Фрэнсис Гарт - В приисковой глуши

Дети уже исчезли так же таинственно и внезапно, как и появились. Окрестность, между ним и поселком Инджиан-Спринг, раскинувшимся в беспорядке, кругом расстилалась без звука и без движения. Поросший лесом холм, на котором стоял школьный дом, в полумиле дальше склонялся постепенно к реке, на берегах которой, на этом расстоянии, городок, казалось, разметался второпях, или выброшен был на берег рекой, как попало. Отель почти в ехал, в баптистскую церковь, волоча за собой два питейных дома и кузницу; между тем как здание суда высилось в своем одиноком величии на песчаной площадке в полумиле расстояния. Земля кругом была изборождена бесцеремонными орудиями прежних золотоискателей.

М-р Форд не особенно симпатизировал этому свидетельству пограничных усилий: счастие, которого он искал, так очевидно лежало не в этом направлении, и взгляд его, устремленный в даль, озирал всю окрестность, носившую еще полудикий характер, не смотря на коттеджи резидентов за городской чертой и редкия фермы или, как они там называются, ранчи. Дикость местности делала вполне возможным появление медведей на далеко еще не расчищенных пустырях.

Мыза семьи Мак-Кинстри предстала перед ним во всей ленивой неприглядности юго-западной архитектуры. Группа, различных строений, из которых некоторые полуразрушились, а другие не были достроены, откровенно и красноречиво говорила о номадных наклонностях обитателей. Мыза Мак-Кинстри всегда была бельмом на глазу у учителя, и даже в это утро он молча подивился, каких чудом из такой безобразной куколки вылупилась такая нарядная бабочка, как Кресси.

Пока он стоял в нерешительности, идти на мызу или нет, хорошенькое личико и нарядное платье Кресси вдруг мелькнули за углом одного из строений. Она была не одна, с ней был мужчина, рука которого, очевидно, только что обвивала ее талию и снова пыталась сделать то же самое. Но Кресси ловко увертывалась и хохотала не то сердито, не то задорно. Учитель не мог разглядеть на этом расстоянии лица кавалера, но видел только, что это не ее прежний поклонник, не Сет Девис. Вдруг кавалер исчез, и Кресси одна побежала в дом. Учитель не мог решить, видели они его или нет, и сам направился в дом.

Желтый пес, наблюдавший за ним сперва с сомнением, зевнул, встал с солнопека, на котором лежал, лениво потянулся и подошел к учителю с вялой вежливостью, а затем пошел вперед, как бы показывая ему дорогу. М-р. Форд осторожно следовал за ним, грустно сознавая, что этот лицемер собачьей породы только пользовался гостем, чтобы вторгнуться в дом и, по всей вероятности, ему придется отвечать за это и быть свидетелем позорного изгнания. Ожидания его скоро осуществились: раздался ленивый, сварливый, женский окрик: «Опять эта проклятая собака!» — и заставил смущенного путеводителя м-ра Форда быстро отретироваться. М-р Форд очутился один в просто убранной приемной комнате, напротив двери, открытой с соседний покой, в которой появилась фигура женщины, торопливо сбросившей с себя передник. То была м-с Мак-Кинстри. Рукава ее платья были засучены и таким образом видны были ее красные, но все еще красивые руки. Она вытирала их передником, размахивая ими в воздухе, и движения ее имели в себе нечто воинственное, точно она собиралась вступить в драку.

М-р Форд отступил назад.

— Извините, — сказал он, — но дверь была отперта, и я пошел вслед за собакой.

— Она постоянно с нами играет такие штуки, — отвечала м-с Мак-Кинстри из другой комнаты. — На прошлой неделе привела к нам китайца. Нет такой пакости, какую бы эта проклятая тварь не выкинула!

Но не смотря на такое нелюбезное заявление, м-с Мак-Кинстри появилась из соседней комнаты с спущенными рукавами, в черном, опрятном, шерстяном платье и с усталой, но ласковой и покровительственной улыбкой на лице. Обмахнув пыль со стула и подав его учителю, она продолжала материнским тоном:

— Пришли, так садитесь и будьте, как дома. Мои домочадцы все разбрелись, кто куда, но наверное кто-нибудь да набежит за чем-нибудь. Еще не было того дня, когда бы они не теребили маму Мак-Кинстри то за тем, то за другим.

Некоторая гордость выразилась на ее исхудалом, темном лице. То, что она говорила, была правда. Тощая, хотя еще далеко не старая женщина, которую он видел перед собой, в продолжении долгих лет окружала материнскими заботами не только своего мужа и братьев, но и троих или четверых мужчин, которые в качестве партнеров или наемных батраков жили на мызе. Природная и благоприобретенная симпатия к «молодцам», как она их называла, и к их нуждам лишила ее всякой женственности. Она была отличным типом женщин, довольно часто встречающихся на юго западной границе; женщин, которые служат суровыми товарищами своим суровым мужьям и братьям, разделяют их лишения и страдания скорее с стойкой, мужской выносливостью, чем с женским терпением; женщин, снаряжающих своих возлюбленных в отчаянные экспедиции или страшные vendetta с величайшим спокойствием или с партизанской яростью; которые преданно ухаживают за ранеными, чтобы, поставив на ноги, дать им возможность снова мстить, или жес сухими глазами и мстительными сердцами встречают своих убитых.

Нечего дивиться, что Кресси Мак-Кинстри вышла такой странной девушкой у такой странной матери. Поглядывая на мать — хотя и не без некоторого почтения, — м-р Форд невольно сравнивал женственную грацию дочери и дивился, откуда она взялась у ней.

— Гирам хотел сегодня идти в школу и повидаться с вами, — сказала м-с Мак-Кинстри, после некоторого молчания, — но, должно быть, его задержали. Со скотом много хлопот в это время года, и мои молодцы почти с ног сбились. Ганк и Джим не слезали с мустангов с самого рассвета, а Гирам всю ночь караулил изгородь на меже, которую отхватили себе Гаррисоны. Может быть, вы видели Гирама, проходя? Если видели, то не заметили, какое у него оружие? Я вижу, вон в углу стоит его винтовка, а эти Гаррисоны так подлы, что если увидят, что он без винтовки, то подстрелят его, как зайца. Ну что ж, с Кресси все уладилось, полагаю, — перешла она к менее важной теме разговора.

— Да, — ответил учитель безнадежно.

— Я так и думала, — продолжала м-с Мак-Кинстри с снисходительной рассеянностью. — Говорят, она очень хороших платьев накупила себе в новом магазине в Сакраменто. По крайней мере, так говорит один из наших молодцов. В последние годы сама я несколько отстала от моды.

В пояснение она провела пальцами по складкам своего грубого платья, но в тоне ее не выразилось ни сожаления, ни извинения.

— Она, кажется, старательно готовила уроки, — сказал учитель, отбросив мысль критиковать туалет Кресси, в виду полной бесполезности такой критики, — но должен ли я понять, что она будет теперь аккуратно посещать школу… и что она свободно может отдавать свое время урокам, и кто… что свадьба ее разошлась.