Ярослав Гашек - Рассказы, фельетоны, памфлеты 1901-1908

– Уйди с дороги, Пехура,– сперва вполне добродушно посоветовал Юраш.

Лесник Пехура, который шел, не зарядив ружья, схватился за длинный нож, что был у него в кармане куртки.

– Черт сам не пройдет, так жандарма пошлет,– рассказывает теперь Юраш.– Отобрал я нож у Пехуры, и он уже стоял на коленях, потому что я грозил пырнуть его. И тут откуда ни возьмись жандармы...

И после того...

Словом, суд приговорил Юраша к шести месяцам тюрьмы.

На четвертом месяце отсидки в камеру к Юрашу попал молодой Оравец. Он угодил под арест на неделю за угрозу бросить в ручей сельского старосту из Предней Гуты.

– Чудные дела у нас в Гнильце творятся,– сказал в первый день Оравец, лег на нары и уснул.

На следующий день он обратился к Юрашу:

– И Маруша...

И только на третий день договорил;

– Маруша выходит замуж.

Оравец, боясь, что Юраш его изобьет, сказал это в присутствии надзирателя, когда тот принес им еду.

Тем не менее Юраша перевели в камеру № 4 и, наложив на него дисциплинарное взыскание, посадили на несколько дней в темный карцер, ибо в тюремном дисциплинарном уставе сказано: «а) Если заключенный учиняет насилие над другим заключенным, то..,»

А Маруша и вправду собралась выйти замуж. Узнав, что Юраша в тот достопамятный день увели жандармы, она забыла и думать о том утре, когда он, ее жених, объяснялся ей в любви, и о том, что он купил ей на шею красный платок с голубыми колечками, и сказала отцу:

– Этот Юраш – чистый разбойник. Несчастной будет та женщина, что ему в жены достанется.

В следующее воскресенье Марушу провожал в костел Васко.

У Васко была большая мельница, на голубую куртку были нашиты тяжелые серебряные пуговицы. А у Юраша была крохотная хибарка, он поставлял древесный уголь на рудник и вместо голубой куртки носил рубашку с пряжками. Вдобавок это был негодяй и разбойник.

Через две недели Васко пришел к Пухалам просить руки Маруши. Старый Пухала дал согласие, но на следующий день Васко пожаловался, что у него болит спина – его подстерегли у мельницы парни, друзья арестованного Юраша.

Узнал об этом лесничий в Долинке и при случае как-то сказал добшинскому нотариусу:

– Какой наш народ романтичный!

А романтики еще прибавилось, когда Юраш вышел из тюрьмы.

Все видели, что Юраш торчал целый день у мельницы Васко.

– Ждите самых удивительных событий,– сказал лесничий в добшинском казино городскому нотариусу.

И в самом деле, произошли преудивительные события.

Лежит Юраш в лесу у самой мельницы и внимательно следит, не покажется ли Васко.

– Ну-ка выйди, парень! – кричит Юраш мельнику.– Выдь-ка, мне надо с тобой потолковать!

У окна показывается испачканное мукой лицо Васко.

– Ну, так выйдешь ты или нет? – снова кричит Юраш.

Васко осторожно приоткрывает окно.

– Юраш, дружок, не сердись...

– Так впусти меня! – кричит Юраш.– Мне надо кое о чем с тобой потолковать.

– Юрашек,– упирается Васко,– не могу, ты меня изобьешь.

– Спрашиваю, ты впустишь меня или нет? – гаркнул Юраш на весь дремучий черный лес, подходя к окну.

Васко, еле волоча ноги, подошел к воротам, отодвинул засов и впустил Юраша.

– Хорошо,– одобрил Юраш и шагнул в комнату, Васко – за ним. Оба сели.

– Юрашек, не сердись. Не выпьешь ли рюмочку? – дрожащим голосом спросил Васко.

– Выпью, отчего не выпить,– согласился Юраш.– Знаешь, о чем я хочу с тобой потолковать?

– Не сердись, друг милый,– попросил Васко.-

Я и сам не рад, что так получилось. Девушки что листья с дерева. Сегодня здесь, завтра там.

– Васко, давай неси вино,– посоветовал Юраш,– да народ от окошек отгони.

Ведь половина деревни ждала, чем кончится эта встреча.

Вскоре Васко вернулся с вином, налил, оба выпили.

– Доброе вино,– сказал он,– в Ягре покупал. Не кислое, но и не сладкое.

– Замолчи!– ответил Юраш.– Да знаешь ли ты, зачем я к тебе пришел?

– Милый, золотой мой,– попросил Васко,– к чему этот разговор! Мы всегда были товарищами, и... понимаешь, она мне понравилась, я – ей...

– Не об этом я спрашиваю! – закричал Юраш.– Садись-ка поближе да вина наливай, чего ты все к двери жмешься?

Юраш выпил и тихонько сказал Васко:

– Тот платок, что я Маруше купил, обошелся мне в два гульдена. Васко, заплати мне эти два гульдена, и дело с концом!..

– Видишь теперь, братец,– сказал немного спустя Юраш, пряча деньги за потертый пояс,– мы всегда были товарищами.

– Нет больше романтики в Гемере,– сказал на следующий день в добшинском казино лесничий из Долинки и стал рассказывать...

Неподалеку от подножия обрывистых скал, где добывала уголь фирма «Вильгельм и К°», на втором этаже здания дирекции сидел в своем кабинете бледный, дрожащий инженер компании Павел Вебрейх. Время от времени он потирал спину, в чрезвычайном волнении, что было ему вообще-то несвойственно.

Павел Вебрейх уже давно жил на Востоке. Самое любопытное заключалось в том, что здесь, на северо-востоке Малой Азии, где добывала уголь фирма «Вильгельм и К°», он поспешил применить свои принципы, усвоенные им в Европе. Другими словами, он с чистой совестью клал себе в карман часть заработка шахтеров, людей самых различных национальностей, как-то: арабов, грузин, персов и армян – совершенно так же, как где-нибудь в Центральной Европе.

Но, кроме того, он ставил здесь различные научные опыты, стремясь на практике проверить, возможно ли вообще ничего не платить шахтерам. Другим его развлечением, совершенно несхожим с остальными его занятиями, были поиски древних клинописем, которые оставили на окрестных скалах ныне вымершие жители этой страны.

И в этой области инженер Павел Вебрейх достиг блестящих результатов. Не было в Европе такого ученого исторического общества, которое время от времени не публиковало бы в своих научных журналах открытия инженера, его сообщения о найденных им новых клинописных текстах и их расшифровке.

Словом, Павел Вебрейх был весьма известным исследователем древней ассирийской письменности. За несколько тысячелетий до нашей эры. в этих краях жили ассирийцы, занимая территорию от Тигра и Евфрата до северо-востока Малой Азии, где в наши дни добывала уголь фирма «Вильгельм и К°».

Смуглый араб, слуга инженера, смотрел в замочную скважину на странное поведение своего господина. Тот то и дело тер спину и ерзал на стуле, склоняясь над бумагами с оттисками клинописи.

Павел Вебрейх расшифровывал новый, весьма пространный текст, открытый несколько недель назад на соседних скалах. Сейчас перед инженером лежала именно эта клинопись.

Чем дольше смотрел Павел Вебрейх на оттиск, тем усерднее тер он спину и ерзал так чудно, что араб, слуга инженера, подражая своему господину, тоже начал ерзать и тереть рубаху так же странно, словно уклонялся от многочисленных ударов.