Леон Юрис - Исход

— Нет, ты ответь мне! — настаивал Марк.

— Ее не посадят на «Исход». Я поставила такое условие, прежде чем пойти работать к Ари Бен Канаану.

— Дура! Черт возьми, какая же ты дура, Китти!

— Перестань! Не представляй это чем-то непристойным! — попросила она. — Я могу дать Карен то понимание и дружбу, в которых она нуждается.

— Какая там дружба! Ты хочешь стать ей матерью.

— А если и так? В этом тоже нет ничего дурного.

— Послушай, Китти. Давай не будем орать друг на друга. Успокойся. Не знаю, как ты себе это представляешь, но ее отец, вероятно, жив. Если даже нет, то у нее есть семья в Дании. Наконец, эта девочка отравлена, как они все. Ей нужна Палестина.

Китти побледнела, в ее глазах появилось страдание, и Марк пожалел о своих словах.

— Я, пожалуй, поступаю дурно, что не даю ей уехать на «Исходе». Мне хотелось побыть с нею хоть несколько месяцев… Чтобы заслужить ее доверие, чтобы убедить ее поехать со мной в Америку. Если бы я провела с нею несколько месяцев, я обрела бы уверенность в себе…

— Китти, Китти, Китти! Она не Сандра. С тех пор как кончилась война, ты только одну Сандру и искала всюду. Ты искала ее в приюте в Салониках. Может быть, оттого ты и у Бен Канаана согласилась работать, что речь шла о детях и ты надеялась найти среди них Сандру.

— Пожалуйста, Марк, перестань!

— Хорошо. Чем я могу тебе помочь?

— Узнай, жив ли ее отец. Если он умер, я удочерю ее и увезу в Штаты.

— Постараюсь, — сказал Марк.

К их столу подошел Ари Бен Канаан в капитанской форме. Лицо палестинца как всегда ничего не выражало. Китти же буквально засветилась, едва увидела его.

— Со мной только что связался Давид из Караолоса. Произошло нечто требующее немедленного вмешательства. Думаю, что вам лучше пойти со мной, — сказал он Китти.

— Что случилось? — в один голос спросили Марк и Китти.

— Точно не знаю. Этот Ландау, мальчик, который подделывает бумаги… Сейчас он как раз работает над документами для вывоза детей. Он вдруг отказался продолжать, пока не поговорит со мной.

— Но я тут при чем? — спросила Китти.

— Ваша подруга, эта датская девушка Карен, чуть ли не единственный человек, которого он слушает.

Китти побледнела.

— Эти бумаги должны быть готовы в течение ближайших тридцати шести часов, — твердо сказал Ари. — Может быть, вам придется через Карен поговорить с парнем.

Китти поднялась и безвольно пошла за ним. Марк грустно покачал головой и долго смотрел на ее опустевшее место.

Карен стояла посреди классной комнаты, служившей штабом Пальмаха, и сердито смотрела на светловолосого мальчика с нежным лицом и светлыми волосами. Дов выглядел младше своих семнадцати лет, но мягкость его черт была обманчивой. Холодные голубые глаза прятали горе и ненависть. Карен подошла к нему и погрозила пальцем.

— Дов, что ты опять задумал?

Он скривил губы, пробормотал что-то невнятное.

— Перестань рычать на меня, как собака, — потребовала она. — Я хочу знать, что ты затеял.

Дов нервно заморгал. С Карен бесполезно спорить, когда она сердится.

— Я сказал им, что мне нужно поговорить с Бен Канааном.

— Зачем?

— Видишь эти бумаги? Это бланки английских нарядов. Ари дал мне список трехсот детей из нашей секции, подлежащих якобы переводу в новый лагерь в Ларнаке. Ни в какой лагерь их не переводят. У Моссада где-то припрятано судно. Они повезут их в Палестину.

— Ну и что из этого? Ты же знаешь — не нам требовать отчета от Моссада или Пальмаха.

— На этот раз я требую отчета. Наших с тобой имен в этом списке нет. Я не стану работать с этими бумагами, если не возьмут нас с тобой.

— Откуда ты взял, что речь идет о судне? Если даже такое судно существует и мы с тобой на него не попадем, то на то, наверное, есть причины. Мы нужны здесь, в Караолосе.

— Мне плевать на это. Они обещали переправить меня в Палестину, и я заставлю их это сделать.

— А не кажется ли тебе, что мы по уши в долгу перед этими ребятами из Пальмаха за все, что они сделали для нас? Неужели ты такой эгоист?

— Сделали для нас, сделали для нас! Неужели ты до сих пор не поняла, почему они так лезут из кожи, чтобы переправить как можно больше евреев в Палестину? Неужели ты воображаешь, будто все это делается только из любви к нам? Им нужны люди, чтобы воевать с арабами.

— А как же американцы и все прочие? У них-то какие дела с арабами? Отчего они нам помогают?

— Я тебе скажу. Их грызет совесть. У них комплекс вины, что мы, а не они попали в газовые камеры.

Карен, едва сдерживаясь, сжала кулаки и губы; даже глаза зажмурила.

— Дов, Дов! Неужели ты ничего другого не умеешь, как ненавидеть? — Она пошла к двери.

Он обогнал ее, преградил дорогу.

— Ты злишься на меня? — сказал он.

— Да, злюсь.

— Ты мой единственный друг, Карен.

— Тебе бы только попасть в Палестину, записаться террористы и убивать.

Она вернулась в комнату, села у стола и вздохнула. Перед ней на доске было написано мелом: «Бальфурской декларацией 1917 года англичане взяли на себя обязательство создать в Палестине еврейское государство».

— Я тоже хочу в Палестину, — прошептала она. — Мне до смерти хочется туда. Меня ждет в Палестине отец… Я знаю, что ждет.

— Иди в свою палатку, поговорим там, — сказал Дов. — Скоро придет Бен Канаан.

Когда Карен ушла, Дов шагал по комнате минут десять, все больше злясь и распаляясь.

На пороге появилась рослая фигура Ари Бен Канаана. Следом за ним шли Давид Бен Ами и Китти Фремонт. Давид запер дверь на замок.

У Дова сузились глаза, он с подозрением посмотрел на Ари, потом перевел взгляд на Китти.

— Я не хочу, чтобы она слушала наш разговор.

— А я хочу, — ответил Ари. — Говори при ней.

Дов заморгал глазами в нерешительности. Он знал, что Бен Канаана ему не переспорить. Он хлопнул ладонью по пачке фальшивых нарядов.

— Мне кажется, что вы собираетесь отправить эти три сотни на судне Моссада.

— Интересная мысль, — сказал Ари. — Валяй дальше.

— У нас с вами уговор, Бен Канаан. Я не стану оформлять эти бумаги, пока вы не внесете в список меня и Карен Клемент. Вопросы есть?

Ари посмотрел искоса на Китти.

— Ты не задумывался, Дов, что никто, кроме тебя, не справится с этой работой и что поэтому ты нам нужен именно здесь? — спросил Давид Бен Ами. — Ты не задумывался, что ты и Карен принесете здесь гораздо больше пользы, чем в Палестине?

— А вам не приходило в голову, что мне на это наплевать? — огрызнулся парень.

Ари опустил глаза, скрывая улыбку. Дов хитер, упрям и отнюдь не шутил. Сразу видно, какую он прошел школу.

— Да, кажется, все козыри у тебя, — сказал Ари. — Вставляй свою фамилию в список.

— А Карен?

— Об этом уговора не было.