Чарльз Диккенс - Картинки с натуры

— Как вы полагаете, мистер Икс, будут сегодня голосовать? — робко спрашивает из толпы щуплый человечек, в надежде расположить к себе это высокое должностное лицо.

— Да как вы решаетесь задавать подобные вопросы, сэр? — трубным голосом отзывается важная особа и сердито сжимает правой рукой свой тяжелый жезл. — Пожалуйста, не спрашивайте, сэр. Очень вас прошу, не задавайте, пожалуйста, таких вопросов, сэр. — Щуплый человечек до крайности смущен и растерян, а толпа непосвященных корчится от смеха.

В эту самую минуту в конце длинного коридора появляется какой-то простак с крайне самодовольной физиономией. Он ухитрился обмануть бдительность констебля, охраняющего вход на лестницу, и, видимо, очень горд тем, что проник сюда.

— Вернитесь, сэр, здесь нельзя находиться! — кричит охрипший страж, приметив непрошеного гостя; голос его грозен и жесты весьма выразительны.

Тот в нерешительности останавливается.

— Вам говорят, сэр. Угодно вам выйти? — продолжает хранитель порядка, легонько подталкивая нарушителя к дверям.

— Не толкайтесь, — сердито оборачивается нарушитель.

— Буду толкаться, сэр.

— Нет, не будете, сэр.

— Выйдите вон, сэр.

— Уберите руки, сэр.

— Освободите проход, сэр.

— Не по чину заноситесь, сэр!

— Как вы сказали?!

— Не по чину заноситесь, сэр. и притом вы нахал! заявляет вконец разъяренный нарушитель.

— Пожалуйста, не вынуждайте меня выставить вас за дверь, сэр, — решительно говорит страж. — Прошу вас. Моя обязанность следить, чтобы проход был свободен, это распоряжение спикера, сэр.

— К черту спикера, сэр! — кричит нарушитель.

— Эй, Уилсон, Коллинз! — задохнувшись от негодования, зовет страж; столь оскорбительные слова кажутся ему едва ли не государственной изменой. — Выведите этого человека! Выведите его отсюда, говорят вам! Как вы смеете, сэр? — И летит бедняга вниз по лестнице, отсчитывая по пять ступенек за раз, поминутно оборачиваясь, порываясь вернуться и осыпая проклятиями и угрозами главу палаты и его клевретов.

— Дорогу, господа! Покорнейше прошу дать дорогу депутатам! — восклицает ревностный страж порядка и возвращается по коридору, а за ним гуськом следуют либеральные и независимые британские законодатели.

Взгляните на этого джентльмена: свирепое лицо его почти такого же грязно-желтого цвета, как и его белье, а огромные черные усы придали бы ему сходство с манекеном в витрине парикмахера, будь в этом лице отпечаток мысли, которого не лишены восковые карикатуры на образ и подобие божие. Он — офицер милиционной армии, самый занятный персонаж в палате общин. Что может быть смехотворней нелепо величественного вида, с каким он шествует в кулуары, вращая белками точь в точь как голова турка на дешевых голландских часах с боем? Еще никто никогда не видел его без связки засаленных бумаг под мышкой: предполагают, что это проект бюджета на 1804 год или еще какие-нибудь столь же злободневные документы. Джентльмен этот не пропускает ни одного заседания, и его внушительное «правильно! пра-авильно!» нередко смешит всю палату.

Это он однажды послал курьера на галерею для гостей в старом здании палаты общин, чтобы узнать имя человека, смотревшего в лорнет, а затем пожаловался спикеру, что этот субъект с лорнетом корчит ему рожи! Рассказывают и о таком случае: будто он явился в «Кухню Беллами» — ресторан для членов парламента, куда посторонние допускаются, так сказать, из милости, застал там за ужином двоих джентльменов — и, зная, что они не принадлежат к числу депутатов, а стало быть не решатся, находясь здесь, протестовать против его поведения, доставил себе удовольствие усесться за тот же столик и задрать на него ногу в сапоге! Впрочем, он довольно безвреден и всегда забавен.

Проявив терпение и некоторую долю внимания к нашему другу констеблю, мы проникли в кулуары — и когда дверь палаты отворяется, чтобы пропустить кого нибудь из депутатов, можем на миг заглянуть туда. Там уже собралось много народу, депутаты сходятся кучками и обсуждают наиболее интересные пункты сегодняшней повестки дня.

Вон тот франт в черном сюртуке с бархатными отворотами и манжетами и в цилиндре а lа граф д'Орсэй, лихо сдвинутом набекрень, — это «Честный Том», один из депутатов столицы; толстяк в плаще на белой подкладке — не тот, что у колонны, а другой, у которого длинные светлые волосы падают на воротник, — его коллега. Спокойный, почтенного вида джентльмен в серых панталонах, белом шейном платке и в белых перчатках, чей наглухо застегнутый синий сюртук выгодно обрисовывает статную фигуру и широкую грудь, — человек весьма известный. В свое время он выиграл немало сражений, причем, подобно героям древности, побеждал единственно силою того оружия, каким наделили его боги. Стоящий подле него старик с суровым лицом — великолепный образчик породы людей, ныне почти уже вымершей. Это депутат одного графства, депутат с незапамятных времен. Взгляните, какой на нем просторный коричневый сюртук с вместительными карманами, штаны до колеи, сапоги, длиннейший жилет, на котором болтается серебряная часовая цепочка; на голове у него широкополый цилиндр, на шее завязан большим бантом белый платок, свободные концы которого торчат из-под жабо. Такой наряд не часто увидишь в наши дни, а когда те немногие, кто еще носит его, один за другим отправятся к праотцам, он исчезнет бесследно. Этот человек может без конца рассказывать вам о Фоксе, Питте, Шеридане и Каннинге, о том, насколько лучше были в те времена парламентские порядки: заседания, например, заканчивались в восемь-девять часов вечера, если не считать знаменательных дней особо важных прений, о которых депутаты бывали извещены заранее. Он с величайшим презрением относится ко всем молодым депутатам и полагает, что человек не способен сказать ни слова путного, если он не просидел в парламенте по меньшей мере лет пятнадцать, не раскрывая рта. По его мнению, «этот мальчишка Маколей» просто самозванец; он допускает, что от лорда Стэнли, может быть, и будет толк, но пока — «слишком молод, сэр, слишком молод». Он непререкаемый авторитет по части прецедентов и, когда разговорится, выпив стаканчик-другой, может порассказать вам немало интересного: как сэр такой-то, в бытность свою «загонщиком» правительственной партии, однажды, когда нужно было обеспечить большинство, поднял с одра болезни четверых депутатов — и трое из них умерли, не успев вернуться домой после голосования; как разделились голоса по вопросу о том, пора ли вносить новые свечи; как некогда один спикер по недосмотру остался на своем председательском месте после конца заседания — и пришлось ему провести три часа в опустевшей зале, пока не добудились какого-то депутата и не привели его, чтобы он внес предложение объявить перерыв; и еще множество подобных анекдотов.