Юлий Крелин - Суета

— Ну что ж, Виктор Александрович… Язва пищевода у вас есть, и язва дурная — надо оперировать.

— Что значит «дурная»?

— Дурная — значит, нельзя лечить, надо оперировать. Лечению не поддается.

— А может, есть какие-нибудь лекарства у нас или за границей? Может, попытаться достать?

— Нет, Виктор Александрович. Лекарств таких нет. А место язвы такое, что, во-первых, грозит кровотечением, а во-вторых, злокачественным перерождением. Только операция!

Виктор Александрович вздохнул, развел руками:

— Вам виднее. Делайте, как находите нужным.

С утра позвонил Алексей:

— Ну что, Лева? Сегодня? У меня день более или менее свободный, я пораньше подъеду, у тебя в кабинете посижу. Открытый будет?

— Как всегда. Ты все знаешь. Сделаешь себе чайку. Может, и нам приготовишь.

— Все. Счастливо вам.

Лев Михайлович пошел по больнице искать главного анестезиолога-реаниматора.

— Светлана Петровна, вы видели сегодняшнего больного?

— Пищевод? Видела, конечно.

— У меня просьба к тебе будет, Светлана. Это родственник профессора Баринова. Если можешь, дай наркоз сама. Операция будет тяжелая, там ведь средняя треть. Через грудь справа.

— Значит, укладываем на левый бок?

— Естественно.

— Крови заказали достаточно?

— Полтора литра. У него третья положительная. Если понадобится, на станции еще есть.

— Ну и хорошо. Когда начинаем?

— Во вторую очередь. Сейчас грыжу закончат, потом мы.

Помогали Руслан, Федор и Олег — молодой доктор, проходивший стажировку. Операция большая — дел хватит всем четверым. В лучшем случае большая, в худшем — быстро зашьют, и все.

Опухоль оказалась маленькой, относительно маленькой, но спаяна была с аортой, может, и прорастала в нее. Обычно в таких случаях зашивают грудную клетку и, выйдя из операционной с видом «я сделал что мог», разводят перед родственниками руками. Лев Михайлович попытался отделить опухоль от аорты. Сначала он выделил пищевод выше и ниже поражения, а затем осторожненько, медленно стал отходить от аорты — отделять от нее опухоль. Он планировал снять вместе с опухолью верхние слои аорты, а потом укрепить чем-нибудь дефект стенки. Он вздыхал, стонал, охал, причмокивал, приговаривал, что надо было зашить, случай безнадежный, вечно руки у них бегут впереди головы, но тем не менее медленными, микроскопическими шажками продвигался по стенке аорты, постепенно освобождая главный сосуд от интимно примыкавшего к нему рака. И все-таки в одном месте проклятая опухоль, по-видимому, поражала все слои аорты.

— Ну что, ребята, может, сделаем резекцию аорты? Конечно, это слишком высоко. Опасно. — Лев размышлял вслух.

Руслан всегда жаждет подвига, всегда подбивает на чрезмерное, но на этот раз, похоже, и он заробел. Федор спокойнее, трезвее: он усомнился и в успехе операции, да и при удаче не верил в длительное благополучие. Олег молчал в испуге и страхе перед абсолютно новым в его недолгом хирургическом опыте. Лев соглашался со всеми и продолжал медленно продвигаться вперед вдоль стенки царя артерий.

— Светлана Петровна, ну, как он? Ничего?

— Ничего. Стабилен. Давление держит ровно. Все в порядке пока.

Лев Михайлович еще немного продвинулся по стенке аорты и тоже, пожалуй, заробел.

— Девочки, сходите ко мне в кабинет, там должен быть профессор Баринов. Если он уже пришел, попросите его подняться к нам. У него эта тема идет. Нечего заниматься голой теорией.

