Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Том 1

И вот однажды вечером, хоть и не летним, она снова появилась у низенькой двери своей лавки и сразу привлекла к себе внимание человека, стоявшего на противоположной стороне улицы. Вечер выдался пронизывающе холодный, темный, ветреный. Подобно большинству обитательниц гавани Лаймхауз, Плезент Райдергуд была присуща одна особенность, а именно: волосы ее, собранные сзади в неряшливый пучок, то и дело рассыпались, и прежде чем предпринять что-нибудь, ей приходилось сначала приводить их в порядок. Так и сейчас — выйдя из лавки поглазеть на улицу, она, по существующему в гавани обычаю, обеими руками заводила себя на затылке, словно часы. И так сильна была власть этого обычая, что в случае драки или тому подобных уличных волнений гаванские дамы со всех сторон мчались к месту происшествия, приводя в порядок прическу, а многие из них к тому же держали гребенки в зубах.

Лавчонка мисс Райдергуд, на редкость убогая, с низким потолком, до которого можно было достать рукой, выглядела немногим лучше какого-нибудь подвала или погреба, куда спускаешься по ступенькам. И все же, в ее чуть освещенном окне, среди двух-трех ярких шейных платков, поношенного матросского платья, нескольких грошовых хронометров и компасов, двух скрещенных трубок, банки табаку, бутылки орехового соуса, ужасающих карамелек и тому подобных сомнительных благ, служивших для сокрытия основных операций ссудной лавки, виднелась надпись: «Квартира и стол для моряков».

Увидев Плезент Райдергуд, человек перешел улицу так быстро, что не дал ей времени завести себя на затылке.

— Отец дома? — спросил он.

— Должен быть дома, — ответила Плезент, опуская руки. — Входите.

Уклончивость ответа объяснялась тем, что Плезепт учуяла в незнакомце моряка. Ее отца дома не было, и она знала это.

— Садитесь к огню, — последовало радушное предложение, когда незнакомец вошел в лавку. — Такие, как вы, всегда у нас желанные гости.

— Спасибо, — поблагодарил он.

Во всей его повадке было что-то матросское, и руки у него были как у матроса, хоть и не заскорузлые. Плезент безошибочно распознавала моряков по виду, и ей сразу бросилась в глаза не только необычная гладкость кожи этих рук, правда, загорелых, но и чисто матросская их мускулистость и гибкость, когда, сев в кресло, ее гость положил левую руку на левую ногу, чуть повыше колена, а правую — на деревянный подлокотник, так что кисть свободно свесилась вниз с чуть подобранными к ладони пальцами, словно только что державшими канат.

— Вам, наверно, нужна квартира со столом? — осведомилась Плезент, заняв наблюдательный пункт у камина.

— Я еще сам не знаю, — ответил незнакомец.

— Может, вы ищете ссудную лавку?

— Нет, — сказал он.

— Да, — согласилась с ним Плезент, — для этого вы слишком хорошо одеты. Но если вам понадобится квартира или ссудная лавка, у нас здесь и то и другое.

— Знаю, знаю, — проговорил незнакомец, осматриваясь по сторонам. — Я тут не впервые.

— Закладывали что-нибудь? — спросила Плезент, прикидывая в уме, каков мог быть заклад и проценты на него.

— Нет. — Он покачал головой.

— Что вы у нас не квартировали, это я почти наверняка могу сказать.

— Никогда не квартировал. — Незнакомец снова покачал головой.

— Так зачем же вы сюда приходили? — спросила Плезент. — Я что-то вас не припоминаю.

— И не мудрено. Дело было ночью, я стоял вон там, у двери, на нижней ступеньке, ждал одного товарища по плаванью, а он заходил сюда поговорить с вашим отцом… Но мне эта лавка хорошо запомнилась, — добавил он, продолжая с любопытством оглядываться по сторонам.

— Это, наверно, давно было?

— Да, давненько. Когда я вернулся из последнего плаванья.

— Значит, вы теперь не плаваете?

— Нет. Одно время лежал в лазарете, а потом работал на берегу.

— Это и по рукам видно.

Пронизывающий взгляд, мимолетная улыбка и перемена позы заставили ее замолчать.

— У вас зоркий глаз. Да! По рукам сразу видно.

Его взгляд встревожил Плезент, и она испытующе уставилась ему в лицо. В этой перемене позы, хоть и внезапной, не было ни следа растерянности, и больше того — как только он снова свободно откинулся на спинку кресла, в нем почувствовалась скрытая уверенность в себе и сила, почти грозная.

— Что же, ваш отец скоро придет?

— Не знаю. Не могу сказать.

— Как же так? Вы мне ответили: «Должен быть дома», следовательно, если он вышел, то недавно?

— Я думала, он вернулся, — пояснила Плезент.

— Ах, вы думали, он вернулся! Следовательно, его дома не было? Как же так?

— Хорошо, не буду вас обманывать. Отец на реке.

— Промысел у него все тот же? — спросил незнакомец.

— О чем это вы? — Плезент попятилась от него. — И что вы, собственно, от нас хотите?

— Повредить вашему отцу я не хочу. И уверять вас, что мог бы ему повредить, тоже не хочу. Мне надо поговорить с ним. Скромное желание, правда? Секретов тут никаких нет, и вы можете присутствовать при нашей беседе. И говорю вам прямо, мисс Райдергуд, выжать что-нибудь из меня, поживиться на мой счет вам не удастся. Ваша ссудная лавка и ваши квартиры со столом обойдутся без такого клиента, как я. И вообще по вашей части на мне и шести пенсов не заработаешь. Оставьте это попечение, и у нас с вами дела пойдут на лад.

— Но вы все-таки моряк? — упорствовала Плезент, точно этого было достаточно, чтобы иметь на него какие-то виды на предмет поживы.

— И да и нет. Был когда-то моряком и, может, опять буду. Но я не по вашей части. Уж поверьте мне на слово.

Разговор достиг того переломного момента, когда волосы мисс Плезент вполне могли рассыпаться по плечам. Так и случилось: они рассыпались у нее по плечам, и она стала закручивать их, исподлобья глядя на незнакомца. Пристально рассматривая ладно сидевшую на нем матросскую одежду, мисс Плезент углядела большой нож в ножнах, висевший у него наготове у пояса, и свисток на шнурке, надетом на шею, и короткую, свинцовую дубинку с шипами, выглядывающую из кармана широкой верхней куртки или бушлата. Он сидел, спокойно глядя на нее, но эти видимые глазу дополнения к его костюму, эта густая шапка волос и бакенбарды цвета пакли придавали ему грозный вид.

— Поверьте мне на слово, — повторил незнакомец, Плезент молча кивнула. Следом за ней и он молча кивнул головой. Потом поднялся и стал ближе к камину, сложив руки на груди и поглядывая то в огонь, то на Плезент, которая, тоже со сложенными на груди руками, стояла, прислонившись к каминной доске.

— Чтобы не скучать в ожидании вашего отца, — вдруг заговорил он, — расскажите-ка мне, как у вас тут теперь — частенько моряков грабят, убивают?

— Нет, — ответила Плезент.

— А все-таки, случается?

— Поговаривают, будто в Уэппинге [74]и Рэтклифе, вообще в тех местах, неспокойно. Да пойди разбери, где тут правда, где ложь!