Арчибальд Кронин - Древо Иуды

Было до нелепости рано, только-только часы пробили полдень, и хотя официанты находились в зале, они собрались стайкой вокруг стола метрдотеля и вели беседу, все столы пустовали.

— Слушаю, сэр.

Метрдотель, плотный краснолицый мужчина в полосатых брюках, белом жилете и визитке, [26] Однобортный короткий сюртук с закругленными, расходящимися спереди полами. (Прим. ред.) оторвался от стола и с сомнением выступил вперед.

— Обед на троих взрослых и ребенка, — сказал Стоддарт.

— Сюда, пожалуйста.

Метрдотель быстро оглядел компанию из-под опущенных век и приготовился вести их к дальней нише, на задворки, но Уолтер высокомерно заявил:

— Мне нужен столик у окна. Заказ сделан на имя секретаря городского совета Ардфиллана.

Метрдотель засомневался. Учуял чаевые, со смешком подумал Мори, но как он ошибается!

— Вы сказали у окна, сэр?

— Вон тот стол подойдет.

— Простите, сэр. Тот стол зарезервирован для майора Линдзи из Лохшила и его компании молодых английских джентльменов.

— В таком случае годится и следующий.

— Это стол мистера Мензиса, сэр. Он проживает здесь постоянно. Хотя… так как он редко спускается раньше четверти второго, а к тому времени вы, несомненно, закончите… Желаете расположиться там?..

Они уселись за стол мистера Мензиса. Меню на англизированном французском было вручено Уолтеру.

— Potage à la Reine Alexandra , [27] Протертый суп королевы Александры (фр.). — начал он медленно зачитывать, самодовольно заметив в заключение: — Ничто не сравнится с французской кухней. К тому же пять перемен блюд.

Они так и сидели одни в зале, пока их обслуживали — быстро, с едва скрытым презрением. Обед был отвратителен, типичный для «Гранд-отеля» набор блюд, но гораздо ниже обычного стандарта. Вначале принесли густой желтоватый суп, состоящий, видимо, из муки и теплой воды; затем последовал кусок костистой рыбы, которую, вероятно, везли из Абердина в Гэрсей окольными путями через Биллингсгейт, что частично попытались завуалировать, полив ее клейким розовым соусом.

— Рыба несвежая, Мэри, — шепнул Уилли, наклонившись к сестре.

— Тише, дорогой, — шикнула она, борясь с костями.

Мэри сидела очень прямо и не отрывала взгляда от тарелки. Мори понял, что за видимым спокойствием она все остро переживает. Что касается его самого, то, по собственному его выражению, ему было наплевать — он-то здесь совершенно ни при чем, — но, как ни странно, его беспокоило, что она страдает. Он попытался придумать что-то легкое и веселое, чтобы ее приободрить, но на ум ничего не приходило. А тем временем Уолтер, сидевший напротив, трудился челюстями над следующим блюдом: куском жилистой баранины, поданным с консервированным горошком и картофелем, по виду и вкусу напоминавшим мыло.

На десерт принесли бледное бланманже с жестким черносливом. Закуска, которая появилась на столе незамедлительно, ибо теперь их в открытую подгоняли, приняла форму жесткой тощей сардины с голубоватым отливом, наколотой на кусок сухого тоста. Затем, хотя не было еще и часа дня и никто из постояльцев пока не появился, принесли счет.

Если бы Стоддарт сразу расплатился и они тотчас ушли, все было бы хорошо. Но к этому времени даже Уолтер сквозь свою толстую шкуру почувствовал пренебрежение персонала, а этого сын секретаря городского совета Ардфиллана никак стерпеть не мог. Кроме того, у него была склонность к точным цифрам. Он вынул из кармана жилетки один из карандашей, которые неизменно держал наготове, и начал проверять счет. Пока он был занят делом, в зал неторопливой походкой вошел из бара высокий и седой обветренный мужчина задиристого вида, с коротко подстриженными усиками, в блеклом килте из темной шотландки Королевского хайлендского полка. Его сопровождали трое молодых людей в жестких твидовых костюмах — все они, как сразу определил Мори, пропустили в баре больше чем по стаканчику. Усаживаясь за соседний столик, они шумно обсуждали, как прошла рыбалка на берегу реки Гэр — видимо, на том участке, которым владел мужчина в килте. Один из троицы, горластый тип со светлыми волосами и безвольным ртом, сильно под градусом, заметил Мэри. Перегнувшись через спинку стула, он так и впился в нее глазами, пока официант подавал первое блюдо. Жестами и подмигиваниями он призвал своих приятелей переключить внимание на девушку.

— Какая симпатичная шотландская рыбка, Линдзи. Лучше всех тех, что ты вытащил сегодня утром на берег.

Компания расхохоталась, еще двое обернулись и уставились на Мэри.

— Брось, ешь свой суп, — сказал Линдзи.

— К черту суп. Пригласим малышку к нам за стол. А то, как видно, ей не очень весело с ее шотландским дядюшкой. Что скажете, парни? Я похлопочу? — Он оглядел сотрапезников, ожидая согласия и поддержки.

— У тебя нет ни шанса, Харрис, — усмехнулся один из его друзей.

— На что спорим? — Он отодвинул стул и поднялся.

Уолтер, которому помешали с его математикой, нервничал с той минуты, как парни вошли в зал. И сейчас, совершенно сникнув, он повернул к ним голову.

— Не обращайте внимания, — пробормотал он. — Они не позволят ему подойти.

Но Харрис уже приблизился, отвесил преувеличенный поклон и, нагнувшись к Мэри, взял ее за руку.

— Прошу прощения, дорогая. Не доставишь ли нам удовольствие, разделив нашу компанию?

Мори заметил, как она вся сжалась. Если вначале щеки девушки пылали ярким румянцем, то теперь в ее лице не осталось ни кровинки. Бесцветные губы дрожали. Она умоляюще взглянула на Уолтера. Уилли тоже уставился на Стоддарта округлившимися глазами, в которых читались испуг и возмущение.

— Сэр, — с запинкой проговорил Уолтер, судорожно сглотнув, — вы сознаете, что обращаетесь к моей невесте? Нельзя так навязываться. Я буду вынужден позвать директора.

— Успокойся, дядюшка. Ты нас не интересуешь. Пойдем, дорогуша. — Харрис потянул Мэри к себе. — С нами не соскучишься.

— Прошу вас, уйдите, — тихо произнесла она страдальческим голосом.

Что-то в ее тоне возымело действие. Харрис потоптался еще немного, затем, поморщившись, отпустил руку девушки.

— Дело вкуса, — пожал плечами он. — Что ж… если ты мне не досталась, то я возьму ма-а-аленький сувенирчик.

Он подхватил со стола цветы Мэри и, по-театральному прижав их к губам, вернулся вразвалочку на свое место.

Наступила тягостная тишина. Все смотрели на Уолтера. Особенно мужчина в видавшем виде килте, при этом он скривил губы в жестокой насмешке. А взволнованный Уолтер являл собой жалкое зрелище. Позабыв о своем намерении проверить счет, он дрожащими пальцами полез в кошелек, торопливо швырнул на скатерть несколько банкнот и поднялся из-за стола, как встрепанная курица.