Теннесси Уильямс - Кошка на раскаленной крыше

МАРГАРЕТ: Это она так думает. Ей, сообщили версию, предназначенную для больного. Вот старики и радуются, бедняги… Но сегодня она все узнает. Когда Папа уже заснет, ей скажут, что опухоль у него злокачественная… И спасти его нельзя. (Со стуком задвигает ящик.) Это конец!

БРИК: А он знает?

МАРГАРЕТ: Черт побери, кто ж из людей думает, что умрет? И кто способен сказать другому: «Ты скоро умрешь»? Приходиться обманывать. Да они сами себя обманывают.

БРИК: Почему?

МАРГАРЕТ: Почему? Потому что каждый мечтает о жизни вечной, вот почему. Но только на земле, а не на небе. (Брик коротко хохотнул ее мрачному юмору.) Да… (Прикасаясь пальцами к ресницам.) Такие дела… (Оглядывается.) Куда я положила сигарету? Не хватало еще спалить дом… Если так, то хорошо бы с Мей, Гупером и их уродами! (Нашла сигарету, жадно затягивается. Выпускает дым и продолжает.) Так что это последний день рождения Большого Па. Гупер и Мей все это знают. Еще бы. Первыми были в клинике. Вот и прискакали сюда со своим выводком. Неудивительно. А ты знаешь, что папа не оставил завещания? Он и не думал об этом никогда. Так что им главное сейчас довести до его сознания, что ты пьешь, а я бездетна.

Брик какое-то время не отрывает от нее взгляда, затем сердито бормочет что-то про себя и быстро ковыляет на галерею, исчезает в гаснущих лучах солнца.

МАРГАРЕТ (продолжает говорить нараспев, как в церкви): Ты ведь знаешь, я очень люблю твоего отца. Старик мне нравится.

БРИК (едва слышно): Да, я знаю.

МАРГАРЕТ: Я даже восхищаюсь им, несмотря на грубость, ругань и все такое. Твой отец – человек открытый. Не корчит из себя джентльмена и не стесняется быть самим собой. Каким он был неотесанным мужланом в Миссисипи, таким и остался. Как в те времена, когда работал простым надсмотрщиком у Джека Отро и Питера Очелло. Потом сам стал хозяином, создал богатейшую плантацию… Мне он всегда нравился… (Идет к просцениуму.) А сейчас его последний день рождения. Все это грустно. Но я смотрю фактам в лицо. Ты умеешь смотреть фактам в лицо? Надо уметь… Чтобы заботиться об алкоголике, нужно много денег, и эта участь выпала мне.

БРИК: Совсем не обязательно обо мне заботиться.

МАРГАРЕТ: Приходится. Если двое оказались в одной лодке, надо заботиться друг о друге. На что ты будешь покупать лучший виски, когда кончатся запасы? А может, перейдешь на дешевое пиво? Гупер и Мей хотят лишить нас прав на наследство под предлогом, что ты – алкоголик, а я бездетная. Нам надо сорвать их план! Ты знаешь, Брик, я ведь была дьявольски бедна всю свою жизнь! Это правда!

БРИК: Я не говорю, что нет.

МАРГАРЕТ: Всегда приходилось унижаться перед людьми, которых теперь не можешь, только потому, что у них есть деньги и власть. Я была бедна, как церковная мышь. Тебе не понять. Ну, вот, чтоб ты представил: до ближайшей бутылки виски тысяча миль, а у тебя сломана нога и нет костыля! Вот что такое – быть бедной, как церковная мышь, зависеть от родственников, которых ненавидишь за их богатство, а все твое имущество – груда платьев с чужого плеча да несколько ветхих трехпроцентных облигаций. Отец мой пил не хуже тебя, и бедная мама крутилась, как могла. Ведь надо было поддерживать вид благополучия и соблюдать приличия, – и все это на жалкие пятьдесят долларов в месяц, которые мы получали от старых облигаций! Когда я закончила школу, у меня было только два вечерних платья! Одно мама сшила по готовой выкройке, а другое перепало от богатой кузины, наглой девки. Как я ее ненавидела! Ох, как я ее ненавидела! А на свадьбу я надела бабушкино подвенечное платье… Вот я и стала кошкой на раскаленной крыше!

