Кнут Гамсун - Скитальцы

Август умолк. Слушатели напряжённо ждали. А что дальше, чем дело кончилось?

Чем кончилось? А тем, что ни капитан и вообще ни один человек не осмелился пойти туда со мной ночью. Мы пошли только на другой день, но к тому времени золото уже исчезло.

Вот так история! — воскликнул Теодор. Значит, у тебя ничего не осталось?

Август пристально глянул на Теодора: А ты как думаешь?

А что мы должны думать? — спросил другой слушатель, сбитый с толку уверенностью рассказчика.

Нет, я не такой дурак, за какого вы меня принимаете, сказал Август. После того как они побоялись пойти со мной, я всю ночь провёл в раздумьях, а утром повел их кружным путём, но того места им не показал.

Как ты мог! — воскликнули слушатели.

А что? Это было моё золото, и я не обязан был ни с кем им делиться. Благодарю покорно! Пусть меня поцелуют пониже спины!

Кое-кто посчитал, что Август прав, они на его месте поступили бы точно так же, лишь неугомонный Теодор возразил: А зачем же ты тогда предупредил капитана?

И Август ответил серьёзно: Это был мой долг.

Долгое молчание. Эдеварт как будто кое-что понял. Так вот откуда Август брал средства, когда жизнь выбрасывала его на мель, теперь ясно, каким образом не раз терпевший кораблекрушение матрос смог привезти на ярмарку в Левангере целый сундучок бриллиантов! Хитёр этот Август, выходит, он знал такое место, где золото лежит прямо под ногами, вот оно в чём дело, он разоблачил сам себя.

А сам-то ты нашёл потом это место? — спросили слушатели.

Будьте уверены! — ответил Август.

Ну и хитрец же он, этот Август, да, он совсем не тот, за кого все его принимали. Тем не менее люди так до конца и не поверили его истории. Вот если б он показал им сапоги! А где твои сапоги? — спросили они.

Сапоги? Их у меня забрал капитан. Дай мне твои сапоги, Август, сказал он мне по-английски. Носите на здоровье! — ответил я ему тоже по-английски. И с того дня мне было позволено ничего не делать на судне и есть за капитанским столиком!

Опять долгое молчание, Август и сам задумался, сцепив руки. Вдруг он встряхнул головой, словно его одолели воспоминания, и сказал: Потом капитан продал эти сапоги в Сакраменто и получил неплохие деньги за золото, которое к ним прилипло. Вот это сапоги! Всем золотых дел мастерам в городе пришлось скинуться, чтобы купить их.

И где же всё это случилось? — спросили слушатели.

Август поглядел на одного, потом на другого и хитро улыбнулся: А вам это зачем?

Само собой, никто и не ждал, что он тут же откроет им свою тайну. Ведь тогда любой смог бы поехать туда и походить по его золоту, правда, у Теодора в пути непременно началась бы морская болезнь, и ему пришлось бы вернуться обратно.

Но ты-то сам, спросили они, наведываешься туда порой или так с тех пор ни разу там и не был?

Август: Один раз был, и снова поеду, коли нужда припрет. Но имейте в виду, в любое время туда не попадёшь. И пытаться не стоит! Жители той страны не такие порядочные и набожные люди, как мы с вами, там в лесах кишмя кишит убийцами и злодеями, и каждый шаг может стоить тебе жизни. Сказать страшно, но уж коли они напали на христианина, то непременно его убьют, таков там обычай. Что тут поделаешь! Убьют и съедят.

Там едят людей?

Да, варят и едят.

И ты сам это видел? Теодор даже встал, от волнения он не мог усидеть на месте.

Август: А то как же, своими глазами. Мы с одним матросом сошли на берег, чтобы пособирать жемчуг, кругом росли пальмы, винные ягоды и всякие там фрукты. Но им, видите ли, понадобился мой приятель, на него накинулась целая дюжина злодеев, но меня они не тронули, ведь у меня в руках был револьвер. Что вам от меня надо? — спросил мой приятель. Оуа, оуа! — ответили они, и это означало, что они хотят убить его. Вы мерзкие негодяи и разбойники, сказал он, потому что не испугался этих дикарей и даже разбил одному нос, одна дырка осталась, я сам видел. Но всё-таки их было слишком много, они стали бить его по голове баграми, а он кричал, что они убийцы и мерзавцы; правда, их это не остановило. Тогда я застрелил одного из них. Однако они даже не заметили этого, так много их было. Приятель крикнул мне, что они не шутят и сейчас убьют его, и тогда я застрелил ещё одного, но тут они свалили моего матроса на землю, и я уже больше не стрелял, потому как мог попасть и в него. Вскоре он был уже мёртв. Дикари танцевали и прыгали от радости, а я спасся лишь потому, что шёл задом наперёд и грозил им револьвером, пока не поднялся на борт. Потом вся команда взяла оружие, спустилась на берег и напала на лагерь этих дикарей. Но было уже поздно, они успели разделать нашего товарища и сложить мясо в котел.

Слушатели замерли от ужаса, а отец Эдеварта с тревогой спросил: Неужели ты стрелял в них, Август? Так прямо и стрелял?

Август: А что мне ещё оставалось? Ведь они были язычники.

Это верно, сказал хозяин дома, но всё же у них были бессмертные души.

А чёрт его знает, были или нет, мне про это ничего не известно. К тому же я никого не убил, я стрелял только в руки, в пальцы и в ноги, а это не грех.

Я не ошибся в тебе, Август! — удовлетворённо кивнул хозяин.

Эдеварт решил поддержать друга, ведь он видел, что и Теодор, и Ездра, и даже Йоаким сомневаются в правдивости этой истории, и тут же вмешался: Невероятно, Август! Чего только ты не повидал! Мы это даже представить себе не можем!

Август закинул руки за голову, равнодушно зевнул и заявил, что хвастать не любит, для него всё это дело привычное. Но что верно, то верно, такие приключения немного скрашивают однообразие жизни. В скором времени он снова поедет в те края, надо проверить, на месте ли его сокровища.

Ни в Поллене, ни в его окрестностях денег летом уже ни у кого не осталось, и коробейникам давно следовало покинуть его, но проходила неделя за неделей, а они всё не уезжали. Им было хорошо дома, их окружал почёт и уважение, а в чужих краях это надо ещё завоевать. К тому же старый уфутенец, как и в прошлом году, снова сушил в Поллене рыбу, осенью он рассчитается с людьми, и у них снова появятся деньги. Утро вечера мудренее.

Вот только Августом вновь овладела тревога, дни казались ему слишком однообразными. Нельзя сказать, чтобы он бездельничал или спал до полудня, совсем нет, он бродил по селению, приходил на скалы, где сушили рыбу, заводил разговоры, навещал Ездру на его пустоши и давал советы относительно работы на земле и начатой постройки дома.

Что ж, ему случалось видеть и более неудачное начало, что верно, то верно, здесь же видно, чего хочет хозяин. Надо только на склоне повыше дома прорыть канаву, чтобы вода не стекала в картофельный погреб, а краеугольные камни и для дома и для хлева следует вкопать поглубже, чтобы мерзлота не вытолкнула их из земли. Ездра как раз укладывал камни в фундамент хлева.