Алексей Толстой - Собрание сочинений в десяти томах. Том 9

Голос первого бирюча.Закрывай лавки, бросай торговать, государь сказал идти на Лобное место!

Голос второго бирюча.Мужики деревенские, люди слободские, посадские, айда на Лобное место!

Голос третьего бирюча.Князья, бояре, окольничие и всяких чинов дворцовые и приказные люди, идите на Лобное место!

Басманов (поманивает вниз – туда, где шумит толпа). Поближе, поближе, торговые люди, ничего не бойтесь, – самые добрые – выходите по одному.

Купцы и за ними ремесленники поднимаются на пригорок и кланяются Басманову.

Первый купец.Купец скобяного ряда, Шестопалов, где стать-та?

Басманов. Колпачком прикройся, кушачок отсунь, стой весело.

Первый купец.Да уж как можем…

Второй купец (с лицом и бородой, как пишут на иконах). Мы – купцы Алексеевы, нитошники, канительщики.

Басманов. Эва, какой ты старый.

Второй купец.Бяда! Татарское иго помню. А я еще ничего…

Первый ремесленник.Мы – оружейники с Арбата.

Второй ремесленник.Кожевенники от Мясницких ворот…

Басманов. Ремесленникам стоять отдельно.

Ругань, крики. Выбегает толстая румяная женщина в двух шубах и трех платках.

Купчиха. Как – зачем бабу вперед? Как – зачем бабу? Купчиха я добрая. Здравствуй, боярин.

Басманов. Здравствуй, печь.

Купчиха. Уж и печь! А я вправду, что – печь, на мне хоть блины пеки.

Басманов. Чем торгуешь, добрая?

Купчиха. Да что ты, батюшка! Да в обжорном ряду да я первая купчиха. Да ты ел ли пироги-то мои? Пресвятая богородица, да в лавке у меня, что хошь, спрашивай, и отказу нет, и ходить тебе больше некуда…

Первый купец.Расступись, народ, суконная сотня идет.

Третий купец.Кланяюсь тебе, боярин, – суконной сотни купец Калашников.

Басманов. Живешь поздорову, Степан Парамонович?

Третий купец.Торгуем помаленьку.

Купчиха. Живем по-божьи: кто кого обманет.

Третий купец(строго). Вдова?

Купчиха. Вдова.

Третий купец.И видно, что бить некому.

Басманов (мужикам, которые подходят). Христиане, подходите, подходите, не бойтесь. Откуда?

Мужик. Мы – мужики из деревни Раздоры.

Басманов. А что высоко подпоясались? Али драться собрались?

Мужик. Само собой – не для шуток народ сгоняют.

Крики, щелканье кнутов.

Басманов (кричит в ту сторону). Не пускай их близко! Князья, бояре, из саней вылезайте, идите пешие…

Скоморох (выскакивает из толпы, размахивает бумагой). А вот я – с челобитьем на нашего воеводу, большого боярина – такого-то доброго да милостивого, что зажили мы богато, есть стало нечего, скота много – две кошки дойных да мышь на сносе, медной посуды – крест да пуговица, а в огороде – репей да луковица.

Хохот. Вдали шум и ругань. Размахивая длинными рукавами, полами шубы, спешит князь Оболенский-Овчина, чтобы стать первым у Лобного места. За ним несколько бояр.

Оболенский.Куда хочу – туда еду, где хочу – там из саней вылезаю. Шубу на мне всю ободрали. Четыреста лет мы, рюриковичи, пешком-то не ходим. Обида!

Басманов. Князья, бояре и всяких чинов приказные люди, – становитесь по левую руку.

Оболенский.Это ты тут главный, Федька? Дожили! Он – лапотник – наверху, я – внизу… Обида!

Басманов. Вытрись платочком, князь, прохлади спесь, – лопнешь.

В толпе смех.

Оболенский.Сгинь, смерд! (Кидается на него с посохом. Бояре с приговорож: «Уймись, уймись», – оттаскивают его.)

Появляются княгиня Ефросинья и Владимир Андреевич, затем князь Репнин.

Ефросинья. Народу-то черного, подлого! Да кто их, страдников, [192]пустил к Лобному месту?

Владимир Андреевич.Недоброе государь задумал. Не уйти ли нам, любезная матушка?

Ефросинья. Ничего не бойся, стой кротко, – мать за тебя все сделает.

К ней подходит Репнин и – тайно.

Репнин. Человек найден.

Ефросинья (перекрестясь). Кто таков?

Репнин. Из немцев. На Варварке вино курил и пиво варил. Царь велел шинок его разбить. Оттого он зол.

Ефросинья. Достаточно ли зол?

Репнин. Мстить хочет.

Ефросинья. Надежен ли?

Репнин. До денег жаден. Ловок и увертлив.

Ефросинья. Здесь он?

Репнин. Вон – стоит.

Оболенский (боярам). В храм пресвятой богородицы нас никого, ближних, не пустили. Не хочет царь Иван с нами молиться богу. Не достойны! С кем же он обедню стоит? Сам-третей: он, царица да – тьфу! – третий с ним – поганый татарин, касимовский царенок, Симеон Бекбулатович…

Среди бояр смущение, ропот: «Несбыточно это… Небывало…»

Оболенский.У него на Воздвиженке на дворе стоят два десять кобылиц дойных. Симеон Бекбулатович кобылье молоко пьет и жеребячье мясо ест, а царь – его крестный отец – жалует его нам на бесчестье.

Перезвон колоколов. Люди снимают шапки, крестятся.

Басманов (народу). Царь и государь Иван Васильевич вышел!

На переднем плане – безмолвная сцена: Ефросинья и Репнин проходят мимо человека в кожаных узких штанах, в широкой бархатной куртке, в плоской шапочке с пером. Репнин кивает Ефросинье на человека, она улыбается ему, немец понимающе подмигивает и приоткрывает полу куртки, под которой у него спрятаны лук и стрела. Ефросинья роняет кошель. Немец быстро поднимает Мимо проходит Василий блаженный.

Василий (Ефросинье). Копеечку дай, дай, добрая.

Ефросинья. Нету, нету, нету ничего.

Василий. Все отдала, милостивая?

Репнин.У царя проси копеечку, ну – пошел, пошел… (Толкнул его.)

Василий. Пожалели бояре копеечки… Ох, ох!

В толпе ропот: «Не трогайте, не трогайте блаженного». Особенно громко зашумели мужики.

Мужик. Эх, боярин-ста, ты нашего не замай…

Первый ремесленник.Зачем толкаешь блаженного, ай разуму нет!

Первый купец.Иди к нам, Васенька.

Второй купец.На, божий человек, поешь просвирочку.

Василий (идет, взмахивая руками). Кыш, кыш, кыш. На куполах-то вороны, кыш! На крышах-то вороны, на деревьях-то вороны. Кыш! От вороньих крыл свету не видно… Кыш! Кыш!

На Лобное место всходит Василий Грязной. Он в черном кафтане, в черной шапке, к поясу привязана метла. Положив руку на рукоять сабли, оглядывает толпу.

Грязной. Московские люди, государь хочет с вами говорить.

Сейчас же у подножья Лобного места становятся с бердышами [193]Михаил Темрюкович, Темкин, Суворов и другие.