Михаил Булгаков - Том 4. Белая гвардия, Дни Турбиных

― Не угодно ли, — ответил кошмар. — Рискните, мадам.

Он свистнул нахально и раздвоился. Левый рукав покрылся ромбом, и в ромбе запылала вторая звезда — золотая. От нее брызгали лучи, а с правой стороны на плече родился бледный уланский погон. Правая стала (…), левая в рыжем френче. Правая нога в синей тонкого сукна рейтузе с кантами, левая в черной. И лишь сапоги были одинаковые блестящие, неподражаемые тонные…

― Сапоги фасонные, — запел Николка под гитару.

На голове был убор двусторонний.

Левая его половина защитно зеленая с половиной красной звезды, правая ослепительно блестящая с (…).

― Поеду, — во сне сказала Елена с презрением и ужасом.

― Искуситель, — ответил Шервинский.

― Кондотьер! Кондотьер! — кричала Елена.

― Простите, — ответил двуцветный кошмар, — всего по два, всего у меня по два, но шея-то у меня одна и та не казенная, а моя собственная. Жить будем.

― А смерть придет, помирать будем… — пропел Николка и вышел.

В руках у него была гитара, но вся шея в крови, а на лбу желтый венчик с иконками. Елена мгновенно поняла, что он умрет, и горько зарыдала и проснулась с криком в ночи.

И ночь все плыла да плыла.

***

И, наконец, Петька видел сон.

Петька был маленький, поэтому он не интересовался ни большевиками, ни Петлюрой, ни любовью взрослых. Поэтому и сон привиделся ему простой и радостный, как солнечный шар.

Будто бы шел Петька по зеленому большому лугу, а на том лугу лежал сверкающий алмазный шар, больше Петьки. Во сне взрослые, когда им нужно бежать, прилипают к земле, стонут и мучатся, пытаясь оторвать ноги от трясины. Детские же ноги и резвы и свободны. Петька добежал до алмазного шара и, всхлипнув от радостного смеха, обхватил его руками. Шар обдал Петьку дождем сверкающих брызг. Вот и весь сон Петьки. От удовольствия Петька расхохотался в ночи. И ему весело стрекотал сверчок за печкой. Петька стал видеть иные, но те же легкие и радостные сны, а сверчок пел и пел свою песню, где-то в щели, в белом углу и за ведром, (…) бормочущую ночь в семье во флигеле.

Снаружи ночь расцветала и расцветала. Во второй половине ее вся тяжелая синева, занавес Бога, облекающий мир, покрылся звездами. Похоже было, что в неизмерной высоте за этим синим пологом у царских врат служили всенощную. В алтаре зажигали и зажигали огоньки, и они проступали на занавесе отдельными трепещущими огнями и целыми крестами, кустами и квадратами. Над Днепром с грешной и окровавленной и снежной земли поднимался в черную и мрачную высь полночный крест Владимира. Издали казалось, что поперечная перекладина исчезла — слилась с вертикалью, и от этого крест превратился в угрожающий острый меч.

Но он не страшен. Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Звезды будут также неизменны, так же трепетны и прекрасны. Нет ни одного человека на земле, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим мира, не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?

Конец.

Турбин Алексей Васильевич, военный врач, 30 лет.

Турбин Николка, его брат, юнкер, 18 лет.

Тальберг Елена Васильевна, их сестра, 24-х лет

Тальберг Владимир Робертович, 35 лет, генштаба полковник, муж Елены.

Мышлаевский Виктор Викторович, штабс-капитан, артиллерист, 27 лет.

Шервинский Леонид Юрьевич, 24-х лет, поручик, личный адъютант гетмана и дебютант оперы.

Студзинский Александр Брониславович, капитан-артиллерист, 29 лет.

Малышев, полковник-артиллерист, командир белогвардейского артиллерийского дивизиона, 35 лет.

Лисович Василий Иванович, по прозвищу Василиса, инженер, домовладелец, 45 лет.

Ванда Степановна, его жена, 39 лет.

Болботун, командир 1-й конной петлюровской дивизии, 43 лет.

Галаньба, сотник, командир разведки при 1-й петлюровской дивизии, 27 лет.

Лариосик( Ларион Ларионович Суржанский), поэт и неудачник, 22-х лет.

Гетманвсея Украины.

Фон Шратт, германского генштаба генерал-майор, 45 лет.

Фон Дуст, германского штаба майор, 40 лет.

Врачгерманской армии.

Камер-лакей.

Еврей.

Человек с корзиной.

Дезертир-сечевик.

Доктор.

Максим, гимназический педель, дряхлый старик.

Юнкер Павловский.

1-й бандит, 2-й бандит, 3-й бандит.

1-й офицер, 2-й офицер, 3-й офицер.

Гайдамак-телефонист.

Най-Турс, полковник, гусар.

Юнкера-артиллеристы, юнкера-пехотные,

Гайдамаки.

Действие происходит в период декабря 1918 года — января 1919 года Киеве во время гетмановщины и петлюровщины.

Бьют старинные часы девять раз и нежно играют менуэт. Загорается свет. Открывается квартира Турбиных. Большая, очень уютно обставленная комната с тремя дверьми. Одна из них ведет на половину Алексея Васильевича, другая на половину Елены, третья в переднюю, внутренность которой зрителям видна. В комнате камни, на изразцах над камином рисунок красками, изображающий голову петлюровца в папахе с красным шлыком, и крупная надпись тушью: «Союзники — мерзавцы».

В камине догорает огонь.

На сцене Николка(он в защитной блузе, в черных рейтузах и высоких сапогах, погоны юнкер-офицерские, Николка немного заикается), и Алексей(в синих рейтузах с гусарским галуном, во френче без погон).

Оба греются у камина.

Николка (играет на гитаре и поет) .

Алексей. Черт тебя знает, что ты поешь. Пой что-нибудь порядочное.

Николка (поет) .

Алексей. Это как раз к твоему голосу и относится.

Николка. Алеша, это ты напрасно. Ей-богу, у меня есть голос. Ну, конечно, не такой, как у Шервинского, но все-таки порядочный. Драматический, вернее всего, тенор. Леночка, а Леночка, как по-твоему, есть у меня голос?

Елена (за сценой) . У кого? У тебя? Нету никакого.