Леон Юрис - Исход

— Все в сборе?

— Все.

— Хорошо. Тогда слушайте внимательно, — послышался в темноте голос Билла. — Я переговорил обо всем с командирами Пальмаха и с экипажем, мы приняли следующее решение. Погода благоприятная — берег весь в тумане. У нас есть запасной мотор. С ним мы можем увеличить ход до пятнадцати узлов. Часа через два мы войдем в территориальные воды. Если погода не изменится, попытаемся пробиться к берегу и посадить судно на мель южнее Кесарии.

По рубке пронесся взволнованный шепот.

— Удасться ли уйти от военных кораблей?

— Пока хватятся — будем уже у берега, — бросил Билл в ответ.

— А как с радарными установками? Не попадем ли мы на экран?

— Пожалуй, но вряд ли они отважатся подплыть так близко к берегу. Посадить крейсер на мель — слишком большой риск.

— А британский гарнизон на берегу?

— Мы установили связь с Пальмахом. Нас ждут. Уверен, они зададут англичанам жару. Вы получили в лагере инструкции, как высаживаться на берег. Вы знаете, на что мы идем и что надо делать. Карен и те двое, которые с детьми… подождите здесь до особого распоряжения. Вопросы есть?

Вопросов не было.

— Возражения есть? Возражений тоже не было.

— Тогда удачи! И да хранит всех вас Господь!

Ветер со свистом гнал туман вокруг древней, заброшенной гавани Кесарии с ее руинами, развалившимся молом и заросшей мхом пристанью, к которой приставали корабли за четыреста лет до наступления эры христианства.

Пять долгих столетий Кесария, построенная Иродом в честь Цезаря, была столицей римской Палестины. Теперь от нее остались одни развалины. Ветер свистел над водой, вздымал ее смерчем и обрушивал на скалы, выступающие далеко в море.

Здесь восстание против римских притеснителей завершилось резней двадцати тысяч евреев, здесь же был казнен их духовный вождь рабби Акива, поднимавший свой народ именем Бар-Кохбы. Все так же лениво текла в море речушка, на берегу которой римляне заживо содрали кожу с Акивы.

К югу от развалин стояли дома еврейского рыболовецкого кооператива «Морские нивы». Этой ночью рыбаки и их жены не спали.

Они сидели, притаившись в развалинах, и, затаив дыхание, вглядывались в море. Их было человек двести, и столько же было с ними пальмахников.

На древней башне Друза, выходящей далеко в море, мигнул сигнальный фонарь, и все насторожились.

На борту «Звезды Давида» Билл Фрай зажал в зубах окурок сигары, его руки застыли на штурвале. Он медленно подплывал зигзагами, обходя коварные рифы. На палубе беженцы прильнули к поручням, готовясь к высадке.

Пароход содрогнулся и затрещал, ударившись о подводную скалу! В воздух поднялась сигнальная ракета! Началось?!

Люди полезли через борт в воду, доходившую до плеч, и, борясь с волнами, начали фут за футов продвигаться к берегу, до которого оставалось несколько сот метров.

Когда вспыхнула ракета, рыбаки и пальмахники, ожидавшие на берегу, выскочили из укрытий и бросились навстречу беженцам. Многие спотыкались, падали в глубокие, ямы, их опрокидывало волнами, било о камни, но ничто не могло их остановить. Наконец оба человеческих потока встретились! Рыбаки и пальмахники подхватили беженцев и потащили их на берег.

— Скорее, скорее! — кричали они. — Снимайте одежду, надевайте вот это.

— Выбросьте документы!

— Кто переоделся, давайте за нами… быстрее, быстрее, быстрее!

— Тише! Не шумите!

— Никакого огня!

Беженцы сбрасывали мокрую одежду, надевали синие рыбацкие комбинезоны.

— Перемешайтесь… Перемешайтесь с нами!

Карен стояла на палубе и передавала детей пальмахникам, переносившим их на берег.

— Скорее… скорее…

Некоторые припадали к священной земле, целовали ее, плача.

— У вас еще будет время на это! Не сейчас!.. Быстрее, быстрее!.. — кричали пальмахники.

Билл Фрай стоял на мостике и орал в мегафон приказы. За час судно покинули почти все, остались только несколько десятков детей и руководители групп.

В тридцати милях севернее гавани подразделение Пальмаха, отвлекая внимание британского гарнизона от высадки в Кесарии, имитировало налет на английские склады.

На берегу рыбаки и пальмахники действовали быстро и слаженно. Часть беженцев пристроили здесь же, в деревне, остальных погрузили на машины и повезли в глубь страны.

Когда последний ребенок покинул борт корабля, Билл Фрай спустился на палубу и приказал руководителям групп покинуть судно.

Карен почувствовала, как ледяная вода сомкнулась над ее головой. Она встала на цыпочки, сделала несколько шагов и, сориентировавшись, поплыла, пока не нащупала дно. С берега доносились неясные восклицания на иврите и немецком. Девушка добралась до огромного валуна, выступавшего из воды у самого берега, и на четвереньках перелезла через него. Ее смыло обратно в море, но теперь дно было под ногами, и, дюйм за дюймом одолевая волну, Карен пробиралась все ближе к берегу.

Пронзительный вой сирен! Оглушительный треск винтовочных выстрелов!

Люди на берегу начали разбегаться!

Вода теперь доходила Карен только до колен. Она стояла и жадно глотала воздух. Перед ней выросли несколько англичан в форме, с резиновыми дубинками в руках.

— Нет! — закричала она. — Нет! Нет! Нет!

Девушка, визжа, бросилась на солдат. Сильная рука схватила ее сзади за шею, прижала к воде. Зубы Карен вонзились в эту руку. Солдат вскрикнул и ослабил хватку. Карен бросилась вперед, размахивая руками, но другой солдат поднял дубинку и ударил ее по голове. Она застонала и упала без сознания в воду. Карен открыла глаза. Нестерпимо болела голова. Однако, увидев щетинистую физиономию и заплывшие глазки Билла Фрая, она улыбнулась.

— Дети! — закричала она и рывком поднялась.

Билл удержал ее за плечи.

— Успокойся, большинство ребят успели увезти. Остальные здесь с нами.

Карен закрыла глаза, вздохнула и опустилась на подушку.

— Где мы?

— В английском лагере Атлит. Все получилось чудесно. Больше половины успели смыться. Англичане до того взбесились, что хватали всех без разбора и приволокли сюда матросов, рыбаков, беженцев… Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно. Что со мной было?

— Ничего. Ты пыталась в одиночку разбить всю британскую армию.

Она отбросила одеяло, села и ощупала шишку на голове. Ее одежда еще не просохла. Карен спустилась с кровати, прошлась, пошатываясь, до выхода из палатки. Здесь стояло несколько сот палаток, а вокруг — колючая проволока. По ту сторону проволоки караулили английские солдаты.

— Я не знаю, что на меня нашло, — сказала Карен. — Я в жизни никого не ударила. Когда я увидела солдат, пытавшихся меня остановить, со мной произошло что-то очень важное, пожалуй, самое важное за всю мою жизнь. Я должна была ступить ногой на палестинскую землю… почувствовала, что просто умру, если не ступлю. Не знаю, что на меня вдруг нашло. — Она села рядом с капитаном.