Джейн Остин - Доводы рассудка

Он желал вновь заставить ее любопытствовать, где и от кого слышал он о ней лестные отзывы; он желал, чтобы она его удостоила расспросами; но чары рассеялись. Он находил, что оживление и теснота вчерашней залы только и могли подстрекнуть суетность смиренницы-кузины. Он находил, что теперь и пытаться нечего вызвать ее интерес теми приемами, которые позволил он себе единственно оттого, что другие одолевали ее слишком настойчивыми притязаниями. Он не догадался умолчать как раз о том, что сразу привело ей на память самые его непростительные вины.

Не без удовольствия узнала она, что в самом деле он наутро покинет Бат, уедет спозаранок и вернется не ранее чем через два дня. Вечером сразу по приезде его уже пригласили на Кэмден-плейс: но хоть с четверга до субботы его не будет. Уж и того довольно, что ей вечно приходится терпеть миссис Клэй; но еще один лицемер и даже более фальшивый – это, право, уже слишком! Унизительно было думать о доверчивом неведении отца и Элизабет, ждать разочарований, какие им готовились! Уж лучше себялюбие миссис Клэй, уж лучше этот ужасный брак, только не хитросплетения мистера Эллиота, направленные на то, чтобы спасти сэра Уолтера.

В пятницу утром она решила отправиться к леди Рассел и все ей рассказать; и отправилась бы сразу после завтрака, когда бы миссис Клэй, любезно избавляя Элизабет от каких-то хлопот, тоже не собиралась выйти. А посему Энн переждала, пока минет угроза совместной прогулки, и, лишь убедясь, что миссис Клэй благополучно отбыла, она завела разговор о намерении своем провести утро на Риверс-стрит.

– Вот и прекрасно! – сказала Элизабет. – Мне нечего ей передать, кроме привета. Ах! Захвати ты, пожалуй, эту скучную книгу, которую она дала мне почитать, да благодари и не забудь сказать, что я ее прочла от корки до корки. Не могу же я вечно корпеть над новыми стихами и трудами историческими. Леди Рассел хоть кого замучит новинками. Кстати, ты ей не говори, но платье на ней вчера было просто уморительно. Я полагала, она не лишена вкуса, но на концерте мне было, право, за нее совестно. И такой натянутый вид! Как линейку проглотила! Словом, самый нежный привет.

– И от меня, – присовокупил сэр Уолтер. – Нижайшее почтение. Да скажи, что скоро сам я к ней буду. Долг учтивости. Я, впрочем, только карточку оставлю. Не стоит наносить утренние визиты даме в ее года, которая так небрежет своей наружностью. Уж я бы на ее месте стал, пожалуй, хоть румяниться – по крайней мере, не стыдно людям показаться. А то в последний раз подъезжаю – глядь, а шторы опустили.

Пока отец еще говорил, в дверь постучали. Кто бы это мог быть? Помня прежний обычай мистера Эллиота являться в любое время, Энн ожидала бы увидеть его, не будь он заведомо в семи милях от Кэмден-плейс. После непременной задержки последовали непременные приближающиеся шаги и миссис и мистер Чарлз Мазгроув были введены в гостиную.

Удивление было сильней всех прочих чувств, вызванных их нежданным визитом; но Энн была им искренне рада; прочие же не настолько огорчились, чтобы не в силах были изобразить радушие; а после того, как обнаружилось, что ближайшие их родственники вовсе не притязают на приют под их кровом, сэр Уолтер и Элизабет были в состоянии выказать им истинную сердечность. Они явились в Бат на несколько дней вместе с миссис Мазгроув и остановились в гостинице. Это вскоре выяснилось; но до тех самых пор покуда сэр Уолтер и Элизабет не увлекли Мэри в другую гостиную, дабы насладиться ее восторгами, Энн не могла вытянуть из Чарлза ни членораздельного ответа о цели приезда, ни объяснения кое-каким улыбкам и настойчивым намекам на одно деликатное обстоятельство, которые бросала Мэри, равно как и рассказа о том, кто еще приехал с ними в Бат.

Наконец узнала она, что, не считая их обоих, в Бат явились миссис Мазгроув, Генриетта и капитан Харвил. Чарлз представил ей обо всем подробный отчет; и она легко вообразила, как все сделалось. Сперва капитан Харвил надумал ехать в Бат по делам. Заговорил он о своем намерении еще на прошлой неделе; томясь бездействием, ибо охота на дичь уже закрылась, Чарлз положил отправиться вместе с ним, и миссис Харвил весьма одобряла сей план; Мэри, однако, и слушать не хотела о том, чтобы ее бросили одну, дулась, сердилась, и несколько дней и думать было нечего о поездке. Выручили отец и матушка. У матушки в Бате сыскались друзья, которых захотелось ей повидать; кстати же и Генриетта могла поехать с нею вместе и купить подвенечный наряд для себя и для сестры; а под крылышком миссис Мазгроув и капитану Харвилу было спокойней; Чарлза и Мэри, к общему удовольствию, тоже взяли в компанию. Явились они накануне поздно вечером. Миссис Харвил, ее дети и капитан Бенвик остались в Апперкроссе с мистером Мазгроувом и Луизой.

Энн удивляло только, что уж дошло до покупки подвенечного платья Генриетте. Ей-то казалось, что близкому браку будут препятствовать меркантильные расчеты. Но от Чарлза узнала она, что совсем недавно (уже после того, как Мэри к ней писала) один приятель выхлопотал для него на время чужой приход, и благодаря этим средствам и полной почти уверенности, что в недалеком будущем можно рассчитывать на доход более надежный, оба семейства уступили желанию молодых людей, и через несколько месяцев, не позже чем свадьба Луизы, была назначена их свадьба.

– А приход славный, – прибавил Чарлз, – всего в двадцати пяти милях от Апперкросса, места отменные, краса Дорсетшира. Вокруг чуть не самые лучшие заповедные леса во всем королевстве и три крупнейших поместья рачительных и любезных хозяев; и к двоим у Чарлза Хейтера будут рекомендательные письма. Только едва ли он оценит, – вздохнул Чарлз, – он мало смыслит в охоте. То-то и беда.

– Как же я довольна, – воскликнула Энн. – Как же я довольна, что все так славно устроилось. Обе сестры равно заслуживают прекрасной участи и так дружны, и хорошо, что светлые ожидания одной не омрачают будущего другой. Думаю, мистер и миссис Мазгроув от души рады за обеих.

– Рады-то они рады! Батюшка бы не прочь, чтобы джентльмены были побогаче, но иного не видит в них порока. Деньги, деньги, да двум дочкам сразу выложить – шуточное ли дело! Я, конечно, не хочу сказать, что это не по справедливости. Пусть получат свою дочернюю долю. А мне он всегда останется любящим и щедрым отцом. Правда, Мэри не одобряет выбора Генриетты. Она его, знаешь ли, никогда не одобряла. Но она несправедлива к кузену, и она забывает про Уинтроп. Никак я ей не втолкую, какие это ценные земли. По нынешним временам вовсе недурная партия. А сам Чарлз Хейтер всегда мне нравился, и вперед я к нему не переменюсь.

– Прекрасные ваши родители, – воскликнула Энн, – теперь должны быть довольны! И они все сделают для счастья дочерей. Какое благословение – зависеть от их доброй воли! Отец ваш и матушка, кажется, совершенно свободны от тщеславных предрассудков, которые часто ведут к беде и молодых и старых. Луиза, я надеюсь, совсем оправилась?