Джонатан Свифт - Сказка бочки

Действительно, республике тёмных авторов, после изобретения ими великолепного средства — смерти, чрезвычайно повезло по части стяжания богатой и громкой репутации. Ведь ночь — мать всех вещей, и потому мудрые философы считают, что книга тем полезнее, чем она темнее. По той же причине подлинно просветлённые 190 190 Иллюминаты — так называются розенкрейцеры. (иными словами самые тёмные из всех) нашли несметное число комментаторов, и те, вооружённые своим схоластическим повивальным искусством, помогли им разрешиться мнениями, которых сами авторы никогда, может быть, и не зачинали 191 191 Мы сплошь и рядом встречаем у комментаторов насильственное толкование, о котором автор никогда и не помышлял. , что, однако, не мешает справедливо считать этих авторов их законными отцами. Ведь их слова подобны брошенному наудачу семени, которое, падая на плодородную почву, даёт гораздо больший урожай, чем надеялся или воображал сеятель.

Итак, для содействия успеху столь полезного произведения, позволю себе бросить здесь несколько намёков, что окажет большую помощь возвышенным умам, которым будет поручено составление универсального комментария к этому выдающемуся трактату. Во-первых, я вложил глубочайшую тайну 192 192 Это самое проделали еврейские каббалисты с Библией, утверждая, будто таким способом им удалось найти замечательные тайны. в число 0, помноженное на семь и делённое на девять. Следовательно, если набожный брат розового креста горячо и с живой верой помолится шестьдесят три утра подряд, а потом переставит во втором и пятом разделе некоторые буквы и слоги, соответственно преподанным правилам, ему, несомненно, откроется полный рецепт opus magnum 193 193 Главный труд (лат.). . Наконец, кто возьмёт на себя труд сосчитать, сколько раз повторяется в настоящем трактате каждая буква, и точно определит разность между всеми этими числами, уясняя себе истинную естественную причину для каждой такой разности, тот с избытком будет вознаграждён за свой труд полученными в результате открытиями. Но ему следует остерегаться Bytus'а и Sige 194 194 Один выдающийся богослов, к которому я обратился за разъяснением этого пункта, сказал мне, что эти варварские слова вместе с Acamoth'ом и его свойствами, упоминаемыми далее, заимствованы из Иринея. Он обнаружил это, изучая названного древнего писателя по поводу другой цитаты нашего автора, помещённой им на заглавном листе, со ссылкой на книгу и главу. Любознательные читатели очень заинтересовались, действительно ли варварские слова Basima Eaca basa и т. д. есть у Иринея, и по исследовании обнаружилось, что это особый жаргон некоторых еретиков и, значит, очень подходит в качестве эпиграфа для настоящей книги. и тщательно помнить о свойствах Acamoth'а, a cujus lacrymis humecta prodit substantia, a risu lucida, a tristitia solida et a timore mobilis 195 195 Из слёз его происходит влажная сущность, из смеха — светлая, из печали — твёрдая, из страха — подвижная (лат.). по этому поводу Eugenius Philalethes 196 196 К упомянутому выше трактату, озаглавленному Anthroposopia theomagica, прибавлен другой, под заглавием Anima magica abscondita, написанный тем же автором В о г а н о м, под именем Eugenius Philalethes, но ни в одном из этих трактатов нет никакого упоминания об Acamoth'е или его свойствах, так что это просто шутка для осмеяния тёмных непонятных писателей; только слова: A cujus lacrymis и т. д., как мы сказали, заимствованы у Иринея, хотя я не знаю, откуда именно. Думаю, что одним из намерений автора было заставить любознательных людей рыться в указателях и раздобывать трудно доступные книги. допустил непростительную ошибку.

После этих долгих блужданий в сторону я с удовольствием возвращаюсь к своему рассказу и буду впредь идти с ним нога в ногу до самого конца путешествия, разве только по дороге мне откроется очень уж красивый пейзаж. Хотя в настоящее время я не предвижу и не ожидаю таких вещей, однако, если что-нибудь подобное случится, я наперёд прошу читателя любезно сопровождать меня и позволить мне вести его по всем извилинам боковой дорожки. Ибо с писанием книг дело обстоит так же, как с путешествиями: если человек спешит домой (чего о себе не могу сказать, так как нигде нет у меня так мало дела, как дома) и если его лошадь утомилась от долгой езды и дурных дорог или попросту она кляча, я без обиняков советую ему взять самый прямой и самый проторённый путь, как бы ни был он грязен. Но, конечно, мы должны признать такого ездока плохим спутником: на каждом шагу обдаёт он грязью и себя и своих товарищей; все помыслы, желания и разговоры путешественников направлены лишь на то, как бы поскорее доехать; и при каждых брызгах, при каждой луже и при каждом ухабе они от всего сердца посылают друг друга к чёрту.

Иное дело, когда путешественник и его лошадь свежи и бодры, когда кошелёк его полон и когда перед ним целый день: он выбирает дорогу почище и поудобнее, занимает своих спутников приятными разговорами и пользуется первым случаем, чтобы увлечь их к лежащим по пути красивым пейзажам, созданным искусством или природой или обоими вместе; если же по глупости или от усталости те отказываются, он, обрушив на них проклятия, предоставляет им плестись дальше, в уверенности, что догонит их в ближайшем городе. Приехав туда, он бешено мчится по улицам, все жители, от мала до велика, выбегают посмотреть на него, сотня голосистых дворняжек с лаем 197 197 Под этими дворняжками подразумеваются так называемые истинные критики. бросается за ним, и если он удостаивает самую дерзкую ударом хлыста, то скорее для потехи, чем по злобе; а когда какой-нибудь озорной ублюдок осмеливается подбежать слишком близко, то получает от скакуна такое приветствие копытом в зубы (нисколько не замедляющее бега лошади), что с визгом ковыляет в свою подворотню.

Перехожу теперь к рассказу о замечательных приключениях моего достославного Джека. Внимательный читатель, наверное, отлично помнит, в каких чувствах и в каком состоянии покинул я своего героя в конце одной из предшествующих глав. Поэтому читателю необходимо прежде всего извлечь суть из двух последних разделов, если он хочет приготовить свой разум к тому, чтобы как следует насладиться дальнейшей моей повестью.

Джек не только расчётливо воспользовался первым расстройством своего мозга, чтобы положить основание эпидемической секте эолистов, но, благодаря необычайно деятельной работе воображения, пришёл ещё к некоторым странным понятиям, с виду, правда, весьма бессвязным, но не лишённым какого-то таинственного смысла, и нашлось немало людей, готовых принять их и усовершенствовать. Я буду поэтому крайне осторожен и точен, излагая такого рода события, о которых мне удалось узнать или из расспросов заслуживающих доверия людей, или при помощи усердного чтения; я опишу их как можно нагляднее, насколько вообще доступны перу понятия такой высоты и такого значения. И я нисколько не сомневаюсь в том, что они дадут богатейший материал для всех, кто способен в горниле воображения переливать вещи в прообразы, кто и без солнца умеет создавать тени, и без помощи философии лепить из них субстанции, — словом, для всех, кто обладает счастливым даром присоединять к букве тропы и аллегории и утончать буквальный смысл в иносказательный и загадочный.