Чарльз Диккенс - Остролист (В трех ветках)

— Мы хотим обвенчаться в Гретна-Грин, Кобс, — отвечает мальчик. — Потому мы и убежали. Нора немножко приуныла, Кобс, но теперь она развеселится, раз мы узнали, что вы нам друг.

— Благодарю вас, сэр, и благодарю вас, мисс, за ваше доброе мнение обо мне, — говорит Кобс. — У вас есть с собой багаж, сэр?

Быть может, я поверю коридорному, если он даст мне свое честное слово, что маленькая леди взяла с собой зонтик, флакон с нюхательной солью, полтора круглых ломтика поджаренного хлеба с маслом, восемь мятных лепешек и головную щетку — на вид совсем кукольную. Джентльмен вез ярдов десять веревки, ножик, три-четыре листа почтовой бумаги, сложенных в несколько раз, апельсин и фарфоровую именную кружку.

— Как вы намерены поступить, сэр? — спрашивает Кобс.

— Утром уехать, — отвечает мальчик (храбрый он был прямо на удивление!), — и завтра обвенчаться.

— Отлично, сэр! — говорит Кобс. — Вы согласны, сэр, чтобы я сопровождал вас?

Когда Кобс сказал это, дети снова запрыгали от радости и закричали:

— О да, да, Кобс! Да!

— Так вот, сэр, — говорит Кобс, — простите, если я осмелюсь высказать свое мнение, но вот что я вам посоветую. Я знаю одну лошадку, сэр, которую можно запрячь в фаэтон, — а фаэтон взять напрокат, — и эта лошадка очень быстро довезет вас и миссис Гарри Уолмерс-младшую до места (причем я буду сидеть за кучера, если разрешите). Я не вполне уверен, сэр, что эта лошадка будет свободна завтра, но если бы даже вам пришлось прождать до послезавтра, стоит все-таки взять именно ее. Что касается счетика, сэр, то если даже все деньги у вас выйдут, не беспокойтесь: я совладелец этой гостиницы, так могу и подождать с оплатой.

Коридорный уверяет меня, что, когда они захлопали в ладоши и снова запрыгали от радости, называя его «Добрый Кобс!» и «Милый Кобс!», а потом потянулись друг к другу через него и поцеловались от восторга, переполнившего их доверчивые сердечки, он решил, что поступает как самый подлый негодяй — до того совестно ему было обманывать их.

— Не нужно ли вам чего-нибудь, сэр? — спрашивает Кобс, до смерти стыдясь самого себя.

— После обеда нам хотелось бы пирожных, — отвечает мистер Гарри, сложив руки на груди, выставив вперед ногу и глядя в лицо Кобсу, — и еще два яблока… и варенья. К обеду подайте нам сухарной водицы. Хотя Нора привыкла пить поллафитника смородинной наливки за десертом — и я тоже.

— Я закажу все это в буфете, сэр, — говорит Кобс и уходит.

Коридорный и сейчас уверен, как был уверен тогда, что он лучше сразился бы с хозяином в бокс, лишь бы не вступать с ним в заговор, и что он всем сердцем желал, чтобы нашлось где-нибудь такое немыслимое место, где эти малютки могли бы заключить немыслимый брак и потом веки вечные наслаждаться немыслимым счастьем. Однако все это было невозможно, поэтому он выполнил приказание хозяина, и хозяин спустя полчаса уехал в Йорк.

Коридорный удивляется, до какой степени все женщины в доме — все до одной, замужние и незамужние, — полюбили этого мальчика, когда узнали, что он затеял. Коридорный еле удерживал их, — ведь они уже готовы были броситься в комнату и расцеловать мистера Гарри. Они с риском для жизни взбирались на что попало, лишь бы взглянуть на него через стекло в двери. Они толпились у замочной скважины. Они были без ума от него и его смелости.

Вечером коридорный пошел взглянуть, что поделывает беглая парочка. Джентльмен сидел на скамье в оконной нише, поддерживая обеими руками леди. А у нее слезы текли по щечкам, и она лежала очень усталая и полусонная, склонив головку на его плечо.

— Миссис Гарри Уолмерс-младшая устала, сэр? — спрашивает Кобс.