Все молчали. А Лев, по-видимому, многословием лишь подбадривал себя; слишком далеко зашел он сейчас. Очень уж было соблазнительно: опухоль почти окончательно отошла от аорты, какой-то миллиметр, другой… побольше, конечно, но все же мало, чуть-чуть… Но это «чуть-чуть» полностью было сращено, и при дальнейшей попытке неминуемо вскрывалась главная кровяная магистраль. Если опухоль убирать — надо делать резекцию аорты. Риск очень большой, а опыта операций на аорте так высоко, в грудном отделе, у них не было. Этим как раз занимался Алексей Алексеевич Баринов, однако он сам на пищеводе не оперировал. Да и можно ли предлагать ему — именно ему — включаться в столь рискованную операцию, зная всю сложность ситуации? Вот где Льву предстояло собрать в кулак весь свой цинизм и сокрушить обычные представления о дозволенном. Алексей Алексеевич уже поднимался.

Опять Лев укладывал на весы риск быстрой смерти от кровотечения, если продолжать операцию, и заведомую мучительную смерть, если возобладают разумные доводы и будут прекращены попытки опухоль удалить.

— Света! Резекцию аорты еще потянет?

— Не слишком замахиваетесь, Лев Михайлович? Кровь-то есть, крови хватит. А сил… Посмотрим. Работайте, но силы его рассчитайте…

— Нет, это вы рассчитайте и нам скажите!

— Вы все на нас. Вы главные — вам же кланяются в ножки. — Светлана засмеялась. — Вообще-то мужик крепкий.

Лев Михайлович бросил взгляд на Светлану Петровну, чтобы удостовериться, с какими глазами она бросила эту реплику, но разве за маской увидишь глаза! Одни глаза, без рта, ничего не расскажут.

— Ну что, ребята?

— Все равно помрет. Давайте рисковать. — Вот Руслан настоящий супермен.

Федор скаламбурил: вот приедет барин — Баринов рассудит. Но они-то не знали… Под их руками был лишь рак пищевода, проросший в аорту. Придет профессор — он поможет рискнуть. Это его область.

Он пришел.

— Что, Лёв?

— Посмотри. Все выделено уже. Вот маленький участок — и все. Может, краевую резекцию?.. С заплатой. Вырезать только кусочек стенки.

— Обалдел, что ли? Не получится здесь!

— А если иссечь весь участок и вставить синтетический протез?

— Нет. Это плохо, Лева. Просвет пищевода вскрывается — еще инфицируется протез. Тогда конец. Лучше уж тогда мобилизовать края и стянуть "концы да сшить их.

— Тут трудно.

— Тогда вырежь кусок действительно и латай веной.

— Вену с ноги, что ли, взять?

— Зачем? Вон из непарной сделай. Отрежь культю и сделай заплату.

— Ну ладно, попробуем лататься. Только уж сшивать пищевод ни с кишкой, ни с желудком не буду. Выведу на шею и свищ на желудок для питания. Если поправится, тогда вторым этапом через год восстановим. Да? Как Галя, пришла? Видел ее?

— Нет еще.

— Слушай, Леша… Я тебя прошу… Только на аорту. А дальше мы без тебя.

— Да ты что?!

— Ну, прошу… Сам пойми: аорта — твое привычное дело. Лучше же, чем я? Прошу тебя, Леша.

— Не могу. Ты же знаешь, что не могу! Прекрасно сделаешь сам.

— Лешка! Ну?!

— А боковой зажим есть? Отжать сектор чем?

— Сейчас дадут. Типа зажима Сатинского?

— Ну! А иглы у вас какие?

— Есть. Есть валютные. Ты же и принес. В заначке у меня. Девочки, приготовьте атравматику.

Алексей Алексеевич пошел переодеваться и мыться, а Лев Михайлович продолжил борьбу с опухолью, проросшей в аорту. Он отрезал кусок непарной вены, обработал культю, приготовил заплату величиной с пятикопеечную монету. Потом наложил боковой зажим на аорту, больше чем наполовину перекрыв кровоток к почкам, кишкам и ногам. Теперь надо торопиться.