Брик все еще на балконе. Кто-то из слуг-негров кричит ему снизу: «Мистер Брик, как вы себя чувствуете?» Вместо ответа Брик приветливо поднимает стакан.

МАРГАРЕТ: Можно быть молодым и без денег, но нельзя стариться, не имея ни гроша. Если ты стар и у тебя нет денег, это уже катастрофа. Нужно быть или тем, или другим! Это правда, Брик… (Брик тихо насвистывает.) Ну, вот я и готова… В полном порядке, все на месте. (Потерянно, почти со страхом.) Все на месте, ничего не упущено… (Беспокойно ходит по комнате, не зная, чем заняться, и говорит как бы сама с собой.) Я знаю, где сделала ошибку… О чем я? Ага… мои браслеты. (Один за другим надевает себе на руку несколько браслетов.) Я много думала и теперь поняла, где сделала ошибку. Да. Не надо было говорить тебе правду об истории со Скиппером. Зачем я только призналась тебе. Непоправимая ошибка. Не надо было говорить.

БРИК: Мэгги, ни слова о Скиппере. Я не шучу. Не смей упоминать его имени.

МАРГАРЕТ: Но ты пойми, что мы со Скиппером…

БРИК: Ты не веришь, что я говорю всерьез? Тебя, видно, сбивает с толку, что я говорю спокойно? Послушай, Мэгги, ты затеваешь опасную игру. Ты… Ты… Такими вещами не шутят.

МАРГАРЕТ: Нет, милый, на этот раз я выскажу тебе все до конца. Да, мы со Скиппером любили друг друга. Если это можно назвать любовью. Просто через нашу близость каждый из нас мог острее ощутить свою близость к тебе. Понимаешь ты – ты всегда слишком много требовал от людей. От меня, от него, ото всех, кто осмеливался полюбить тебя. И таких, как мы со Скиппером, таких дураков нашлось немало. Ты слишком много требовал от людей, видите ли – ты сверхчеловек! Высшее существо! И даже когда мы любили друг друга, каждый из нас думал о тебе! Что же тут страшного? Мне это даже нравилось. Я и считала, что правда… Да! Мне не следовало признаваться…

БРИК (неестественно высоко подняв голову): Мне обо всем рассказал Скиппер, а не ты, Мэгги.

МАРГАРЕТ: Нет, я!

БРИК: После него.

МАРГАРЕТ: Какая разница, кто…

БРИК (стремительно выходит на балкон и кричит): Девочка! А, девочка!

ДЕВОЧКА (издалека доносится ее голосок): Что, дядя Брик?

БРИК: Попроси всех подняться сюда… Приведи всех наверх!

МАРГАРЕТ: Нет, теперь ты меня не остановишь! Могу повторить при всех!

БРИК: Девочка! Ну, беги скорее! Сделай то, что я сказал. Позови всех!

МАРГАРЕТ: Потому я не могу больше молчать, а ты… Ты каждый раз затыкал мне рот! (Рыдает, затем берет себя в руки и продолжает почти спокойно.) В этом было что-то неизъяснимое, словно в древней легенде. Да иначе и быть не могло, поскольку все завертелось вокруг тебя, вот от чего такая бездна печали, невысказанной, неутоленной любви. Не думай, Брик, я все понимаю… я все понимаю! И чувствую искреннее уважение к порывам высокой души, разве ты не видишь? Я только хочу сказать, что жизнь продолжается и после гибели всех идеальных представлений о ней… Да, продолжается… (Брик хочет взять свой костыль и, опираясь на мебель, передвигается в то время, как Маргарет продолжает говорить, словно одержимая.) Я помню прекрасно, как в колледже все вчетвером мы назначали свидания: Глэдис Фицжеральд и я, ты и Скиппер. Только свидания эти больше были похожи на ваши встречи со Скиппером, а мы с Глэдис тащились сзади, словно дуэньи.