу, он набавляет цену:

– И не двадцать пять франков, а тридцать франков, черт возьми. Тридцать франков, слышите, дедушка Пантуа?

Бедный старик посмотрел на хозяина удивленными и благодарными глазами и прошептал:

– Очень хорошо слышу. Приятно на вас работать, господин Ланлер. Вы понимаете, что такое труд, вы…

Хозяин прервал эти излияния.

– Я вам заплачу… сегодня у нас вторник… Я вам заплачу в воскресенье? Заодно уж захвачу с собой и ружье. Согласны?

Глаза старика, которые светились благодарностью, потухли. Он сидел, съежившись, смущенный, перестал есть.

– Может быть… – сказал он робко, – сегодня заплатите? Премного обяжете, господин Ланлер. Только двадцать два франка. Извините.

– Вы шутите, дедушка Пантуа! – возразил хозяин с гордой уверенностью. – Конечно, я вам сейчас заплачу. Ах, Боже мой! Ведь я что вам сказал? Мне только хотелось прогуляться к вам.

Он стал искать по карманам брюк, сюртука и жилета и, как бы от неожиданности, воскликнул:

– Смотрите! Как раз мелких нет. У меня только эти проклятые тысячефранковые билеты…

И с каким-то искусственным смехом он спросил:

– Пари держу, что вы не разменяете тысячу франков, дедушка Пантуа?

Видя, что хозяин смеется, дедушка Пантуа решил, что и ему нужно засмеяться, и он шутливым тоном ответил:

– Ха!.. ха!.. ха!.. Да я никогда не видал этих проклятых билетов!..

– Ну тогда, значит, до воскресенья! – заключил хозяин.

Он налил себе стакан сидру и чокался с дедушкой Пантуа, как вдруг хозяйка, приезда которой никто не заметил, вихрем влетела в кухню. Ах, какие у нее были глаза, когда она увидела, что хозяин сидит рядом с бедным стариком и чокается с ним!

– Это что такое? – закричала она побелевшими губами.

Хозяин стал бормотать:

– Это шиповник… ты ведь знаешь, моя милая… шиповник… Дедушка Пантуа принес мне шиповник… Все розы замерзли в эту зиму…

– Я не заказывала шиповник… Здесь шиповник не требуется…

Это было сказано резким тоном. Затем она повернулась и, хлопнув дверью, ушла. Меня она не заметила.

Хозяин и бедный старик встали. Смущенные, они смотрели на дверь, через которую вышла хозяйка. Затем посмотрели друг на друга, не смея слова сказать. Хозяин первый прервал, тягостное молчание.

– Значит, до воскресенья, дедушка Пантуа.

– До воскресенья, господин Ланлер.

– Будьте здоровы, дедушка Пантуа.

– И вы также, господин Ланлер.

– Тридцать франков… Я не отказываюсь…

– Вы очень добры.

И старик на дрожащих ногах с согнутой спиной вышел и скрылся в темном саду…