— Да, она утомилась, Кобс, — ведь она не привыкла уезжать из дому и теперь опять приуныла. Кобс, как вы думаете, не могли бы вы принести нам яблоко по-норфолкски?..

— Простите, сэр, — говорит Кобс. — Что вы изволили…

— Печеное яблоко по-норфолкски, наверное, подкрепит ее, Кобс. Она их очень любит.

Коридорный пошел заказать это подкрепляющее средство, и когда принес его, джентльмен подал яблоко леди, потом принялся кормить ее с ложечки и немного отведал сам, так как леди совсем засыпала и была довольно сердита.

— Как вы думаете, сэр, — говорит Кобс, — не пора ли взять свечу и отправиться на покой?

Джентльмен согласился с ним, и тут горничная стала первая подниматься по огромной лестнице, леди в небесно-голубой мантильке последовала за ней в сопровождении галантного джентльмена, и когда они подошли к ее дверям, джентльмен поцеловал ее и удалился в свои покои, а коридорный тихонько запер за ним дверь на ключ.

Наутро во время завтрака коридорный еще острее почувствовал, какой он низкий обманщик, когда дети (они еще с вечера заказали кипяток с молоком и сахаром, гренки и смородинное желе) спрашивали его насчет лошадки. Он не прочь признаться мне, что с трудом мог смотреть в лицо этим крошкам, зная, какой он отъявленный лжец. Однако он, как троянец, продолжал рассказывать всякие небылицы про лошадку. Он сообщил детям, что, к несчастью, лошадка подстрижена лишь наполовину и в таком виде ее нельзя запрягать, так как это ей вредно. Но к вечеру ее, конечно, подстригут, а завтра в восемь часов утра подадут фаэтон. Сидя здесь, в моей комнате, и вспоминая обо всей этой истории, коридорный полагает, что миссис Гарри Уолмерс-младшая как будто начала сдавать. Перед сном ей не завили волос, а сама она не умела их расчесывать, и когда они падали ей на глаза, это ее смущало. Но ничто не смущало мистера Гарри. За завтраком он держал свою чашку и уплетал желе с таким видом, точно был не самим собой, а своим отцом.

Коридорный предполагает, что после завтрака они принялись рисовать солдатиков, — во всяком случае, ему известно, что множество таких рисунков потом нашлось в камине, и все солдаты на них были изображены верхом. Позже мистер Гарри позвонил в колокольчик — удивительно, до чего хорошо держался этот мальчик! — и спросил бодрым тоном:

— Кобс, тут поблизости есть хорошие места для прогулок?

— Да, сэр, — ответил Кобс. — Тут есть, например, Дорожка Любви.

— Ну вас совсем, Кобс! — Мальчик так именно и выразился. — Вы шутите!

— Простите, сэр, — возразил Кобс. — тут одна дорожка действительно называется Дорожкой Любви. Гулять по ней очень приятно, и я почту за честь показать ее вам и миссис Гарри Уолмерс-младшей.

— Нора, милочка моя, — сказал мистер Гарри, — это прелюбопытно. Нам, право, стоит посмотреть Дорожку Любви. Наденьте шляпку, душенька моя милая, и пойдемте туда с Кобсом.

Коридорный предоставляет мне самому судить, каким подлецом он чувствовал себя, когда на прогулке эти малыши объявили ему, что решили, если он будет у них старшим садовником, платить ему две тысячи гиней в год за то, что он им такой верный друг. В эту минуту коридорному хотелось, чтобы земля разверзлась у него под ногами и поглотила его, — так стыдно ему было, когда сияющие глазки детей доверчиво смотрели на него. Итак, сэр, он по мере сил постарался перевести разговор на другую тему и повел детей по Дорожке Любви на заливные луга, где мистер Гарри чуть было не утонул, добывая водяную лилию для Норы — ведь этот мальчик ничего не боялся… Ну, вот, сэр, наконец они устали до смерти. Все вокруг было для них так ново и незнакомо, что они совершенно выбились из сил. И тут они улеглись на берег, поросший ромашками, совсем как «Дети в лесу», или лучше сказать — на лугу, и заснули.