Леон Юрис - Исход

— При штабе в Иерусалиме. В контрразведке. Мои функции — связь с Си-Ай-Ди. У нас идет реорганизация. Представьте себе, есть сведения, что кое-кто из наших сотрудничает с Хаганой и даже с маккавеями.

Сазерленд вполне представлял себе это.

— Впрочем, сэр, я приехал к вам не только чтобы засвидетельствовать почтение, хотя, конечно, намеревался побывать у вас и справиться о здоровье. Повидаться с вами мне поручил генерал Хэвн-Херст.

— Вот как?

— Вам, вероятно, известно, что мы проводим операцию «Глушь» по эвакуации из Палестины всех англичан, без которых можно обойтись.

— Да, я слышал, только при мне ее называли операцией «Чушь», — ответил Сазерленд.

Фредди вежливо улыбнулся и откашлялся.

— Генерал Хэвн-Херст просил меня узнать, какие у вас планы.

— У меня нет никаких планов. Я нахожусь дома и никуда не собираюсь.

Фредди нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.

— Может быть, я выразился недостаточно ясно. Генерал Хэвн-Херст велел передать вам, что, когда все лишние англичане покинут страну, он не сможет больше отвечать за вашу безопасность. Если вы останетесь, это может причинить нам хлопоты.

Сазерленд понимал, что за словами Колдуэлла скрывается нечто иное: Хэвн-Херст хорошо знал его симпатии и боялся, как бы отставной генерал не начал сотрудничать с Хаганой. По сути дела, он предлагал Сазерленду убираться из Палестины.

— Передайте генералу Хэвн-Херсту, что я благодарен за заботу и что мне совершенно ясна его позиция в этом вопросе.

Фредди попытался настаивать, но Сазерленд встал, поблагодарил его за визит и проводил к крыльцу, где в штабной машине Колдуэлла ждал сержант. Генерал проследил, как машина спускается по шоссе в сторону тагартова форта. Как всегда, Фредди не справился с поручением: уж очень неуклюже он передал предостережение Хэвн-Херста.

Сазерленд вернулся в дом и задумался. Ему, конечно, угрожала опасность. Маккавеям вполне мог не понравиться английский генерал в отставке, который вдобавок дружит с арабами. Правда, маккавеи сто раз подумают, прежде чем решатся убрать его. А Хаганы вообще бояться нечего. Он поддерживал с ней связь и знал, что ее люди и на словах и на деле выступают против террора. С другой стороны, трудно угадать, что предпримет Хусейни, зная, что у Сазерленда много друзей среди евреев и некоторые из них, возможно, связаны с маккавеями.

Он вышел в парк, где вовсю цвели ранние розы, посмотрел вниз на Сафед и сразу ощутил покой и умиротворение. Нет, он не уедет отсюда — ни завтра, ни вообще никогда.

Покинув Сазерленда, Колдуэлл завернул в форт. Во внутреннем дворе находился учебный плац, тут же была и стоянка для машин. Его встретили и попросили зайти в отделение Си-Ай-Ди.

— Вы думаете сегодня вернуться в Иерусалим, майор Колдуэлл? — спросил его инспектор.

Фредди взглянул на часы.

— Да. Если сейчас выеду, то доберусь засветло.

— Очень хорошо. У меня тут один еврей, которого надо отправить в Иерусалим на допрос. Маккавей, опасный тип. Не исключено, что бандиты устроят засаду, если мы отправим его под конвоем. Будет лучше, если вы заберете его с собой.

— С удовольствием.

— Приведите этого еврейского мальчишку.

Два солдата втащили в кабинет мальчика лет четырнадцати-пятнадцати, связанного по рукам и ногам. Во рту у него торчал кляп, а разбитое в кровь лицо свидетельствовало, что допрос в Иерусалиме будет не первым. Инспектор подошел к арестованному.

— Не обращайте внимания на ангельское выражение лица этого Бен Соломона. Он очень опасная тварь.

— Бен Соломон? Что-то не припомню такого имени.

— Мы схватили его вчера вечером. Нападение на здание полиции в Сафеде. Они пытались выкрасть оружие. Этот звереныш убил гранатой двух полицейских. Вы только посмотрите на эту тварь!

Бен Соломон и бровью не повел, но его глаза горели презрением.

— Не вздумайте вытаскивать кляп, майор Колдуэлл, а то он немедленно примется распевать псалмы. Опасный фанатик.

Инспектор, которого раздражал ненавидящий взгляд мальчика, подошел к нему и ударил кулаком по зубам. Мальчик свалился на пол.

— Уберите! — приказал инспектор.

Мальчика бросили на пол машины. На заднее сиденье уселся вооруженный солдат, а Колдуэлл расположился рядом с шофером.

— Грязный щенок! — пробурчал шофер. — Если спросить меня, майор Колдуэлл, то нам следовало бы посвятить этим евреям пару недель. Мы бы научили их вести себя как полагается.

— Мой приятель получил пулю от маккавеев на прошлой неделе, — сказал солдат. — Такой был хороший парень. Жена у него недавно родила.

В долине Бет-Шеан трое англичан облегченно вздохнули. Опасность нападения миновала: здесь жили одни арабы. Теперь оставался опасный участок на подъезде к Иерусалиму.

Колдуэлл обернулся и посмотрел на пленного, лежавшего на полу. Его душила злоба. К Брюсу Сазерленду он испытывал презрение, потому что знал: отставной генерал сочувствует Хагане. Сазерленд выслуживается перед евреями, он сознательно спровоцировал катастрофу тогда на Кипре.

Колдуэлл вспомнил, как однажды он стоял у колючей проволоки в Караолосе и толстая еврейка плюнула ему в лицо.

Он посмотрел на связанного мальчика. Посередине заднего сиденья развалился охранник. Он давил тяжелым ботинком на голову мальчика, лежащего на полу, и таким образом развлекался.

— Грязный еврей! — пробормотал Колдуэлл. На своем веку он насмотрелся на этот народец — Уайт-чепел кишел бородатыми евреями. Он помнил запах их лавчонок, помнил, как они молились, согнувшись в три погибели. Колдуэлл помнил шумную ораву детей в черных ермолках, идущих в свою еврейскую школу.

Они въехали в Наблус. Колдуэлл улыбнулся, вспомнив офицерский клуб и еврейские анекдоты. Как-то в детстве мать водила его к заносчивому еврейскому врачу…

А еще говорят, что Гитлер был не прав, подумал майор. А ведь Гитлер хорошо знал, что надо делать. Жаль, что он не успел разделаться с евреями до того, как кончилась война. Колдуэлл вспомнил, как вместе с Сазерлендом оказался в Берген-Бельзене. Сазерленд заболел от того, что пришлось там увидеть. А ему, Колдуэллу, хоть бы что. Чем больше подохнет евреев, тем лучше.

Они въехали в арабскую деревню, жители которой были настроены против ишува особенно враждебно; здесь был опорный пункт Хусейни.

— Останови, — приказал Колдуэлл. — Мы сейчас выбросим этого гаденыша вон.

— Но, майор, они же убьют его, — возразил охранник.

— Я не люблю евреев, сэр, — сказал шофер, — но с нас спросят. Мы должны доставить арестованного в штаб.

— Молчать! — истерически взвизгнул Колдуэлл. — Я приказываю вышвырнуть его вон. Вы оба покажете под присягой, что маккавеи устроили засаду и отбили его. Если кто-нибудь из вас когда-нибудь проговорится, пусть пеняет на себя. Поняли?