Сборник Статей - Смелый шаг

«Следующий заговор излечивает вывихи. Возьми зеленый тростник в 4 или 5 футов длины, разрежь его, и пусть два человека держат его на твоихбедрах. Потом начни произносить заговор: „In alio s. f. motas vaeta daries dardaries astataries dissunapiter“, -и продолжай до тех пор, пока оба куска не соединятся; сверху маши железом. Когда оба куска соединятся и соприкоснутся, возьми их, разрежь, привяжи к вывиху, и он излечится. Однако повторяй ежедневно над вывихом или переломом тот же заговор или следующий: „Huat hanat huat ista pista sista, domiabo damnaustra“, -или же: „Huat haut haut ista sis tar ardan nabor dunnaustra“. Так писал во II в. до н. э. не деревенский маг, не колдун и не шарлатан, зарабатывающий на доверчивости народа. Этот „рецепт“ принадлежит Катону Старшему – бесстрашному противнику Ганнибала, полководцу, удостоенному триумфа за победы в Испании, консулу и оратору, статуя которого украшала римский форум, а его речами восхищался Цицерон и Плутарх. Пройдет еще 2 века, и Цезарь захватит Галлию, Август будет гордиться тем, что „принял Рим кирпичным, а оставляет мраморным“, Катулл воскликнет вечное „Odi et amo!“ иВергилий создаст „Энеиду“. А Плиний Старший, ученый, писатель-энциклопедист, занимавший важнейшие государственные должности при Веспасиане иТите, в своей „Естественной истории“ будет продолжать утверждать, что „прикосновение руки человека, умершего преждевременной смертью, излечивает зоб и болезни горла“, что „пепел оленьего рога укрепляет качающиеся зубы“, а „от бессонницы пьют вино с овечьим потом и миррой, или овечий пот с гусиным салом и миртовым вином, хорошо также привязать к телу кукушку в заячьей шкуре, или привязать ко лбу клюв цапли в ослиной шкуре“. В блестящем Риме долгое время совсем не было врачей. А как же соседство Греции, где врачебное искусство процветало еще с эпохи Гомера? Впервые греческий медик прибыл в Рим лишь в 218 г. до н. э. Государство даровало ему гражданство и лавочку близ масляного рынка, где он мог принимать больных. Но чтобы римлянин, гордо именовавший себя „civis romanus“, вверил свою жизнь врачу? Нет, это слишком рискованно. Катон Старший предостерегал своего сына: „Греки – народ распущенный и упрямый. Моими устами вещает оракул, когда я говорю: каждый раз, когда этот народ приносит нам свои знания, он портит все; и будет еще хуже, если они пришлют нам своих врачей. Все они дали друг другу клятву уничтожить всех варваров при помощи медицины, и под именем варваров ониподразумевают также и нас самих. Если онитребуют вознаграждения за то, что лечат нас, то это лишь для того, чтобы втереться в наше доверие и тем вернее погубить нас. Я запрещаю тебе раз и навсегда обращаться к врачам“. Поход к врачу действительно был подобен игре в кости. Только ставкой была жизнь. По закону (и римскому и греческому) медик не нес ответственности за ошибочное лечение. Даже попытки Суллы ввести указ об изгнании или смерти врачей за нерадение или невежество провалились. Кроме того, приезд вРим в I в. до н. э. знаменитого греческого врача Асклепиада и успех его метода с применением ванн побудил многих римлян к занятию медициной. Конкуренция росла и новоиспеченные врачи не пренебрегали никакими средствами для привлечения пациентов. Их главным козырем было изобретение какого-нибудь нового лечения, какого-нибудь неизвестного еще лекарства: один медик предписывал холодные ванны, другой ванны паровые, третий расхваливал лечение вином. Итем не менее с I в. до н. э. римское врачебное искусство, наконец, начинает процветать. Указом от IV в. до н. э. Цезарь предоставил всем римским медикам гражданские права и другие привилегии. При Августе лекари ввойсках были включены втабель о рангах; общественные врачи или императорские лейбмедики освобождены от налогов. Врач вдруг стал незаменим. Зачастую он наживал огромные состояния: Плиний упоминает о завещаниях в 2 и даже 6 миллионов. И, хотя везло далеко не всем (так, на могиле одного разорившегося медика было выбито: „Большое количество погубило меня“), улицы Рима обрастали лавочками врачей, а на Аппиевой или Лабиканской дорогах нередко можно было встретить спешащего в город странствующего дантиста или окулиста. Сидя на спине серого мула, в плаще и шляпе, окулист, одной рукой погоняя упрямое животное, другой удерживал свою единственную котомку с множеством заготовленных печаток. Печатка – маленькая палочка сухой глазной примочки, имеющая форму печати, на которой было написано имя окулиста, название примочки и болезни, излечиваемой ею, -была придумана им для постоянной рекламы. Ивот уже хирург ампутировал ногу, заменяя ее деревянной, литомист вырезал камни, а дантист скреплял зубы золотом. Римские врачи в совершенстве овладели своим искусством, и Западная Европа вплоть до Нового времени опиралась на их достижения. Однако… Катон Старший… Он что-то писал своему сыну про…греков. Ах, да! „Каждый раз, когда этот народ приносит нам свои знания, он портит все; и будет еще хуже, если они пошлют нам своих врачей“. Не будь греков – не было бы иримской медицины. Так не стоит ли вернуться к истокам? Раненому Махаону Гекамеда, наложница Нестора „…растворила Смесь на вине прамнейском, натерла козьего сыра Теркою медной ияичной присыпала белой мукою. Так уготовя напиток составленный, пить приказала“. („Илиада“, XI) Ав „Одиссее“ Гомер поет даже о тех, кто непосредственно обучался врачебному искусству. И это – в VIII в. до н. э.! Чуть позже в храме Асклепия (бога врачевания) в Эпидавре, куда стекались за исцелением со всех концов Греции, будут начертаны благодарственные надписи: „Амвросия из Афин была крива. В качестве просительницы она пришла к богу и, прогуливаясь в священной ограде, посмеялась над некоторыми исцелениями, утверждая, что невероятно и невозможно, чтобы хромые стали ходить и слепые видеть только благодаря виденному ими сну. Когда она заснула, то увидела сон. Ей казалось, что бог предстал перед ней, говоря, что он исцеляет ее, но в виде платы требует, чтобы она поместила в храме серебряную свинью в воспоминание о своей доказанной глупости. С наступлением дня она вышла исцеленною“. „Один немой мальчик пришел как проситель в храм, чтобы возвратить себе голос. Когда он принес предварительную жертву и исполнил другие обычные церемонии, то служитель, приносивший жертвенный огонь, обратился к отцу мальчика с вопросом: „Согласен ли ты через год, если получишь просимое, принести богам жертву в благодарность за исцеление?“ Тогда мальчик вдруг сказал: „Я согласен на это“. Удивленный отец приказал ему повторить; мальчик повторил и с этого момента выздоровел“. „Гераей из Митилены не имел волос на голове, но их было у него много на подбородке.