Синклер Льюис - Том 1. Главная улица

— Ты знал все время, что… что мы оба могли взлететь на воздух? Ты знал это, когда оперировал?

— Понятно. А ты разве не знала? Э, да что это с тобой?

Кенникоту очень понравились рождественские подарки жены, и он, в свою очередь, подарил ей бриллиантовую брошь. Но она не могла убедить себя, что его действительно трогают праздничные обряды, убранное ею деревцо, три вывешенных ею чулка, ленты, золоченые печатки и бумажки с пожеланиями, запрятанные в игрушки. Он только сказал:

— Ты очень мило все устроила. Отлично! Не пойти ли нам сегодня к Элдерам сыграть в пятьсот одно?

Она вспомнила рождественские выдумки своего отца: священную старую тряпичную куклу на верхушке елки, груду дешевых подарков, пунш, веселые песенки и жареные каштаны. Она видела вновь, как судья торжественно вскрывает написанные детскими каракулями забавные записки: «хочу покататься на санях», «а Санта-Клаус правда существует?»… Видела, как он оглашает длинный обвинительный акт против самого себя — человека, склонного к сентиментальности и поэтому угрожающего чести и спокойствию штата Миннесоты… Вновь сидела в санках и смотрела на его худые ноги, мелькающие у нее перед глазами.

Дрожащим голосом она пробормотала:

— Надо сбегать надеть ботики: в туфлях холодно.

В не слишком романтическом уединении запертой ванной она присела на скользкий край ванны и заплакала.

У Кенникота было несколько пристрастий: медицина, покупка земельных участков, Кэрол, автомобиль и охота. Однако трудно было бы установить, в каком порядке они следовали. Правда, в медицинских вопросах его страсти были горячи. Он преклонялся перед одним знаменитым хирургом, возмущался другим за то, что тот хитро убеждал провинциальных врачей привозить к нему больных, нуждавшихся в операции, он не признавал дележки гонорара, гордился новым рентгеновским аппаратом. Но ничто не давало ему такого блаженства, как автомобиль.

Он ухаживал за купленным два года назад бьюиком даже зимой, когда машина стояла в гараже за домом. Он наполнял масленки, лакировал щитки, выгребал из — под заднего сиденья перчатки, медные шайбы, скомканные карты, пыль и замасленные тряпки. В зимние дни он выходил и подолгу глубокомысленно смотрел на свою машину. С волнением говорил он о сказочном путешествии, которое проектировал на следующее лето. Бегал на станцию, приносил домой железнодорожные карты и размечал на них автомобильные маршруты от Гофер-Прери до Уиннепега, или Де-Мойна, или Гранд Марэ, рассуждая вслух и ожидая от жены живейшего отклика на такие академические вопросы, как: «Интересно, если махнуть от Ла-Кросса в Чикаго, можно ли сделать по дороге остановку в Барабу?»

Автомобилизм был для него несокрушимой верой, священным культом, где искры магнето заменяли восковые свечи, а поршневые кольца обладали святостью церковных сосудов. Его литургия состояла из размеренно скандируемых фраз: «Очень хвалят перегон от Дулута до водопада Интернейшнл-фоллз».

Охота точно так же была служением, полным непонятных для Кэрол метафизических откровений. Всю зиму он читал каталоги охотничьих принадлежностей и вспоминал об удачных выстрелах минувшего лета: «Помнишь тот раз, перед самым закатом, когда я сбил двух уток с большой дистанции?» Не реже одного раза в месяц он вытаскивал из промасленного фланелевого чехла свое излюбленное магазинное ружье. Он смазывал затвор и переживал мгновения тихого экстаза, целясь в потолок. По воскресеньям утром Кэрол слышала его шаги на чердачной лестнице и еще через час заставала его там роющимся среди старых сапог, деревянных подсадных уток и жестянок для завтрака или задумчиво разглядывающим старые патроны. Он протирал рукавом медные гильзы и покачивал головой, сокрушаясь их бесполезностью.

Он сохранял приспособления для штамповки пыжей и литья пуль, которыми пользовался еще мальчиком.

Однажды в хозяйственном пылу Кэрол захотела избавиться от них и сердито спросила:

— Почему ты не подаришь кому-нибудь этот хлам?

Но он торжественно выступил на защиту любимых вещей:

— Как знать, может быть, все это еще пригодится!

Она вспыхнула. У нее мелькнула мысль, что он подумал о ребенке, который будет у них, когда, как он выражался, «они смогут себе это позволить».

С неясной тайной болью ушла она вниз, наполовину убежденная — но лишь наполовину, — что такая отсрочка в осуществлении ее материнства ужасна и противоестественна — это жертва ее заносчивости и его осторожному стремлению к богатству.

«Но было бы хуже, если бы он был, как Сэм Кларк, и настаивал, чтобы были дети! — подумала она и мысленно же добавила: — Будь Уил принцем, о котором я мечтаю, разве я сама не потребовала бы ребенка?»

Земельные сделки Кенникота знаменовали собой его материальные успехи и в то же время были его любимой забавой. Разъезжая по фермам, он замечал, где хлеба взошли хорошо; прислушивался к сообщению, что такой — то непоседливый фермер «подумывает продать землю и перебраться в Альберту». Расспрашивал ветеринара о сравнительных достоинствах различных пород скота; справлялся у Лаймена Кэсса, действительно ли Эйнар Юселдсон собрал сорок бушелей пшеницы с акра. Постоянно советовался с Джулиусом Фликербо, который недвижимостью интересовался больше, чем законами, а законами — больше, чем правосудием. Изучал карты округа и читал объявления об аукционах.

Это давало ему возможность покупать участок по полтораста долларов за акр и через год, сделав в амбаре цементный пол и проведя в дом воду, продавать его по сто восемьдесят и даже по двести.

Обо всех этих подробностях он часто беседовал с Сэмом Кларком… Слишком часто, по мнению Кэрол.

Он считал, что его пристрастия — автомобиль, охота и земельные сделки — должна разделять и Кэрол. Но он не рассказывал ей того, что могло бы пробудить в ней подлинный интерес. Он говорил только об очевидном и скучном, никогда не растолковывая ей дальних перспектив своего финансового могущества или принципов устройства автомобиля.

В этот месяц увлечения мужем она с жаром старалась вникнуть в его любимые занятия. Она дрожала в гараже, пока он тратил полчаса на решение вопроса, подлить ли в радиатор спирта или патентованного антифриза или же спустить воду совсем.

— Впрочем, нет! Спущу воду, а тут вдруг потеплеет…

Хотя, конечно, можно залить радиатор снова, это не так уж долго — два-три ведра, и все… А что, если ударит мороз, прежде чем я соберусь спустить воду?.. Вот некоторые наливают керосин, но, говорят, от него портятся шланги… Куда я дел гаечный ключ?.

На этом месте она оставила надежду сделаться автомобилисткой и ушла в дом.