Джейн Остен - Мэнсфилд-парк

— Я скажу тебе кое-что, что тебя удивит. Миссис Грант пригласила Фанни на обед!

— Что ж, — сказал сэр Томас, словно ждал чего-то еще, чтобы и вправду удивиться.

— Эдмунд хочет, чтоб она пошла. Но как я без нее обойдусь?

— Она опоздает, — сказал сэр Томас, доставая часы, — но что тебя озадачило?

Эдмунд почувствовал, что должен заговорить и заполнить пропуски в рассказе матери. Он рассказал все, и ей только и осталось, что единственно прибавить:

— Как странно! Ведь прежде миссис Грант никогда ее не приглашала.

— Но разве не естественно, что миссис Грант хочет порадовать сестру такой приятной гостьей? — заметил Эдмунд.

— Что может быть естественнее, — сказал сэр Томас после недолгих размышлений. — Да и не будь тут ее сестры, все равно, я полагаю, ничего не может быть естественнее. Желание миссис Грант оказать внимание мисс Прайс, племяннице леди Бертрам, не требует никаких объяснений. Меня единственно удивляет, что она лишь теперь приглашена впервые. Фанни правильно поступила, не дав твердого ответа. Мне представляется, ее чувства делают ей честь. Но, сколько я понимаю, пойти ей хочется, ведь вся молодежь любит быть вместе, и я не вижу причин отказать ей в этом удовольствии.

— Но смогу ли я без нее обойтись, сэр Томас?

— Я думаю, без сомненья, сможешь.

— Ты ведь знаешь, когда тут нет моей сестры, она разливает чай.

— Твою сестру, должно быть, можно уговорить провести с нами день, и сам я тоже непременно буду дома.

— Тогда хорошо, Фанни может пойти, Эдмунд.

Добрая весть скоро достигла Фанни. По дороге к себе Эдмунд постучался к ней.

— Ну вот, Фанни, все улажено, твой дядя ни на миг не усомнился. Другого мнения у него не было. Ты идешь.

— Спасибо тебе, я так рада, — не задумываясь отвечала Фанни, однако, затворив за ним дверь и оставшись одна, невольно спохватилась: «Но почему мне радоваться? Ведь я уж наверно услышу и увижу там такое, от чего мне будет больно».

И все же, наперекор этому убежденью, она радовалась. Каким бы непритязательным ни показалось это развлеченье другим, для Фанни оно полно было новизны и значения, ведь, кроме дня, проведенного в Созертоне, она едва ли когда-нибудь обедала в гостях; и хотя теперь она отправлялась всего за три мили и ждали ее всего лишь три человека, все равно то был званый обед и все связанные с ним скромные приготовления сами по себе уже были радостью. Те, кто должен был входить в ее чувства и направлять ее вкус, не сочувствовали ей и не помогали, ибо леди Бертрам никогда и не помышляла о том, чтоб быть кому-нибудь полезной, а тетушка Норрис, которая пришла назавтра, поскольку сэр Томас ее пригласил, зайдя к ней рано поутру, была в прескверном расположении духа и, казалось, только о том и пеклась, чтоб как можно более испортить удовольствие племянницы и сейчас и в будущем.

— Право слово, Фанни, великое твое счастье, что к тебе так внимательны и так потворствуют твоим прихотям! Ты должна быть очень благодарна миссис Грант, что она подумала о тебе, и твоей тетушке за то, что она тебя отпускает; и смотри на это, как на нечто чрезвычайное, ведь, я надеюсь, ты понимаешь, что нет у тебя никаких оснований расхаживать по гостям да бывать на званых обедах; и не надейся, пожалуйста, что подобное приглашение когда-нибудь повторится. И не воображай также, будто приглашеньем на обед оказали честь тебе, честь оказана твоим дядюшке с тетушкой и мне. Миссис Грант почитает своим долгом перед нами в кои-то веки оказать тебе внимание, иначе она бы и не подумала тебя приглашать, и уж не сомневайся, будь дома твоя кузина Джулия, тебе этого приглашенья нипочем не получить бы.

Тетушка Норрис весьма искусно свела на нет всю радость Фанни от благорасположения миссис Грант, и, понимая, что от нее ждут ответа, Фанни только и смогла сказать, как она благодарна тетушке Бертрам за то, что та ее отпускает, и пообещала оставить вечернее тетушкино рукоделие в таком виде, чтоб той не понадобилась ее помощь.

— Уж будь уверена, тетушка прекрасно без тебя обойдется, не то она не позволила бы тебе уйти. Ведь при ней буду я, так что можешь быть за нее спокойна. И надеюсь, ты проведешь очень приятный день и от всего будешь в восторге. Но, скажу я тебе, когда за столом пятеро, это совсем нескладно; и меня крайне удивляет, что такая изысканная дама, как миссис Грант, не придумала ничего лучше! Да еще за их большущим столом, который так ужасно загромождает всю комнату! Если б, когда я съезжала, доктор согласился взять мой стол, как поступил бы на его месте всякий разумный человек, чем привозить свой нелепый новый, который больше, доподлинно больше здешнего обеденного стола, насколько было бы лучше! и насколько более его бы уважали! потому что если человек выходит за подобающие ему пределы, его не станут уважать. Всегда помни об этом, Фанни. Пятеро, всего пятеро будут сидеть за таким столом! А кушаний, смею думать, будет столько, что хватило б и на десятерых.

Тетушка Норрис перевела дух и опять заговорила.

— Люди, которые выходят из своего круга и тщатся делать вид, будто они выше его, поступают весьма безрассудно и глупо, а потому я полагаю, что сейчас, когда ты без нас собираешься в гости, самое время дать тебе совет, Фанни. И я тебя прошу и умоляю, не забывай о скромности, не разговаривай и не высказывай своих мнений, как будто ты ровня своим кузинам — нашей дорогой миссис Рашуот или Джулии. Поверь мне, добра от этого не будет. И помни, где б ты ни оказалась, ты должна быть тише воды, ниже травы; и хотя мисс Крофорд в пасторате, можно сказать, дома, ты с нее пример не бери. А захочешь вечером воротиться, жди, пока Эдмунд не соберется уходить. Пускай он сам решит, когда это уместнее сделать.

— Конечно, сударыня, я так бы и поступила.

— И ежели пойдет дождь, а, по-моему, дождя не миновать, по всему видно, что вечер будет сырой, — так уж ты как-нибудь обойдись и не надейся, что за тобою пришлют экипаж. Я нынче вечером домой не ворочусь, так что для меня запрягать не будут; и потому ты подготовься на этот случай, возьми с собою все, что может понадобиться.

Фанни нашла все это вполне естественным. Свое право на удобства она расценивала никак не выше, чем тетушка Норрис; и когда вскорости после этого разговора сэр Томас заглянул в комнату со словами: «Фанни, в котором часу тебе понадобится экипаж?», она так изумилась, что не смогла вымолвить ни слова.

— Любезнейший сэр Томас! — воскликнула тетушка Норрис, покраснев от негодованья. — Фанни может дойти пешком.

— Пешком! — повторил сэр Томас с величайшим достоинством и прошел в комнату. — Чтоб в это время года моя племянница отправилась на званый обед пешком! В двадцать минут пятого тебе удобно?

— Да, сэр, — робко отвечала Фанни, чувствуя себя перед миссис Норрис чуть ли не преступницей; и не в силах оставаться с нею, когда могло показаться, будто она торжествует, она вышла вслед за дядюшкою, и почти тотчас из-за двери донеслись возмущенные слова: