Михаил Булгаков - Том 1. Дьяволиада

Остальные сидели на дырявых стульях полукругом и слушали, как повествовал Грузный. Як басом рассказал про атаки, про студеные ночи, про жгучую войну. Получилось так, что Як был храбрый и неунывающий человек. И действительно, он был храбрый. Когда он кончил, плюнул в серое, перетянутое в талии ведро и выпустил клуб паршивого дыма от гнилого, дешевого табаку.

— Теперь Абрам, — сказала Броня, — сущий профессор. Он тоже может рассказать что-нибудь интересненькое. Ваша очередь, Абрам, — она говорила с запинкой, потому что Абрам — единственный, недавний, приезжий человек получал от нее в разговоре вы.

Маленький, взъерошенный, как воробей, вылез из заднего ряда и попал в пламя во всей своей красоте. На нем была куртка на вате, как некогда носили лабазники, и замечательные на всем рабфаке и вряд ли в целом мире не единственные штаны: коричневые, со странным зеленоватым отливом, широкие сверху и узкие внизу. Правое ухо башмака они почему-то никогда не закрывали и покоились сверху, позволяя каждому видеть полосу серого Абрамова чулка.

Обладатель брюк был глух и поэтому на лице всегда сохранял вежливую конфузливую улыбку, в нужных случаях руку щитком прикладывал к левому уху.

— Ваша очередь, Абрам, — распорядилась Броня громко, как все говорили с ним, — вы, вероятно, не воевали, так вы расскажите что-нибудь вообще.

Взъерошенный воробей поглядел в печь и, сдерживая голос, чтобы не говорить громче, чем надо, стал рассказывать. В конце концов он увлекся и, обращаясь к пламени и к маковой Брониной повязке, рассказывал страстно. Он хотел вложить в рассказ все: и винт метели, и внезапные лошадиные морды, и какой бывает бесформенный страшный страх, когда умираешь, а надежды нет. Говорил в третьем лице про двух часовых караульного полка, говорил, жалостливо поднимая брови, как недострелили одного из них и он пополз прямо, все время на желтый огонь, про бабу-сторожиху, про госпиталь, в котором врач ручался, что часовой ни за что не выживет, и как этот часовой выжил… Абрам левую руку держал в кармане куртки, а правой указывал в печь на огонь, как будто бы там огонь и рисовал ему эту картину. Когда кончил, то посмотрел в печку с ужасом и сказал:

— Вот так.

Все помолчали.

Як снисходительно посмотрел на коричневые штаны и сказал:

— Бывало… Отчего ж… Это бывало на Украине… А это с кем произошло?

Воробей помолчал и ответил серьезно:

— Это со мной произошло.

Потом помолчал и добавил:

— Ну, я пойду в библиотеку.

И ушел, по своему обыкновению прихрамывая.

Все головы повернулись ему вслед, и все долго смотрели, не отрываясь, на коричневые штаны, пока ноги Абрама не пересекли весь большой зал и не скрылись в дверях.

М.Б.

«Гудок», 25 декабря 1923 г.

Действующие лица:

Клавдия Войтенко, учительница неопределенного возраста. В шубке и шапочке, в руках какие-то бумаги.

Крымский культотдельщик— среднего возраста, симпатичный. Одет в рыжий френч и такие же штаны.

Курьериз культотдела — 50 лет.

Сцена представляет кабинет крымского культотдела. Накурено, тесно, паршиво. На первом плане стол с телефоном и чернильницей. Над столом три плаката: «Если ты пришел к занятому человеку — ты погиб», «Кончил дело — гуляй смело», «Рукопожатия отменяются раз и навсегда».

Культотдельщиксидит за столом и задумчиво смотрит в зрительный зал.

У двери на стуле курьер. Полдень.

Курьер.О-хо-хо… ( Кашляет. )

(Пауза.)

Дверь открывается, и входит Войтенко.

Курьер.Куды? Куды? Вам кого?

Войтенко.Мне его ( указывает пальцем на культотдельщика ).

Курьер.Они заняты, нельзя.

Войтенко( застенчиво ). Ну, я подожду.

Курьер.Сядьте тут, только не шумите.

( Войтенкосадится на стул. Пауза.)

Войтенко( шепотом ). Чем же он занят? Никого нету.

Курьер.Это нам неизвестно. Может, они думают… Что к чему…

(Пауза.)

Войтенко.Мне, голубчик, на поезд надо. Опоздаю я. Может, ты б сказал ему…

Курьер.Ну, ладно. Доложу. ( Идет к столу и кашляет. Пауза. Кашляет. )

Культотдельщик( очнулся ). Уйди, Афанасий, ты мне надоел. ( Задумался )

Курьер( вернулся ). Ну, вот… я ж говорил… а ну вас к Богу.

Войтенко( волнуется ). Мне в Евпаторию надо, я опоздаю.

(Идет к столу и кашляет.)

Культотдельщик( рассеянно ). Уйдешь ли ты, Афанасий? ( Поднял глаза. ) Пардон! Вы ко мне?

Войтенко.К вам, извините…

Культотдельщик.С кем имею честь?

Войтенко( приседает ). Позвольте представиться: учительница школы ликбеза на ст. Евпатория Южных железных дорог Клавдия Войтенко, урожденная Манько.

Культотдельщик.Тэк-с. Что ж вам угодно, урожденная Манько?

Войтенко( волнуется ). Изволите ли видеть, я еще за август жалования не получала.

Культотдельщик.Гм… Какая история! Вы, наверное, списков не прислали.

Войтенко( устало ). Какое там не прислали. Присылали. ( Вертит какие-то бумаги. ) Список прислали, и профуполномоченному нашему евпаторскому я говорила… двадцать раз.

Культотдельщик.Гм… Аф-фанасий!

Курьер.Чего изволите?

Культотдельщик.Потрудись узнать, где список на жалование урожденной Манько!

(Пауза. Курьервозвращается.)

Курьер.Нету урожденной… ( кашляет ).

Культотдельщик.Ну, вот видите!

Войтенко.Позвольте, что ж я вижу? ( Волнуется. ) Это вы должны видеть! Если у вас пропадает…

Культотдельщик.Виноват-с. Прошу быть осторожнее. Это вам не Евпатория.

Войтенко( начинает плакать ). С августа месяца… сего… бегаешь… ходишь… ходишь…

Культотдельщик( растерялся ). Прошу не плакать в присутственном месте.

Курьер.Наплачут полные комнаты, а вытирать мне… Только и делаешь, что с тряпкой бегаешь. ( Ворчит неразборчиво. )

Войтенко( рыдает ).

Культотдельщик.Прошу вас успокоиться!

Войтенко( рыдает ).

Культотдельщик.Подайте другие списки!

Войтенко( сквозь бурные рыдания ). Я на вас жалобу подам в Ка-Ка.

Культотдельщик( обиделся ). По-пожалуйста. Хоть в Ка-Ка, хоть в Р-Ка-Ка. Не испугаете!

Войтенко.В «Гудок» напишу!! Как вы…